Политическое сознание: уровни, функции, формы
Понятие “политическое сознание” связано с концепцией “политического человека”, развиваемой различными гуманитарными науками - психологией, социологией, антропологией и, конечно, политической наукой. Представление о человеке как “политическом животном” было систематически разработано уже Аристотелем. В основе этого представления лежало убеждение в том, что природа человеческого характера и поведения может быть полностью выявлена только в ее отношении к гражданскому сообществу, его институтам, традициям, нравам. Человек вне политики, “который не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством”. Аристотелю также принадлежит вполне удачная попытка дать характеристику тех личностных структур, которые входят в современное понимание политического сознания: у любого нормального человека, природа которого не извращена, а “физические и психические начала…находятся в наилучшем состоянии” душа, как властвующее начало, должна господствовать над телом. Душа состоит из “безотчетных устремлений”(аффективного начала) и “ума”(начала рационального). Соотношением этих душевных свойств определяется не только характер властвования и подчинения в государстве, но и иерархия политических институтов.
В современной научной литературе политическое сознание относится к числу наиболее общих понятий, характеризующих субъективную сторону политики. Оно представляет собой совокупность рациональных, ценностных, нормативных, с одной стороны, и подсознательных, иррациональных, аффективных элементов, - с другой. На их основе формируются политические ориентации и поведение, отношение индивидов и групп к государственным институтам и власти, участию в управлении и т. д.
Данное понятие связано, таким образом, как с индивидуальными, так и групповыми процессами познания и ценностными ориентациями в политической сфере. Соответственно оно включает в себя все уровни восприятия, понимания и истолкования политических процессов - от первичных импульсов до сложных теоретических построений.
Исходным (базовым) пластом политического сознания являются психолого-политические состояния человека, формирующие предпосылки для его ориентации в мире политики, т. е. в окружающем его политическом пространстве, в котором он может играть активную или пассивную роль в зависимости от темперамента, воспитания и образования, убеждений, потребностей и ценностей.
Отсюда следует, что социально-политическое пространство, т. е. совокупность институтов гражданского и политического сообщества, а также сложившихся политических традиций, идеологий, многоуровневых структур знания, функционирующих в единстве с исторически обусловленной социально-психологической средой, играет по отношению к политическому сознанию роль детерминирующего фактора, обусловливающего стремление индивида адаптироваться к тем или иным групповым политическим интересам, составить конкретное представление о государстве, власти, определить свое отношение к ним. Тем самым приобретается опыт политического участия.
В зависимости от степени детерминации, характера взаимодействия индивидов в социально-политическом пространстве постепенно возникают и начинают активно влиять на общественную жизнь такие функции политического сознания как - когнитивная(потребность в познании человеком различных сторон мира политики); идеологическая(необходимость в сплочении политических партий, наций и государств, в сохранении завоеванных властных позиций); коммуникативная(обеспечение взаимодействия субъектов политики с институтами власти); прогностическая (способность индивидов и групп к формулированию целей, перспективной оценке направлений развития политических процессов); воспитательная(возможность влиять на политическое поведение в соответствие с определенными целями, идеалами).
И психолого-политические состояния, и основные функции политического сознания могут быть рассмотрены в треугольнике отношений “человек - политика - власть”. Первые исследования в этом направлении были предприняты в 30-40-е г. г. в эпоху распространения и победы в Европе экстремистских движений, обусловившей интерес философов (Т. Адорно), психологов и социологов к проблеме “авторитарной личности”. Суть проблемы состоит в том, что, будучи доведенными до “логического конца”, авторитарные тенденции, т. е. стремления к абсолютной бесконтрольной власти разрушают политику как таковую. Политика возможна только в том случае, если структура политических институтов и необходимое для их функционирования количество информации обеспечивает возможность рационального выбора участвующих в ней индивидов. В качестве “человека политического” может выступать всякий индивид, оказавшийся в каких-либо отношениях с властью, осуществляющий власть или ей повинующийся. Поэтому субъектом рационального выбора может выступать индифферентный и апатичный избиратель в демократической системе, подданный в монархическом государстве и, наконец, правители(руководители)различного ранга.
Идеальный алгоритм рациональной политики был сформулирован еще Аристотелем, утверждавшим, что при условии господства закона, принцип политической справедливости состоит в том, “чтобы все равные властвовали в той же мере, в какой они подчиняются, и чтобы каждый поочередно то повелевал, то подчинялся”.
