Социализация

В 1959 г. Герберт Хаймен (Herbert Hyman) употребил термин «поли­тическая социализация» в названии своего исследования в области психологии политического поведения. Таким образом, он обратил внимание на процесс, в ходе которого рождаются политические убеждения как результат научения совместному проживанию в обще­стве (процесс, который Истон/Easton/paHee назвал «политизацией»). Тем самым он создал фундамент новой междисциплинарной области, которая была соединением психологических теорий научения с по­литическими теориями, которые занимаются феноменами регуляр­ности и перемен.

Политическая социализация имеет целью объяснить механизмы формирования и развития позиций и убеждений касательно полити­ческой системы. Она является длительным и стабильным процессом, который «разворачивается» в течение всей жизни человека. Он касается развития тех характерных черт, которые выделяют чело­века из биологической среды, таких, как рациональное мышление, ценности, моральные нормы, язык. Социализация относится также к процессу, который психологи называют развитием личности.

Одновременно предполагается, что общества создают разные культурные эталоны. Поэтому общества, а также институты обще­ственной жизни отличаются по способу и области удовлетворения основных человеческих потребностей. Следовательно, как же раз­личные политические системы, а также составляющие их значи­тельную часть политические институты отвечают человеческим потребностям?

Эта новая область размышлений в рамках науки о политике возникла в период изменения научной парадигмы. «Бихевиорист­ская революция» — ибо речь идет именно о ней — в области науки

о политике делалаупор на четыре проблемы: значение индивидуума для функционирования политических институтов и механизмов, значение междисциплинарности в указанных исследованиях, систе­матическое применение процедуры измерения результатов, развитие теорий высокой степени обобщенности, касающихся политического поведения.

Перечисленные проблемы оказались, как отмечает Стенли Ренсон (Stanley Renshon), интересными для политологов по двум причинам. Они пытались соединить процесс социализации с объ­яснением формирования политических взглядов и политической активности. Они пытались также объяснить стадии развития лич­ности в контексте функционирования политической системы.

Вместе с развитием социальной психологии вопросы подоб­ного рода приобретали все большее значение. Особенно важные результаты были получены в результате исследований, касающихся авторитарной личности, проведенных учеными и философами, ко­торые были связаны с франкфуртской школой (Эрих Фромм, Теодор Адорно). Фромм, например, в «Бегстве от свободы» показал, како­вы компоненты и способы реагирования, вытекающие из позиций, враждебных демократическим ценностям.

Равно важны и интересны результаты, полученные социоло­гами, которые в области политологических размышлений ввели количественные исследования (в том числе, статистику данных по выборам). Речь идет, прежде всего, о работе английского поли­толога Генри Тингстена (Henry Тпщ81еп)«Полшпическое поведение:

исследования по статистике выборов», а также группы американ­ских ученых из так называемой чикагской социологической школы, которые изучали политические позиции и их влияние на поведение на выборах. Бернард Б. Беренсон, Пол Ф. Лазарсфельд и Уильям Н. МакФи (Bernard В. Berenson, Paul F. Lasarsfeld&WilliamN. McFee) на основании хорошо разработанной программы эмпирических ис­следований провели анализ позиций на выборах, определяя de facto (фактически) позиции, утверждающие демократию («Голосование: исследование формирования мнения в президентской кампании»).

Противоречия между личностью и политической системой приводят ко многим отрицательным последствиям. Ирвинг Гоффман (Erving Goffman) назвал одно из наиболее центральных и интересных в исследовательском плане противоречий, касающихся гражданских ролей, «поведением дистанцирования от роли». Оно указывает на то, что индивидуум не находит себя в политической системе в результа­те дистанцирования от социальных ролей. Указанная психологиче­ская дистанция между личностью и ролью является причиной апатии и конформизма в отношении того, что происходит во внешней среде. Чувство апатии, отчуждения и в результате этого — уход из со­циальной ситуации, представляет собой функциональную угрозу для социополитической системы.

Исследования показывают, что высокая оценка собственного достоинства личности положительно влияет на ее политическую активность. Политические выборы, активное избрание составляют один из значительных элементов формирования человеческой лич­ности в ее различных измерениях: мотивах действий, убеждениях, ценностях, точке зрения или образе самого себя. Демократия осно­вывается на гражданской активности, даже если она выражается только через акт голосования.

