Стокгольмский консенсус против американской модели бизнеса

Однако успех экономической модели не ограничивается размерами ВВП: он зависит от ее способности привлекать других и таким образом устанавливать правила для мировой экономики. Действительные издержки американской экономической модели становятся все более очевидны. Профессор Роберт Гордон из Северо-Западного университета показывает, что размеры американского ВВП скрывают тот факт, что большая его часть расходуется на следующие непроизводительные цели:

Легковые автомобили, а не общественный транспорт: например, американцы должны покупать авто­машины из-за плохого состояния общественного транспорта. Стоимость автомобилей включается при расчетах американского ВВП, а европейские системы общественного транспорта учитываются не по их стоимости для пассажиров, а как расходы правительства.

Социальные издержки неравенства. Например, американцы держат два миллиона своих сограждан в тюремном заключении: стоимость строительства тюрем и оплата тюремных надзирателей также вклю­чены в ВВП.

Вентиляция и отопление. Большая амплитуда изменения погодных условий в Америке — более холод­ная зима (за исключением Флориды и Калифорнии) и более жаркое лето (за исключением штатов Вашингтон, Орегон и Калифорния) — означает, что страна должна расходовать больше средств на отопление и вентиляцию.

Если добавить эти неокупаемые расходы в общую сумму, то, по утверждению Гордона, несмотря на то что жители Западной Европы работают всего лишь три четвертых от того времени, что работают американцы, они получают 90% отдачи в сочетании с намного более равномерным распределением доходов и более низким уровнем бедности. В будущем Европа, возможно, не сможет угнаться за ненасытным потреблением, свойственным американской экономике, в которой рост ставится превыше всего, но европейская экономическая модель достаточно надежна, чтобы обеспечивать европейским гражданам уровень жизни, являющийся одним из самых высоких в мире.

Сегодня все европейские страны реформируют свою экономику во имя эпохи экономической взаимозависимости, стремясь при этом сохранить лучшие особенности европейской социальной модели. Можно сказать, что они сконцентрированы вокруг «Стокгольмского консенсуса», поскольку шведское государство выступало пионером во многих из этих новых инициатив. «Стокгольмский консенсус» представляет собой не что иное, как новый общественный договор, в котором сильное и маневренное государство поддерживает инновационную, открытую, основывающуюся на науке экономику. Этот договор означает, что государство предоставляет ресурсы для образования граждан, их лечения, обеспечивает уход за детьми, чтобы граждане могли работать, а также организует обучение по интегрированию для вновь приезжающих.

Граждане, в свою очередь, проходят обучение, легче приспосабливаются к меняющимся условиям, а вновь приезжающие интегрируются в данное общество. «Стокгольмский консенсус» противостоит непроизводительным расходам «Вашингтонского консенсуса»: низкий уровень социального неравенства позволяет европейцам расходовать меньше средств на борьбу с преступностью и тюрьмы; энергоэффективная экономика защищает их от резких скачков цен на нефть; общественный договор обеспечивает людям досуг и помогает вернуться к работе в случае потери рабочего места; тогда как единый европейский рынок и евро дадут возможность европейским странам пользоваться преимуществами крупномасштабной экономики на мировом рынке, не отказываясь от приспосабливаемости и динамизма, которыми они обладают благодаря своим небольшим размерам.

Во многих частях света — от Пекина до Бразилии — страны, пережившие периоды быстрого экономического роста, в настоящее время концентрируют свои усилия на том, чтобы обеспечить более высокий уровень жизни тем, кто находится у основания пирамиды. Социолог Амитаи Этциони объясняет с точки зрения культуры, почему во многих местах в мире американская модель бизнеса вызывает сопротивление: «В то время как западная позиция сконцентрирована на индивидууме, восточные культуры склонны уделять главное внимание строго упорядоченному сообществу».

Другими словами, если Соединенные Штаты представляют собой ярко выраженный символ правовой культуры и сосредоточенности на индивидуальном благосостоянии, то Азию больше интересует идея «ответственности» и созидания общего блага. Посредством «Стокгольмского консенсуса» Европа может предложить лучшее из обоих миров: синтез обеспечиваемой либерализмом динамичности со стабильностью и благосостоянием, которые дает социальная демократия. Когда мир станет богаче и выйдет за рамки удовлетворения основных потребностей, таких как удовлетворение голода и здоровье, европейский образ жизни станет всепобеждающим.