Ни одна из современных политических систем, даже развитые парламентские демократии, не могут отвечать данному аристотелевскому критерию не только по причине физической невозможности обеспечить каждому гражданину декларированное в конституции право занимать государственные должности, но и в силу того простого, утвердившегося в современных демократиях, принципа, в соответствии с которым любому человеку предоставляется равное право участвовать или не участвовать в политике.
Неучастие в выборах, отсутствие стремления занять государственный пост рассматривается поэтому в современной демократической теории как следствие легитимного и рационального выбора. Единственным его условием становится сама гарантия прав. Например, американские политологи Г. Алмонд и С. Верба, разработавшие “идеальную модель” гражданской культуры в классическом труде, имевшем то же название, следующим образом характеризуют более, чем умеренный характер участия граждан в политической жизни таких стран, как Великобритания и США: “Принимающий решения должен верить в демократический миф, который состоит в том, что обыкновенные граждане должны участвовать в политике и что они фактически влияют на нее. Если ответственный за решения принимает такой взгляд на роль обыкновенного гражданина, его собственные решения служат поддержанию равновесия между правительственной властью и ответственностью. С одной стороны, он свободен действовать так, как он считает для себя наилучшим, поскольку он думает, что рядовой гражданин не будет колотить в его дверь с соответствующими активными требованиями. Он изолирован бездеятельностью рядового человека. Но если он разделяет веру во влиятельное могущество рядового человека, его свобода действий ограничена уже самим фактом уверенности в том, что, если он не будет действовать ответственно, удары в его дверь когда-нибудь раздадутся”.
Разумеется, такая концепция гражданской культуры может считаться до известной степени идеологическим оправданием апатии и неучастия в демократической системе, поскольку она предполагает удовлетворенность обывателя существующим положением дел. Однако в том случае, если авторитарные претензии немногих участников политического процесса лишают гарантий остальных, треугольник “человек - политика - власть” распадается и, следовательно, политическое сознание претерпевает разрушительные метаморфозы.
Российским психологом А. И. Юрьевым было предложено такое описание различных вариантов распада упомянутого выше треугольника:
1. Политика существует без власти - имеет форму литературных, философских и научных сочинений, в которых представлены описания различных форм власти, проектов государственного переустройства и т. д.;
2. Власть обходится без политики и проявляется в форме бессмысленного насилия, приводящего к всеобщей деградации и разрушению;
3. Человек является “дополитическим”, т. е. адаптируется к действиям власти, ее нормативам, инновациям, изменениям, ограничениям. Он может безоговорочно поддерживать власть, содействовать - добровольно или по незнанию - достижению цели правителей и т. д. “Дополитический человек” у власти - это преимущественно представитель криминальных кругов, использующих ее механизм для своих целей;
4. Человек становится политическим - интересуется тайной власти, в определенной степени посвящен в законы ее устройства и функционирования. На этом уровне он может находится при власти, т. е. использовать, укреплять или разрушать ее механизм, внося в него изменения и усовершенствования. “Политический человек” без власти - это индивид, не входящий в различные группы интересов и давления или принципиально отстраняющийся от политики по тем или иным соображениям.
Во всех представленных ситуациях действуют одни и те же социо-психологические механизмы включения и “выключения” индивидов из политики, формирующие основу политического сознания и политических предпочтений.
Выше уже отмечалось, что и само понятие, и концепция политической культуры неотделимы от эволюции политического сознания. Политическая культура является в определенном смысле результатом сложной эволюции политического сознания, внутри которого постепенно вызревают различные ориентации по отношению к многообразным политическим объектам. У большинства индивидов они первоначально не артикулированы(не приобрели ясно обозначенных контуров), существуя на том уровне, который Р. Лейн в работе, посвященной анализу политических идеологий, называет “скрытой идеологией”. “Не существует сомнений, - отмечает он, - что обыкновенный человек обладает набором эмоционально нагруженных политических верований, критическим отношением к альтернативным предложениям и некоторыми скромными программами реформ. Эти верования охватывают основные ценности и институты, они являются рационализацией интереса(иногда не его собственного) и служат в качестве моральных оправданий для повседневных действий и убеждений”.
Приведенные выше наблюдения являются результатом признания влияния социальной психологии на разработку концепций политического сознания. В работах Т. Адорно, А. Лейтона, Э. Фромма, К. Юнга и многих других ученых постоянно подчеркивается тот несомненный факт, что анализ политического поведения индивидов и групп будет односторонним без учета постоянных взаимодействий сознания с подсознательными факторами. Эти взаимодействия, имея тенденцию к структурированию(организации) в определенную систему убеждений, могут оказывать как конструктивное, так и деструктивное воздействие на личность в зависимости от конкретных условий.