Проблема отчуждения и чувства дегуманизации становит­ся все более важной для демократических обществ. Это находит свое выражение в таких значительных работах как труд Ричарда Сеннета «Упадок публичного человека. О социальной психологии капитализма» (Richard Sennet, 1977). Нарушается соотношение между общественной и частной жизнью. Преобладание последней приводит к фиксации на общественных ролях «частного человека» {privatizedman), так глубоко погруженного в реализацию своих ин­дивидуальных потребностей, что он забывает о публичной сфере. Другой политический философ, Кристофер Леш, демонстрирует в великолепной «Культуре нарциссизма» (Christopher Lasch, 1979), каким образом современная посткапиталистическая цивилизация несет ответственность за образование культуры сверх-эгоизма и ин­дивидуализма, порождая «нарцистического человека» (super-narcis - stic individual). Амитаи Этциони, в свою очередь, пишет в работе «Нескромное дело: перестройка Америки в канун двадцать первого столетия» (Amitai Etzioni, 1982) о «ментальности, направленной на самого себя» (ego-centeredmentality), отдавая при этом дань про­возглашенным за океаном общественным ценностям. Христианский теолог Джон Нейхауз (JohnNeuhaus) прямо говорит о «развращенной общественной сфере» (в книге под таким же названием), в которой уже нет места серьезным дискуссиям относительно политических проблем. Отсюда понятен интерес к общественным институтам, которые обеспечивают политическую социализацию.

Семья

Первый из них и наиболее элементарный — это семья. В ней начи­нается процесс формирования личности ребенка. Здесь ребенок по­знает мир, а также осваивает социальные нормы, здесь же он входит в мир ценностей. Проблема первичной связи семьи с общественным порядком не нова. Предоставим слово св. Августину.

«Поскольку дом человека должен быть зародышем или частью государства, всякое же начало находится в связи с каким-нибудь при­сущим своему виду концом, а всякая же часть связывается с целым той вещи, частью которой она является, итак, достаточно ясно сле­дует отсюда, что этот мир тесно связан с миром государства, то есть, что упорядоченное согласие домашних в том, что касается отдачи приказаний и повиновения стремится к упорядоченному согласию граждан относительно отдачи приказаний и повиновения. А это, в свою очередь, приводит к тому, что отец семейства должен в законе, признанным государством, черпать принципы, согласно которым он должен управлять своим домом так, чтобы тот оставался в согласии с миром того же государства» («О Граде Божьем»), Аналогично строили аргументацию консервативные мысли­тели. Луи де Бональд (1754-1840) считал, что общество является неделимым целым, в котором люди присваивают себе собственные ценности и образ действий. В его рамках существуют три основных порядка: семейное сообщество, религиозное сообщество и полити­ческое сообщество. Согласно этому автору, недопустимо смешение этих порядков; особенно, если политическая власть вмешивается в семейный порядок, тогда начинается тирания.

Проблема соотношения между семьей и политическим поряд­ком можно описать в категориях конфликта или сотрудничества. Политическая социализация делает упор на эволюционное и посте­пенное ознакомление ребенка с нормами и правилами политического сообщества. Этот мотив, характерный для консервативной мысли, снова возвращается в размышлениях о так называемой, Новой по­литике, где качество жизни, определяющее политические позиции, переводится в семейное измерение.

Большинство детей начинает знакомиться с политикой, благо­даря заинтересованности и разговорам родителей и родственников. Это начинается с осознания того, в какой стране они живут. Он узнает, что он поляк, англичанин, француз. Затем родители учат ребенка ориентироваться в окружающем мире, который предполагает сложное развитие личности. Тогда оказывается, что дети получают от роди­телей определенный набор ценностей, а также религию или чувство этнической принадлежности. Более того, политические пристрастия, избирательные предпочтения и политические убеждения могут «на­следоваться» от родителей. Из исследований, которые были проведены М. Кеннетом Дженнингсом (М. Kenneth Jennings) и Ричардом Неми (Richard Nemi) в колледжах США, следует, что 59 % молодежи раз­деляет политические предпочтения родителей.

Интересны данные социальных психологов, касающиеся связи между развитием личности ребенка и демократией. Оказывается, что серьезные политические конфликты представляются детям морально сомнительными отклонениями, поскольку процесс со­циализации делает конфликты этого рода маргинальными. Раз ро­дители не включаются в подобные конфликты, дети также не видят причины, чтобы следовать таким же позициям. Отмечено явление, которое названо «доброжелательным лидером»: дети любят персонифицировать власть и рассматривать ее как очевидную и доступ­ную. Благодаря такому, а не другому имиджу лидера, происходит понимание и принятие демократических ценностей.

