Модель 1- плюрализм

Плюрализм основывается на политической философии, которая предполагает, что частные объединения любого ранга должны играть большую политическую роль в обществе, государство же не должно обладать неограниченным контролем над многообразием (отсюда и плюрализм) частных объединений. Таким образом, он на­ходится в оппозиции к гегелевской концепции государства, а также к индивидуализму, рожденному на почве вседозволенности. То есть, плюрализм образует идейный абрис для концепции групп давления, поскольку делает упор на спонтанности, свободе и качестве частных объединений. «Данная сфера не может заниматься государством с его механизмами принуждения», — делает вывод один из сторонников данной философии Артур Д. Линдсей в «Современном демократи­ческом государстве» (Arthur D. Lindsay, 1943).

Монкер Олсон (Moncur Olson), в свою очередь, утверждает, что плюрализм черпает вдохновение в произведениях двух вы­дающихся легалистов, немца Оттона фон Герке (Otton von Gerke) и англичанина Фридерика Уильяма Мейнтленда (Friedrick William Maintland). (Добавим к ним несомненное влияние размышлений Токвиля об американской демократии). Двое первых обратились к средневековой мысли и практике, где группы сохраняли свой харак­тер добровольного объединения в рамках органического сообщества. Группы интереса, следовательно, обладали теми чертами посредни­чества между государством и личностью, которые Монтескье ранее рассматривал как «посредничающие органы». Законы свободной конкуренции отодвинули подобные органы в прошлое.

Поэтому на рубеже XIX и XX вв. были высказаны взгляды, что географическое представительство, на котором основана пред­ставительская демократия, должно замениться представительством профессиональных интересов. Это постулировал один из самых выдающихся американских экономистов того периода, Джон Р. Ком - монс (John R. Commons) в своей «Представительской демократии», а также тогдашний премьер Франции Жозеф Поль-Бонкур в «Эко­номическом федерализме: исследований отношений индивидуума

и профессиональных группировок» (Joseph Paul-Boncour, 1900). Экономические группы давления более отвечают интересам народа, чем законодательные органы.

Здесь центральным является понятие давления, какое оказы­вают различные политические субъекты. Давление является актив­ностью, рассчитанной на получение значения (статуса) в рамках политической системы в результате влияния на политические инсти­туты. Основные средства давления — это лоббирование, переговоры и дискуссии. С этим могут быть связаны материальные выгоды для лиц, принимающих политические решения. Приверженцы этой модели объяснения были особенно влиятельными в пятидесятые и шестидесятые годы.

Поэтому группа давления прибегает к понятию интереса: «созна­тельного желания иметь общественную политику или авторитативное размещение интересов, которое действует в определенном особом, общем или специфическом направлении», — как пишет Ла Палом - бара, что исключает группы, не заинтересованные в формировании публичной (государственной) политики. Описанная деятельность групп интереса приводит к уравновешиванию политической системы. Если же какая-либо группа потребует слишком много, она ослабе­вает и разделяется, поскольку каждый из ее членов одновременно является членом и других групп, скажем, промышленники одновре­менно являются потребителями или членами какой-нибудь церкви). Таким образом, возникает концепция «пересекающегося членства», характерная для любого современного общества. Кроме того, если появляются преобладающие специфические интересы, сразу же появ­ляются группы, которые существовали как «потенциальные» группы, но готовые занять эту социальную нишу интересов. Следует помнить, что помимо групп давления, хорошо организованных, с квалифи­цированным персоналом и иерархически построенной внутренней структурой, существуют также группы интереса, вызванные к жизни какой-либо проблемой (так называемые, причинные группы), а также группы интереса как гражданские инициативы.

