Стокгольмский консенсус

«Лучше есть кашу всем вместе, чем свиные отбивные в одиночку». Такова философия обитателей стокгольмской коммуны, отказавшихся от бесконечной суеты в погоне за богатством и успехом ради простых удовольствий жизни. У этих бородатых длинноволосых идеалистов общим было все: их тела (свободные отношения, эксперименты с лесбиянством, «демонстрации» своих половых органов на кухне), их собственность (пластинки с записями «Аббы», корнеплоды, помятый фольксвагеновский автофургон), их свободное время (любимая детская игра — «Пиночет», когда играющие поочередно выступают то в роли мучителя, применяющего пытки, то в роли жертвы этих пыток), а также их противоречивые толкова ния марксистско-ленинских идей (при чем самый большой спор идет насчет того, является мытье посуды буржуазным пережитком или нет). Однако Эрику, Густаву и Лене, чья жизнь в коммуне показана в тонком и добром фильме Лукаса Мудиссона «Вместе», постепенно приходится отказаться от их идеализма. Приезд новых людей и ненасытные потребительские требования со стороны молодого поколения подрывают ценности коммуны: вегетарианство становится не таким строгим, ослабляется запрет на просмотр телепередач, и в конце концов каждый из обитателей отказывается от жизни в коммуне ради материального благополучия. Не является ли это метафорическим изображением Европейского союза, попыткам которого создать для ныне живущего поколения рай на земле угрожают глобализация, «демографическая бомба» замедленного действия и вялый экономический рост? Многие американцы считают европейскую экономику эквивалентом коммуны хиппи в бизнесе, застрявшей в 1970-х, неспособной к реформированию из-за нестройного хора голосов, раздающихся каждый раз, когда требуется принять решение, и больше интересующейся дурацкими идеями относительно уровня жизни, чем экономическими показателями. Они утверждают, что Европа не добьется успеха до тех пор, пока она не последует примеру США с их более низкими налогами, меньшей социальной защитой, более малочисленным государственным аппаратом и четкой концентрацией на биржевой стоимости акций.

У этой распространенной точки зрения есть только одна проблема — она не подтверждается фактами. Швеция уже не является страной Бьёрна Борга, «Аббы», девочки Пеппи Длин-ныйчулок, ужасных порнографических фильмов и еще более скверных стрижек. Ее новыми экономическими символами служат лидирующие в мире компании вроде «Икеа», «Эрикссон», «Вольво», «Сааб», «Водка Абсолют», «Астра Зе-нека» и «Хеннес & Моритц». Шведская демографическая статистика, 75-процентная занятость населения и ее неуклонный рост на про - тяжении 1990-х годов являются предметом зависти во всем мире. В отличие от Америки, в Швеции по-прежнему низкий уровень социального неравенства, высокие налоги, сильные профсоюзы и большой государственный сектор. И Швеция не единственная в своем роде: многие европейские страны опередили США по целому ряду показателей, начиная с конкурентоспособности и занятости до научно-исследовательских работ и инноваций. Всего за десять лет Финляндия прошла путь от сонного царства застойной аграрной экономики, большинство рынков которой находилось в зависимости от Советского Союза, до положения мирового лидера в области информационных технологий и мобильных телефонов (на ее компаниюч<Нокия» приходится более 30% мирового рынка мобильных телефонов, а «Линокс» является единственным в мире реальным конкурентом фирмы «Майкрософт») . Аналогичный путь проделала Ирландия, оставившая позади свое аграрное прошлое и превратившаяся в «кельтского тигра». Голландия и Дания добились лучших за последнее десятилетие результатов в области создания рабочих мест — за счет роста частич­ной занятости в секторе обслуживания, повышения числа работающих женщин и регулирования заработной платы. Примеру этих стран уже следуют другие европейские государства: Германия разработала свои предложения по «Повестке дня 2010», Франция приступила к осуществлению амбициозной программы струк­турных реформ, в то же самое время новые члены ЕС — от Польши до Эстонии — модернизировали свою экономику поразительно быстрыми темпами4. Преобразующая сила Европы может в один прекрасный день распространиться на мировую экономику. По ходу своего развития такие крупные страны, как Бразилия, Южная Африка, Индия и Китай, должны были бы изучить уникальную европейскую экономическую модель, сочетающую в себе преимущества крупных масштабов континентального рынка с высоким уровнем производительности и обеспечивающую безопасность и равенство, источником которых являются сильные государства всеобщего благоденствия.