Стоит отметить, что, как правило, первый контакт детей с по­литикой происходит благодаря телевидению. Телевидение является основным средством массовой информации, вводящим в полити­ку также и детей. Элементом социального созревания является способность к различению фактической и виртуальной действи­тельности, политического же созревания — замещение, хотя бы частичное — видеоинформации материалами прессы. Существует также прочная связь между политической активностью родителей и позицией их детей.

Школа и другие просветительские учреждения

Когда дети идут в школу, они не только учатся, но и подвергаются влиянию среды ровесников. Узнанные ранее национальные символы становятся понятными, поскольку они оказываются связанными с другими элементами гражданского воспитания. Дети склонны к размещению политической власти, ее авторитета на определенной территории. Они черпают эмоциональную безопасность из того факта, что живут в стране с единой территорией. Известно, что идея «федерализма» порождает проблемы с познанием у детей.

В старших классах, а также в средней школе происходит более ясное определение того, что такое политика и политическая система, в которой дети в будущем будут участвовать. Понятое таким образом гражданское воспитание имеет множество сквозных направлений. Знание о политических феноменах черпается из истории, уроков обществоведения, а также из гражданского воспитания. Там проис­ходит объяснение фундаментальных принципов, на которых основы­вается политическая система. Речь идет столько же о правопорядке, сколько и о фундаментальных ценностях и идеях, которые приводят в движение этот сложный механизм. Дети обучаются тому, чем яв­ляются основные политические институты: Парламент, Верховный суд, Правительство. Они знакомятся также с фундаментальными принципами данной системы: например, с идеей свободы или равных шансов, правилами функционирования демократии. Можно научить позиции активного участия в политической системе, что интерпретируется как социальная установка на реализацию демократических прав. Некоторые принимают участие в движениях протеста: демон­страциях, пикетах.

У молодежи, которая учится в высших учебных заведениях, уже имеется четкая система фундаментальных ценностей, чувство принадлежности к определенной политической общности. Она про­являет также и политические предпочтения (в том числе, идейные и партийные). Описанная важная роль в политической социализации была отмечена очень рано. Лучше всего наблюдать ее на примере про­цесса образования национального государства Нового времени. В этот период происходит конфликт между первичной привязанностью к данным ценностям, таким, как чувство близости, родство, религи­озные обычаи и местные языки и идентификацией себя с националь­ным государством. Это является основным конфликтом в рамках, так называмой, интеграционной революции (определение Клиффорда Геертца/СШТогс! Сеей//), между стремлениями мобилизирующего, централизующего и стандартизирующего национального государ­ства и исторически укорененными корпоративными полномочиями церкви (статус церковных имуществ, финансирование религиозной деятельности, заключение браков, организация благотворительной деятельности — больницы, приюты, дома помощи). Однако клю­чевой проблемой являлось — на что обращают внимание Сеймур М. Липсет и Стейн Роккан в своей модели социополитических раз­делов — мораль и социальный контроль норм, принятых в обще­стве, поэтому основной конфликт сосредоточился вокруг контроля над образованием.

В XVII в. были сделаны шаги в сторону организации начального образования для всех детей данной страны и на их родном языке. На­циональные церкви — англиканская, а затем церкви, возникающие под влиянием Реформации (например, лютеранская) стали попро­сту институтами, связанными с государством. Зато в католических странах развитие обязательного образования детей под централизо­ванным надзором государства приводило к конфликту с традицион­ными правами церкви. Наиболее выразительно это видно на примере Франции, где первой кульминацией конфликта явилась французская революция и очередная III Республика (1875-1940). Поражение в войне с Пруссией была представлено левыми кругами как победа прусской системы образования. В 1872 г. умеренный республиканец Жюль Симон (Jules Simon) попытался провести реформы в образова­нии, которые были заблокированы церковью, в частности, благодаря сопротивлению крупного авторитета католических кругов священ­ника Дюпанлупа (Dupanloup). Конфликт обострился, когда в 1879 г. министром просвещения стал пылкий республиканец Жюль Ферри (Jules Ferry). Битва, которая разыгралась между республиканцами и радикалами и церковью окончательно привела к установлению 1881 г. всеобщей, обязательной, бесплатной и — что важнее все­го — светской начальной школы. Пришло время «школы без Бога», как заявил герцог де Бройль (de Broglie).