В конце 60-х г. г. Ф. Гринштейн в книге “Личность и политика” пришел к совершенно определенному выводу о том, что элементы психической структуры личности и элементы систем политических убеждений могут существовать друг от друга автономно. Наличие в обществе большого количества альтернативных каналов, дающих выход эмоциям и психическим потребностям, а также слабая политическая активность большинства граждан указывают на то, что политическое поведение индивида зависит не только от психической структуры личности и системы индивидуальных политических убеждений, но и от особенностей конкретной ситуации, в которой происходит вовлечение индивида в политику.
Разумеется, как уже отмечалось выше, первичными являются психолого-политические состояния индивида, развертывающиеся в определенном жизненном пространстве. А. И. Юрьевым предложена схема дифференциации жизненного пространства на четыре вида психолого-политических пространств - физическое, экономическое, информационное и правовое. Именно в них реализуются первичные психические потребности формирующейся личности.
Физическое пространство может быть измерено в единицах площади имеющихся на нем ресурсов жизнеобеспечения. Ресурсы обеспечивают потребности в сохранении жизни - безопасности, защите от боли, страха, гнева. Экономическое пространство оценивается в единицах затрат труда и потребления, размерах цен, налогов и т. п. В нем выражаются “субъектные” психические состояния, потребности в продолжении рода, удовлетворении жажды и голода. Информационное пространство может быть описано в терминах образования, культуры, цензуры, свободы слова и т. д. Оно реализует потребность индивида в ориентации, самостоятельности, идентификации с определенными ценностями, а также стремление к знанию и пониманию окружающего мира. И, наконец, правовое пространство характеризуется соотношением прав и обязанностей “человека как личности”, помогая реализации его потребности в сотрудничестве, самоидентификации, вызывая соответствующие психические состояния.
Развертывающиеся в жизненном пространстве различные психические состояния, в свою очередь, могут быть разделены на эмоциональные(любопытство - скука. дружелюбие - враждебность); праксические, т. е. возникающие в процессе трудовой деятельности(утомление, монотония, тревожность, стрессы, энергичность); мотивационные - реакция на характер межличностных отношений в обществе(радость и горе, спокойствие и волнение, страдание, гнев, экстаз, ярость, любовь, ненависть и др.); гуманитарные - реакции на качество политической информации, сопровождающие процесс познания политической картины мира(терпимость, принципиальность, общительность, замкнутость и др.).
При всем однообразии внешних проявлений психолого-политических состояний (например, сходство вегетативных признаков) в любых общественных системах они всегда принимаются во внимание(часто на интуитивном уровне) и становятся объектом социального и правового регулирования. Профессиональные политики также всегда ощущали потребность в определении и понимании того - какой тип психических состояний преобладает в той среде, в которой они действуют, реализуя конкретные политические программы.
Психологическая потребность человека в структурированном жизненном пространстве реализуется в различных политических культурах в системах политических убеждений. В современной научной литературе эти системы хорошо проанализированы А. Лейтоном и особенно Р. Лейном в другой его работе “Политический человек”(1972). Р. Лейн выделяет восемь элементов внутри систем основных убеждений:
1. Убеждения индивидуальной идентичности. Усваивая их, индивид идентифицирует себя с конкретными социальными ролями, формируя на основе самооценки представления о своих реальных потребностях. По мере усложнения общественной структуры(особенно в обществах переходного типа) постоянно возникают кризисы идентичности, вызванные распадом традиционных отношений, привычек, верований. Без сформировавшегося механизма идентификации невозможно ни выявление индивидуальных интересов, ни приобщение индивида к структуре социальных ролей, позволяющих ему предъявлять к политической системе определенные требования.
2. Представления о других включают в себя восприятие социальной иерархии и стратификации, основных социальных групп, к которым принадлежат индивиды - семья, расовые, этнические, региональные, культурные, профессиональные, имущественные, конфессиональные, идеологические и политические группы.
3. Представления о власти и авторитете выражаются в понимании соответствия социальных ролей и моделей политического поведения сложной системе отношений власти, влияния и авторитета. Эти представления составляют основу интеграции индивидов в политическую систему, их восприятия легитимности государства и его институтов, деятельности политических партий и их лидеров.