Политическая власть широко распылена в либеральных демо­кратиях и трактуется как ее активное и преднамеренное использо­вание в процессе принятия решений. Мы имеем дело с постоянной конкуренцией между различными общественными, профессиональ­ными группами, большинство которых образуют группы интереса. Конкуренция вписана в правила деятельности групп интереса, а тот факт, что политическая система имеет открытый характер (появ­ляются новые группы и требования) приводит к тому, что трудно говорить о существовании единого центра политической власти. Описанная модель может изображаться пирамидой со многими вершинами различной высоты. Действительно, политическая власть распределена неравномерно, однако ни одна из групп не обладает на нее монополией.

Политические решения принимаются на основании определе­ния поля компромиссов между различными влиятельными группами. Эта картина еще более осложняется с учетом того факта, что каждый гражданин может быть членом нескольких групп. Это многократное членство может создавать конфликт интересов, а потому политики могут привести к консенсусу в наиболее фундментальных делах: целей политических систем, методов поддержания политической стабильности. Конфликты обычно разрешаются без применения насилия, а к окончательным решениям приходят в результате пере­говоров и взаимных договоренностей с помощью применяемых процедурных методов (какими являются выборы, а также регламент деятельности парламента).

Споры между плюралистами касаются области «уравновешива­ния» сил в рамках системы на основании динамического равновесия между конкурирующими группами. Одни говорят о равном потенци­але групп, другие —как, например, Роберт Даль —убеждены, что не­которые из них оказывают большее влияние на процессы принятия решений в рамках структуры власти. Другие хотят верить, что госу­дарственный аппарат является посредником между конкурирующими интересами. Они предоставляют ему пассивную роль арбитра. Третьи утверждают, что государство (особенно, правящая группа и государ­ственная бюрократия) продвигают собственные интересы.

Плюралисты преувеличивают значение групп давления, ми­нимизируя при этом активную роль государства до такой степени, что вместо понятия государство, они используют такие понятия, как политическая система, политические общности или система власти. Правительство является одним из субъектов, который при­нимает участие в оказании на себя самого давления различных и дифференцированных групп в рамках политической системы. Система управления —это «протеевский комплекс перекрещиваю­щихся отношений, которые меняются с учетом силы и направления одновременно с изменением позиций относительно власти и позиции данного интереса» (Д. Трумен «Прогрессуправления»).

Политические институты создают рыночные механизмы, «невидимую руку», которая связывает и улаживает политические «требования» (спрос) и «предложение», которое обеспечиваются в результате определенного вида государственной политики. Сво­бодная конкуренция интересов приводит к тому, что наступает демократическое равновесие. Плюрализм отходит от классической формы представительской демократии к новой модели демократии, основанной на активности групп интереса. Преобразуется также основной принцип демократии — «принцип большинства». Группы интереса сдерживают диктатуру избирательного большинства. Когда Даль говорит о «полиархической демократии», он имеет в виду прав­ление многих дифференцированных меньшинств, именно в форме групп интереса. Он устанавливает стабильные институциональные рамки политической системы, которая основана на том, что Олмонд и Верба называют «гражданской культурой» (civic culture).

Исследования, касающиеся деятельности групп интереса, зани­маются самими политическими решениями, относящимися к опреде­ленному интересу. Ключевыми являются вопросы: кто принимает дан­ное решение, кто исключен из него, чьи требования, в конце концов, победили. Давление преобразуется в процесс принятия политических решений в двух сферах: реализации отдельных интересов данной груп­пы или социального слоя и формировании государственной политики, касающейся всего общества в отношении данной области проблем (например, решения, касающиеся Хартии учителя относятся ко всей профессиональной группе, но опосредованно влияют на состояние образованности и уровень фрустрации учителей).

Политическая система рассматривается как сложный союз областей, в которых выражаются отношения власти касающиеся отдельных вопросов. Указанные отношения власти заменяются устойчивыми соглашениями, заключенные между отдельными группами интереса. Поэтому «соответствующий анализ, выпол­ненный с учетом формирования политики в данной области, не от­носится к государству, понимаемому как институт, но к государству как соединению отдельных областей политики, которые включают в себя как правительственные, так и частные субъекты» (Е. О. Лау- манн/Е. О. Laumann/, Д. Ноук/D. Кпоке/«Сегаи власти»).