Группы окружения, работа

Когда молодые люди идут на свою первую работу, экономические знания становятся для них реальностью. Политика государства от­носительно налоговой системы, проблемы безработицы или социаль­ного страхования оказываются частью жизни человека. Некоторые люди начинают сравнивать свои политические убеждения, даже идеологию или мировоззрение с действительностью. Либералы на­чинают задумываться о необходимости вмешательства государства в некоторые секторы экономики или социальных гарантий. Социали­сты видят необходимость освобождения рыночных сил в областях, до сих пор зарезервированных за государством.

Ситуация на рабочем месте, а также вид выполняемой работы влияют на взгляды и политические убеждения. Работа в большой корпорации со строго иерархической структурой может влиять на снижение уровня политической активности, поскольку работник приучается получать распоряжения и указания, то есть, уважать начальника (хозяина). В свою очередь, владельцы малых и средних фирм отлично видят необходимость, как упрощения налоговой по­литики, так и требований к государству вмешиваться в сферу рынка, чтобы выравнить шансы указанного сектора и больших корпораций. Одним словом, характер выполняемой работы может влиять на взгля­ды и политические предпочтения.

Особенно интересна корреляция между принципами демо­кратии и условиями и правилами труда. Насколько демократия основывается на равенстве прав личности, гарантированных гоподством закона, рабочая среда организована на основе совершенно других принципов: иерархии, неравенства и даже ограничения по­литических прав. Работник на основаниях, записанных в контракте; не может определять свое положение, апеллируя к неотъемлемым правам. Отсюда следуют попытки перенесения демократического этноса (греч., совокупность форм поведения — прим. перев.) на этос работы. Наиболее известным исследованием является работа Ке - рол Пейтмен «Партиципация и демократическая теория» (Carole Pateman, 1970), в которой провозглашался принцип укрепления демократии соучастия (demokracja uczestczAca) и тем самым — по­литической партиципации — через установление демократических правил по месту работы.

В то время, когда люди создают семью, покупают жилье или строят дом, их начинает интересовать проблема частной соб­ственности, налога на недвижимость. Предметом их обсуждения и мнений становится система образования, а, следовательно, уровень школы, в которую ходит их ребенок, предложение образовательных услуг на среднем и высшем уровне. Поэтому они начинают интере­соваться проблемами чисто политическими, благодаря чему они втя­гиваются в пространство политики государства: политики в области образования, общественной безопасности или охраны окружающей среды и коммунальных услуг. Одним словом, знания о политике накладываются на повседневный опыт, а это, в свою очередь, учит менять позиции и политические убеждения.

Особенно хорошо это было видно при образовании так на­зываемых партий протеста в результате горячих идеологических споров в Европе во второй половине XIX в. Массовые социалисти­ческие, социал-демократические и христианско-демократические партии возникли в результате протестов против условий труда, ненормированного рабочего времени (вплоть до 16 часов каждый день, невзирая на пол), отсутствия элементарных основ безопасности труда, детского труда (например, во Франции в 1880 г. был отменен обязательный воскресный отдых). Унижающие людей условия труда приводили к их быстрому политическому воспитанию и к радика­лизации настроений. Социал-демократические партии вначале были типичными рабочими партиями, только после изменений социальной структуры, их состав начал изменяться. Поэтому, ничего удивитель­ного, что социал-демократическая партия Германии через двадцать лет после своего возникновения в 1875 г. насчитывала несколько сот тысяч членов. За 1890-1911 гг. произошел почти двукратный рост голосов, отданных за СДПГ (с 19,7% до 34,9%). В 1908 г. она имела 231 депутата и 11681 члена в органах местного самоуправления. Ана­логичное явление имело место и с профсоюзами, сгруппированными вокруг социалистического движения. В 1891 г. они охватывали свыше 277 ОХ) членов, тогда как в 1913 г. —уже свыше 2 548 OOD членов. Растущая популярность профессиональных союзов — это еще одно доказательство влияния профессиональной среды на образование и формирование политических позиций.