4. Потребности, мотивы, ценности. Основные ценности, формирующиеся как результат потребностей и воспринимаемые индивидом в качестве морально необходимых целей своих устремлений, мотивов своих поступков, имеют сложную структуру.
Формирование ценностных ориентаций индивида потенциально включает в себя способность воспринимать и разделять коллективные цели.
5. Этические ценности способствуют созданию своеобразных моральных кодов, или принципов, которые сдерживают, упорядочивают многообразные импульсы, возникающие в различных ситуациях. Вне моральных кодов невозможны ни политическое поведение, ни интеграция индивида в политическую систему. На основе этических ценностей формируются политические идеалы. На них же основаны многие политические конфликты, возникающие в результате несовпадения идеалов и действительности, невозможности практической реализации идеалов.
6. “Почему”. Способы объяснения событий. В соответствии с системами убеждений выстраиваются и объяснения связи происходящих в мире политики событий. Эти объяснения имеют, как правило, концептуальный характер, т. е. выражены в форме рациональных или иррациональных идей и доктрин и соответствующей практики. Р. Лейном была предложена следующая схема способов объяснения общественных ситуаций:
а) Концепция Божественного провидения, или Божественного вмешательства;
б) идея судьбы, фатума, рока;
в) магия, проявляющаяся в мистической символике и попытках манипулирования сознанием с помощью различного рода артефактов;
г) концепция “великих людей” (героев), ориентированная на харизматических лидеров, творящих историю;
д) организмическое понимание, т. е. уподобление социального изменения органическому природному процессу, на который человек не может оказывать влияния;
е) парадигма “естественного закона”. В наиболее явном виде она представлена в марксистском учении. В основе этой парадигмы лежит убеждение в возможности познания законов истории и последующего воздействия на общественную эволюцию;
ж) научная парадигма, противостоящая идеям Божественного провидения и “героев”. От концепции “естественного закона” она заимствует представление о закономерности мировых явлений, от магии - убежденность в возможности манипуляций с помощью открываемых наукой методов.
7. “Когда и где”: структура политической интерпретации. Устанавливает соотнесенность определенных событий с определенным пространством, временем, целями, в соответствии с которыми развертываются политические события.
8. Понятия знания и истины. При формировании политических убеждений представления о знании и истине используются различными способами:
а) знание либо используется для защиты уже имеющихся убеждений, либо отвергается на том основании, что оно представляет собой опасность для уже сформировавшихся доктрин;
б) знание используется для определенных практических целей - объяснения реальности, эксплуатации открывающихся с его помощью возможностей и. т. д.;
в) знание воспринимается как абсолютная ценность, истина в последней инстанции.
Системы политических убеждений, сформировавшиеся в определенный период и приобретшие силу традиции могут выполнять различные общественные функции:
а) они являются источником субъективного восприятия индивидом собственной идентичности, способствуют артикуляции его требований к политической системе;
б) они формируют систему ориентиров, целей, к которым индивиды стремятся - статус, власть, благосостояние и. т. п. Соотнося с этой системой свои требования, человек получает представление о собственной природе, о других индивидах, сравнивает свои ожидания с реальными возможностями;
в) на основе систем убеждений формируется соответствующая политическая символика, усвоение которой индивидом способствует его включению в определенную политическую группу, объединение, партию. Тем самым у индивида вырабатываются собственные “эпистемологические установки”, дающие возможность познавать политические реалии, оценивать качество информации, выносить суждения о легитимности политической системы.
Независимо от иерархического соподчинения систем убеждений на индивидуальные, групповые, общенациональные, они являются средством рационализации политической деятельности, ориентации в политическом пространстве путем разработки индивидуальных, групповых, национальных и интернациональных целей и программ.
С возникновением политики как важнейшего элемента цивилизации функции и роль политического сознания оценивались далеко не однозначно. С одной стороны, исторический опыт и логика требуют признать тот очевидный факт, что политическое сознание формируется как результат сложной эволюции политических институтов, на которую оказывают влияние предшествующие традиции общественного участия, характер социализации, формы образования и множество других факторов. С другой стороны, уже в древности с появлением первых философских школ возникает явление, которое К. Поппер назвал “историцистской идеологией”.
Суть этого явления заключается в претензиях философов и идеологов, прибегающих к историческим пророчествам, на открытие всеобщих законов истории и политики, в соответствии с которыми должно развиваться общество. Отсюда возникло убеждение в том, что системы политической философии оказывают решающее воздействие на политическое сознание, определяя характер политического поведения и участия.