Созданные таким образом сетевые соединения в рамках данной области политики (policy networks) являются образцами взаимо­зависимости, созданными благодаря долговременным союзам и обще­ственным договорам, сформированные политическими субъектами. Policy networks возникают вдоль оси, соединяющей «сети, касающиеся "данных вопросов» (issue networks) и сформированной общности ин­тереса, относящейся к данной области политики (policy community). Правительственные учреждения заинтересованы в создании такой общности интереса, чтобы обеспечить себе регулярные консульта­ции, а также в меру мягкое воплощение политики в жизнь. Мартин Дж. Смит (Martin J Smith) в работе «Давление, власть и политика: государственная автономия и политические сети в Британии и Соединенных Штатах» проследил такого рода связи. Например, британское Министерство сельского хозяйства, рыболовства и продо­вольствия поддерживает не только связи с другими правительствен­ными учреждениями, но также и с Европейским союзом, и одновре­менно — с частными группами, такими, как «Национальный совет фермеров» или его аналогами в других странах Союза. Привлечение этого же союза к формированию сельскохозяйственной политики позволяет ограничивать требования и ожидания британских ферме­ров. Вокруг указанной общности интереса существует также «вто­ростепенная» общность, которая при необходимости приглашается для консультаций. Это позволяет осуществлять опосредованный контроль требований сообщества крестьян и переработчиков про­довольствия. Таким образом, communitypoilicy может преобразовать многовекторное распределение власти в корпоративные практики (в последнем случае — на уровне неокорпоративизма).

Объединения интереса стали частью процесса принятия решений в современном государстве. Они формируют договорные отношения, основанные на системе взаимных зависимостей (процесс взаимного обмена средствами, которые находятся в их распоряжении). Дело до­ходит до преобладания институтов государства, поскольку именно они контролируют места возможного проникновения групп интереса в формальные структуры государства и принимают решения об отборе групп интереса, учитывая предпочтительные программные решения. Не существует институционализированного механизма партиципации групп интереса, но есть очень устойчивые связи между учреждения­ми государства и определенными группами интереса (продолжение и приобретение опыта политического поведения — стабильные и не­формальные паттерны программного сотрудничества). Подобное сетевое сотрудничество имеет свое измерение, не только центральное, но и периферийное, поскольку происходит децентрализация и сотруд­ничество в различных секторах.

Именно плюралистические варианты демократии подчерки­вают роль групп интереса. Соперничество между ними определяет результат многих политических конфликтов, это дает, однако, боль­шую возможность для политической партиципации и обеспечивает более широкое распределение власти. Государство рассматривается как нейтральная арена для столкновения отдельных групп.

Однако эта концепция порождает ряд сомнений. Она игнори­рует сферу отложенных решений: как происходит, например, то, что в III Республике польской не может сформироваться стабильная налоговая система? Кроме того, она, как правило, не описывает ситу­ации, которая приводит к отказу от решений или к их эффективному блокированию. Плюралистическая модель не учитывает социальной обусловленности происхождения политических элит. Что означает «важное решение» в столь многополюсной модели? Действитель­но ли существует механизм уравновешивания отдельных групп интереса? Возникает вопрос о модели переговоров в рамках различ­ных политических систем, особенно, демократии. Действительно ли «скрытые группы», характерные для демократии, в состоянии пере­весить маленькие, но мощные группы интереса? Как происходит, что члены группы в состоянии пренебречь своим индивидуальным интересом в пользу группового интереса? На последнее сомнение пытается дать ответ Монкер Олсон в книге «Логика коллективного действия» (1965), приходя в итоге к выводу, что центральной про­блемой в коллективной деятельности являются элиты.