Средства социальной коммуникации

В традиционном обществе оборот информации не был столь важным для институтов власти. В современном информационном обществе информация становится фундаментальной ценностью. Поэтому институты, создающие или перерабатывающие информацию, стано­вятся частью структуры власти, особенно, если общество является демократическим.

Джованни Сартори (Giovanni Sartori) обратил внимание на то, что общественное мнение можно описать посредством выделения трех процессов: (1) передачи вниз мнений с уровня элит; (2) передачи вверх мнений, сформированных внизу; (3) идентификации референт­ных групп. Разумеется, эта характеристика относится к странам, где гарантируется свобода мнений и слова.

Первый процесс лучше всего описывает каскадная модель Кар­ла Дейча, представленная в «Анализе международных отношений» (Karl Deutsch, 1968 г.) (хотя сама теория социальной коммуникации как процесса формирования политической культуры была разрабо­тана им уже в работе, опубликованной пятью годами ранее под на­званием «Нервы правительства»). Мнения стекают вниз по пяти ступенькам каскада, на каждой ступеньке существует нечто вроде «резервуара» мнений. Верхний резервуар содержит мнения эконо­мических и социальных элит. Ниже, соответственно, располагают­ся резервуары: элит политических и правительственных, средств массовой информации, тех, кто формирует общественное мнение. Последний резервуар содержит мнения всех граждан.

я Наиболее важными резервуарами являются средства массовой информации и те, кто формирует общественное мнение — т. е. тех, кто повседневно следит за политическими событиями (в каждом обществе они составляют около 5-10% общего числа граждан). В результате этого на каждом уровне происходит нивелирование мнений, что означает, что ни один из уровней не обладает решаю­щим влиянием на окончательный взгляд, составляющий результат и реакцию на информацию о состоянии публичных дел — или так называемых публичных объектов.

Второй процесс подъема мнений имеет противоположное на­правление, то есть, в определенные моменты, мнения, возникшие внизу, забрасываются наверх каскада, часто заставая врасплох его верхние уровни (политиков или экономические элиты). Сартори обращает внимание на интересное явление, которое он называет «группами идей». В частности, в постиндустриальных обществах, (это понятие популяризировал Дэвид Ростоу (David Rostow) в «Те­ории политики») все большее значение приобретает образование и заведения высшего образования. В результате возникает огромная группа интеллектуалов, которые, не будучи в состоянии добиться достойного для них статуса, остаются в «резервуаре отстоя» на дне. А поскольку мнения родятся из идей, распространение групп, об­разующих идеи, интеллектуального ядра, остающегося внизу лест­ницы социальной стратификации, равносильно распространению и интенсификации процессов общения (znoszenia). В целом, можно сказать, что наши демократии дошли до той точки, в которой фор­мирование мнений лучше всего рассматривать как самодеятельный и самодостаточный процесс.

Все же, обозначенные процессы создавали бы неполную карти­ну, если бы мы не рассматривали явления идентификации мнений ин­дивидуумов с референтными группами: семьей, группой ровесников или профессиональной группой, партиями и классами (о чем лучше всего информирует нас процесс социализации). Люди же имеют свое мнение, не связанное с информацией, иногда просто ее отвергая (это явление, например, было изучено в сороковые годы группой ученых из Колумбийского университета на основании эмпирических иссле­дований). Конечно, в тоталитарной системе не может быть и речи о каскадной модели, поскольку существует решительное преоблада­ние партии-гегемона, что означает, что единственным источником мнений является правящий класс. Невозможна также конкуренция центров формирования мнений, потому что партия как авангард пролетариата воплощает общественные потребности и интересы. Когда большевики захватили власть, в течение определенного времени имелась возможность существования фракций. Фракции в рамках коммунистической партии должны были, согласно марк­систско-ленинской доктрине, отражать общественные конфликты. В сталинский период была ликвидирована даже такая возможность: источником и конечной инстанцией общественных ожиданий и по­требностей стала воля вождя и Центрального Комитета (популярная советская поговорка говорила, что «выше Центрального Комитета только облака плывут»). Это означало, что общественное мнение существовало постольку, поскольку оно составляло выражение воли и директив самых высших инстанций коммунистической партии. Характерной чертой тоталитарной системы, таким образом, является вертикальное (сверху-вниз) течение информации. Карл Фридрих (Carl Friedrich) и Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski) обращают внимание, что вся структура власти (монопартии НСДАП или КПСС были, некоторым образом, «погружены» в государственный аппарат), была сконструирована так, чтобы переносить политические решения, а, следовательно, и мнения — массам.