Такого рода модели политического сознания, которые можно отнести к разряду элитарных, преувеличивают и абсолютизируют влияние философских идей на системы убеждений, нравы и институты. Сторонники этих моделей утверждают, что все значительные политические перевороты нового времени, например, американская и французская революции XVIII в. и революция в России 1917 г. являются результатом внедрения в общественное сознание идей конституционализма, либерализма, социализма.
Влияние этих идей действительно было огромным, особенно в период, предшествующий указанным выше политическим переворотам. Вместе с тем, имеется множество доказательств, подтверждающих, что различные варианты политической философии сами являлись одним из средств рационализации уже сложившихся политических традиций, систем убеждений и социальной практики. Например, формирование американских политических институтов в период, предшествовавший войне за независимость, образованию США и принятию конституции, происходило под влиянием английских традиций и правовых норм, а также общих христианских понятий о земной власти в сочетании с принципами “естественного права”. Все эти элементы развивались, сообразовываясь больше с практическим опытом, чем с какой-либо философской системой. Имена и идеи Локка, Монтескье, Руссо и Юма, хорошо известные авторам проекта конституции США, использовались не как отправные точки для создания чего-то нового, но, скорее, в качестве аргументов, подтверждавших правильность того, к чему американцы пришли эмпирическим путем.
Точно так же революция в России произошла не в результате внесения социалистами различных оттенков политического сознания в “пролетарскую массу”, как полагал Ленин, а как следствие острейшего кризиса, вызванного мировой войной. В ходе самой революции отчетливо проявились традиции, восходящие к крестьянским восстаниям и бунтам XVII-XVIII в. в. Идеи Маркса были только “верхним пластом”, с помощью которого оформлялась официальная идеология автократического бюрократического режима, вовсе не соответствовавшего исходным принципам марксистского социализма.
И картины мира, разработанные философами, и уже сложившиеся политические институты и нормы, вступая во взаимодействие с подсознательными комплексами и когнитивными механизмами человеческой психики, создают в сознании политические образы, которые далеко не всегда совпадают с политическими реалиями. Адекватность индивидуального( и группового) политического сознания действительным отношениям, конечно зависит от типа личности, степени “открытости” самого сознания, способности объективно оценивать социальные процессы, создавать различные рациональные проекты и концептуальные модели политики или, наоборот, воспринимать политику сквозь призму дихотомии “свой - чужой”, “друг - враг” и т. д.
Вместе с тем, политическое поведение индивида не может рассматриваться как непосредственный результат психической структуры личности, индивидуальной системы политических убеждений. Можно выделить в соответствии с методологией, предложенной Р. Лейном, следующие моменты, ограничивающие влияние личностных факторов на политическое поведение индивидов:
1. Национальная и местная культура, устанавливая (конечно, спонтанно) господствующие в сообществе нормы поведения, во многом предопределяет характер принятия индивидом решений в ситуации выбора, ограничивая его свободу угрозой санкций и наказаний;
2. Информация и выбор. Этот фактор устанавливает отношение между степенью структурированности политической ситуации и объемом получаемой индивидом информации для последующего выбора. Степень субъективности оценок, опирающихся на специфически личностные критерии, возрастает пропорционально степени сокращения информации, проблематичности возможностей ее получения в неструктурированных ситуациях;
3. Интересы. Отчетливое понимание индивидом в ситуации выбора своих собственных интересов и интересов группы(экономических, политических, социальных) оказывает сдерживающее влияние на субъективные эмоции;
4. Перекрестные давления. Принадлежность индивидов к социальным и политическим группам с однородными установками суживает круг альтернатив и ограничивает проявление личностных факторов. Соответственно принадлежность к группам с различающимися политическими позициями дает больший простор субъективности оценок.
Независимо от степени воздействия этих факторов на поведение индивидов и групп, все они являются, как уже отмечалось выше, элементами рационализации политического сознания, направляя его потоки по определенным(традицией, опытом, устойчивым характером взаимодействия участников политического процесса с властью и т. д.) каналам. Альтернативой является хорошо описанная Г. Лебоном ситуация, когда механизмы рационализации под влиянием определенного стечения обстоятельств и событий прекращают действовать и индивиды, социальные группы и целые народы превращаются в толпу, поведение которой регулируется уже другими законами. Для предотвращения подобных ситуаций человечеством стихийно и целенаправленно вырабатывались различные превентивные средства. Одним из них являются разнообразные идеологические системы.