В условиях «открытого общества» (определение Карла Р. Поп - nepa/Karl R. Popper/) общественное мнение является, до некоторой степени, автономным творением. Центральная идея демократии осно­вывается на том принципе, что гражданин должен контролировать мероприятия политической власти. Необходимым условием для это­го является формирование пространства политического дискурса, где происходят дискуссии на темы, жизненно важные для данной политической общности, возможное изменение взглядов, выбор кан­дидатов в свои представители в институтах власти, контроль их по­ведения после выборов. Большая часть информации данного типа проходит через средства массовой информации. Поэтому качество демократических институтов в значительной мере зависит от качества работы средств массовой информации. Американский политолог и политический философ Уолтер Липпман - (Walter Lippman) заявил, что «в демократическом обществе свободная пресса не привилегия, но органическая необходимость. Правительство не может управлять без критики, а также без заслуживающего доверия интеллектуального отчета о событиях».

В Польше свобода слова гарантирована в статье 54 Конститу­ции, параграф 2: «Предварительная цензура средств массовой ин­формации и лицензирование прессы запрещены. Закон может ввести обязательное предварительное получение лицензии на эксплуатацию радиостанции или телестанции».

Цензура является одним из элементов авторитарного и то­талитарного государства. В то же время даже в демократическом государстве действует принцип государственной тайны. Например, в 1984 г. британская служащая гражданской службы Сара Тисдолл (Sarah Tisdall) была уволена с работы и посажена в тюрьму на шесть месяцев за разглашение газете «Гардиан» того, что министр оборо­ны сознательно намеревается сделать в Палате общин сообщение, искажая состояние дел, относящихся к британским вооруженным силам. Во многих странах, например, в Норвегии, Швеции, Франции, Израиле, Польше, существуют каналы общественного телевидения, имеющие своей целью представить в надлежащем освещении меро­приятия правительства или президента.

Афера «Уотергейт» явилась наиболее показательным примером образа действий и влияния прессы, а также электронных средств массовой информации на политику. 17 июня 1972 г. Боб Вудворд (Bob Woodward), журналист из «Вашингтон пост» начинает эру так назы­ваемых «журналистских расследований», когда он узнает, что пять челрвек были арестованы в штаб-квартире демократической партии в Вашингтоне. Расследование двух журналистов — Боба Вудвор­да и Карла Бернстайна (Carl Bernstein) выявило, что задержанные мужчины были связаны с Комитетом по перевыборам президента (CREEP), главной республиканской организацией, занимающейся президентскими выборами. Через несколько месяцев расследования и кампании в печати, выявившей на газетных полосах нелегальные источники финансирования, а также грязные методы очернения де­мократических кандидатов, пара Вудворд-Бернстайн (наделенная про­звищем Вудстайн/Woodstein/) установила, что в аферу был замешан Белый дом. Это известие появилось 10 октября. Все же, массированная кампания, раскрывающая закулисные махинации власти, не дала не­

посредственного эффекта. Никсон победил на президентских выборах 1972 г. Макговерна при соотношении голосов 62 к 38%. В 1973 г. оба журналиста получили Пулитцеровскую премию — самую престиж­ную в американском журналистском мире. Только в 1974 г. Ричард Никсон должен был оставить свой пост под угрозой процедуры им­пичмента.

Эта необычайно интересная для политолога кампания, про­водившаяся многими либеральными американскими средствами массовой информации, указывает на фундаментальную функцию, которую играют общественные каналы массовой коммуникации в демократической системе — контрольную функцию. Второй функ­цией является предоставление выбора, перед которым становятся потенциальные избиратели. Средства массовой информации реали­зуют ее как посредством представления кандидатов на публичные должности, их биографий и взглядов, а также через характеристику основных политических сил, которые принимают участие в гонке за депутатскими мандатами. Однако, это не означает, что существует непосредственная связь между точкой зрения, которой придержи­ваются в дебатах средства массовой информации и позициями из­бирателей. Роль средств массовой информации заключается в том, чтобы эффективно информировать избирателя, чтобы тот мог в усло­виях свободного выбора принять разумное решение. Для подобного решения ему необходимы сведения о конкурирующих кандидатах, а также знакомство с их политическими убеждениями и взглядами. Демократическое общество является дискутирующим обществом.

Третья функция средств общественной коммуникации за­ключается в предоставлении по возможности, полной информации о государственной политике: каковы планы правительства, какие выдвинуты законодательные инициативы, как осуществляется, например, реформа страховой медицины. Речь идет о том, чтобы гражданин знал, что происходит в его стране и за границей.

Последняя проблема направляет наше внимание на другие за­дачи, которые стоят перед средствами массовой информации в их отношениях с политической системой. Средства массовой информа­ции выступают посредником между политическими институтами, партиями, группами интереса и гражданином. Итак, они иногда информируют, иногда убеждают, а иногда манипулируют информацией так, чтобы представить точку зрения указанных мощных политических сил. Средства массовой информации посредничают также в дискуссии между различными ветвями власти, отдельными политиками или политическими организациями. Дискуссия с помо­щью средств массовой информации имеет также образовательный аспект для гражданина и потенциального избирателя, поскольку позволяет ему сориентироваться в масштабе какой-либо проблемы и взглядах политиков.

Процесс информирования и коммуникации может иметь, на­конец, очевидную политическую цель. Анализ структуры собствен­ности средств массовой коммуникации недвусмысленно указывает на происходящую концентрацию. Средства массовой коммуни­кации в настоящее время действуют как разросшиеся концерны. Эти крупные экономические организмы проводят свою политику (и не только информационную). Таким образом, они могут влиять на отбор кандидатов, продвигать одних и представлять в кривом зеркале других. Средства массовой информации также хотят иметь группу дружественных политиков в структурах власти, от которых зависит защита их интересов, правовой порядок лицензирования, регулирующий, например, роль спутниковых программ.

Политические институты (в том числе, государство), политические партии

Часто забывают, что помимо представительской функции, полити­ки должны с помощью своей активности реализовать также задачи гражданского воспитания (и не обязательно только через пресс-се - кретарей). Информация о том, чем занимается правительство, парла­мент или конституционный суд, является частью гласной публичной жизни. В частности, в демократии того типа, где общественное мнение играет столь большую роль, политик должен пребывать в непрерывном контакте с потенциальным избирателем. Обязанность постоянного информирования о функционировании политических институтов и о начинаниях отдельных политиков —это постоянный элемент политической деятельности. Особенно хорошо это видно на примере политической партии.

Политическая партия — помимо функции создания программ или агрегации (организации определенного электората) — должна играть воспитательную роль. Она тем более важна, что демократия предполагает активное (а не только пассивное) получение инфор­мации. Сущностью демократии является понимание механизмов политики и активное участие в публичной жизни. Политическая же активность должна, особенно, в демократических странах, осущест­вляться в результате участия в различных формах гражданской и политической организации.

В тоталитарной системе политическая партия (господствующая роль коммунистической партии) является основным и практически единственным политическим институтом. Все остальные институты выполняют роль ширмы — как пишет Ханна Арендт, они являются прифронтовыми организациями в борьбе с врагом.

Политические партии являются чем-то вроде «ремня трансмис­сии» (передачи) государственных решений к гражданину, а также ожиданий граждан в отношении политических институтов. Предпо­лагаемая гражданская активность в партийных структурах облегчает понимание весьма запутанного процесса формирования политики. Кроме того, партийные программы основываются на определенных фундаментальных ценностях, таких как свобода или равенство. Высказывание в пользу определенных политических убеждений означает также принятие указанных ценностей. Например, назвать себя консерватором означает принятие, хотя и полное скептицизма, демократии, и именно в версии элитарной, а не эгалитарной, по­скольку идея равенства не является компонентом консервативного кредо.

Церковь

Церковь вносит в систему ценностей порядок, без которого невоз­можна социализация, а тем самым и образование политических убеждений, ведь религия является сущностью публичной жизни и общественных институтов, составляя опору общества и государ­ства. Институциональная церковь придает сакральное значение государственным институтам, социальным и политическим связям. Религиозные верования содействуют свободе и общественному по­рядку. В этом отношении, следует воспользоваться словами Луи де Бональда, чтобы осмыслить особые связи между религией и публич­ным порядком.

«Религия потому должна конституировать государство, по­скольку установление религии государством противоречит природе вещей. Итак, государство должно повиноваться религии, духо­венство, в свою очередь, должно обязывать повиновение в рамках тех учреждений, которые согласуются с требованиями религии, сама же она не должна проявлять ничего, что не было бы согласно со спра­ведливыми законами государства. Всюду, где соблюдается подобный порядок отношений, религия защищает власть государства, подобно тому, как государство защищает власть религии».

У религии имеется еще одна, необычайно важная роль, на ко­торую обратил внимание Алексис де Токвиль. Она может быть пре­градой против произвольной власти. Вспомним это несравненное рассуждение. В каждом обществе существует громадная потребность в том, чтобы идея Бога, души и основных обязанностей человека по отношению к Творцу и ближним, были неоспоримы. В противном случае, все человеческие деяния обречены на беспорядок и бессилие, как случайные. Когда же в каком-либо обществе религия оказывается низвергнутой, в человеческие размышления о самых важных делах закрадывается сомнение. Человек привыкает к неясным и перемен­ным понятиям в делах важнейшего значения, таких как обществен­ный порядок. Тогда же люди оказываются неспособными защищать свои взгляды, либо же отказываются от них. Тогда происходит то, что люди не только позволяют себя лишить свободы, но, прежде всего, сами от нее отказываются.

Когда не существует ни религиозного, ни политического ав­торитета, людей начинает угнетать собственная неограниченная независимость. Когда не хватает авторитета религии, они желают, как минимум, чтобы в общественной действительности все оставалось четким и стабильным. Не имея возможности воскресить веру, народ позволяет навязать себе власть, которая имеет произвольный характер. Следовательно, существует содержательная связь между свободой и религией, а также между общественным порядком и религией: по­скольку она налагает обязанности в отношении других людей.

Человеческое достоинство, которое находит выражение в связях с другими, а также со всеми Божьими творениями, является нормой, благодаря которой можно оценить каждый институт общественной жизни. Гражданские добродетели являются выражением христиан­

ской любви, они родятся из живого чувства сосуществования в рам­ках данной политической общности, а также обязанностей, которые из этого следуют. Понимаемая таким образом гражданская ангажи­рованность (сопричастность) является также показателем эффектив­ности экономических институтов данного общества. Без живого чувства гражданственности в кругах частного бизнеса, корпорациях, профсоюзах общество оказывается перед лицом вызовов, которые ни рынок, ни государство не в состоянии разрешить. Фундаменталь­ный вопрос касается того, может ли вообще существовать общество, правила функционирования которого определяют индивидуальные и групповые интересы. Можно ли заменить рациональным расчетом своего интереса правило общего блага? Религия воссоздает правила памяти и надежды, элементарные для существования любой по­литической общности. Св. Фома говорит, что любой политический и общественный порядок, основанный только на добывании мате­риальных богатств, неминуемо приводит к тирании.

Следует проследить связи между вероисповеданием и политиче­скими позициями в стране, столь дифференцированной в религиоз­ном отношении как Соединенные Штаты. Это ясно видно. Католики стоят на консервативных социальных позициях: решительным об­разом они высказываются в пользу семейных и этических ценностей (против порнографии и абортов). Со времен «Нового курса» они высказываются за вмешательство государства в экономические дела и за развернутые социальные программы; они являются, та­ким образом, сторонниками демократической партии. Аналогично обстоит дело с евреями и афроамериканцами, которые в большин­стве высказываются за политику демократов. Отличительная черта политического сознания еврейской общины — это их решительная защита гражданских прав. Ситуация в корне противоположна в слу­чае мормонов или пресвитериан, которые являются устойчивыми республиканцами. Особую роль сыграли евангелисты в формирова­нии американских «Новых правых» — важной части политической коалиции, которая привела Рональда Рейгана в 1980 г. к власти.

Только интегрированные общества в состоянии передавать индивидууму эталоны гражданского поведения. Условием указан­ной интеграции является существование устойчивых социальных норм, апеллирующих к общим ценностям. Религия позволяет передавать систему ценностей, позиции и образ поведения от поколения к поколению. Принимается как очевидность, что с требованиями демократии в состоянии справиться современные, динамические и светские общества. Из исследований Вислы Суражской (Wisia Surazska) следует, что в польских условиях может оказаться нечто противоположное. Именно традиционные, связанные с церковью сообщества, воспроизводящие себя с определенной демографиче­ской непрерывностью, лучше понимают механизмы и институты демократии. Религия и участие в религиозной практике являются хорошим посредником при образовании гражданской политической культуры и могут оказаться важными при формировании политиче­ских мнений и позиций.