Капитализм и демократия

Поскольку одним из важнейших признаков демократической системы является институциональное разделение между государст­вом, экономикой и обществом, споры по вопросу о балансе между об­щественной и частной сферами приняли форму споров о связях госу­дарства и экономики, а также государства и общества. В самом широ­ком плане споры по данному вопросу велись в противоречивых, но не исключающих друг друга терминах эффективности и гражданства. Это тоже спорные понятия, в которые вкладывается разный смысл. Так, споры о гражданстве включают проблемы равенства, участия, оз­доровления общества, человеческой инженерии. Споры об эффектив­ности, в свою очередь, ведутся в рамках целого ряда таких антино­мий, как капитализм и социализм; рынок и планирование; капита­лизм и демократия и т. д. С рассматриваемой в данной главе точки зрения наибольший интерес представляет взаимосвязь рынка, капи­тализма и демократии.

Реальным выражением этого интереса является, в частности, по­лучившая на Западе определенную популярность рыночная теория демократии. Основные положения этой теории впервые сформулиро­вал И. Шумпетер: ’’Демократический метод представляет собой ин­ституциональный инструмент для достижения политических реше­ний, на основе которого отдельные индивидуумы получают власть: принимать решения путем соревнования, объектом которого являют­ся голоса избирателей”.

Продолжая эту линию, Э. Доунс, Э. Шатшнайдер, А. Випьдавски и др. отождествляли политический процесс с обменом в условиях конкуренции на рынке. Целью каждого участника в данном случае является максимизация прибыли при минимизации издержек. При этом сам ’’торг” ведется по определенным общепринятым правилам игры. Например, голосование рассматривалось как обмен голосов за определенный политический курс, а деятельность политиков - как деятельность предпринимателей, занятых на рынке завоеванием и укреплением позиций путем торгов и наращиванием поддержки в поисках коалиций.

В данном контексте особую актуальность приобрела проблема соотношения демократии и капитализма, или рыночной экономики.

Следует отметить, что основоположники марксизма-ленинизма также исходили из тезиса, согласно которому принципы либеральной демо­кратии и капитализма и капиталистическая социально-экономиче­ская система неотделимы друг от друга. Причем либеральная демо­кратия расценивалась как особая система классового господства буржуазии, которая обречена на исчезновение с исчезновением капитализма и, соответственно, буржуазии. Это, как говорится, негативная трактовка демократии. В данном же параграфе речь идет всецело о позитивной оценке ее сторонников.

В настоящее время в трактовке данного вопроса выделяются два направления - неоплюралисты, придерживающиеся либеральной ориентации, и так называемая школа ’’публичного выбора”, или неоклассики, составляющие консервативное течение. Неоклассики - Ф. Хайек, Д. Эшер, М. Олсон и др. - убеждены в том, что политиче­ская демократия способна выжить и функционировать только в условиях капиталистической экономики, основанной на принципах свободного рынка. По их мнению, из всех существующих систем лишь капитализм предоставляет условия для групповой конкурен­ции и широкого политического участия масс, что капитализм - не­обходимая и единственная предпосылка демократии. Причем в тех случаях, когда политическая демократия каким-либо образом ущем­ляет принципы свободного рынка и свободной конкуренции, а также право предпринимателя свободно распоряжаться своим достоянием, с которыми капитализм всецело отождествляется, приоритет безус­ловно отдается этим последним.

И действительно, существует имманентная связь между принци­пами капитализма и плюралистической демократии. Последняя яв­ляется гарантом существования и жизнеспособности капитализма как социально-экономической системы. Прежде всего она предостав­ляет широким слоям населения право участия в политическом процессе, гарантируя правила игры между политическими партиями и разного рода заинтересованными группами, и обеспечивает усло­вия для ротации власти в процессе всеобщих выборов на всех уров­нях власти, а также других принципов и норм парламентаризма. Тем самым плюралистическая демократия призвана обеспечить легитим­ность свободнорыночным отношениям как в социальной, так и в экономической сферах. Вопрос о соотношении частной собственности, свободы экономической и личной, составляющих сравнительную квинтэссенцию идее демократии, был затронут в главе о граждан­ском обществе. Здесь необходимо отметить, что свободнорыночные отношения при определенных условиях могут создать реальные препятствия для эффективной реализации принципов плюралистиче­ской демократии, а то и подорвать их.

Убедительные доводы в обоснованность такого вывода содержат­ся в работах неоплюралистов Р. Даля, Ч. Линдблома и др. Пожалуй, наиболее емко позицию неоплюралистов в данном вопросе изложил Р. Даль: ’’Демократия тесно ассоциируется и всегда ассоциировалась на практике с частной собственностью на средства производства... Даже сегодня в любой стране, управляемой полиархией, средствами производства большей частью ’’владеют” частно. Наоборот, ни одна страна, где средства производства находятся главным образом в руках государства или... ’’общества”, не управляется полиархией”. Но при этом обнаруживается, что рыночная экономика представляет собой необходимое, но не единственное и не достаточное условие для демократии. Более того, усиление экономической мощи отдельных групп способно увеличить политическое неравенство и тем самым ослабить и подорвать власть неорганизованных граждан в политиче­ском процессе.

Обоснованность этого тезиса рассматриваемая группа политоло­гов демонстрирует на примере взаимоотношений между бизнесом и демократией. Если в 50-60-х гг. Д. Трумен, В. И. Ки да и сам Р. Даль изображали бизнес как одну из многих заинтересованных групп, кон­курирующих между собой за власть и влияние, то с середины 70-х гг. появилось много работ, в которых критически анализируется ’’кор­поративный капитализм” и его влияние на политическую систему. Так, Р. Даль и Ч. Линдблом, например, писали: ”В нашем анализе плю­рализма мы допустили еще одну ошибку... считая, что бизнесмены и группы бизнеса играют такую же роль, как и остальные заинтересо­ванные группы”. В действительности, утверждали Даль и Линдблом, бизнес играет в полиархической или плюралистической системе роль, которая качественно отличается от роли других заинтересованных групп. По их мнению, ’’общепринятые интерпретации, характеризую­щие американскую или любую другую рыночно-ориентированную систему как основанную на конкуренции между (равными) заинтересованными группами, заключают в себе серьезную ошибку, поскольку они не учитывают очевидное привилегированное положе­ние бизнесменов и в политике”.

Это в еще большей степени относится к крупнейшим деловым корпорациям, которые не всегда и не обязательно действуют в соот­ветствии с демократическими правилами и нормами. Более того, при определенных условиях рынок отнюдь не представляется как место, где равновеликие и равноправные агенты купли и продажи обоюдо­выгодно обмениваются товарами. Нередко это арена, на которой огромные корпорации подавляют более мелкие фирмы, и расползаю­щиеся по всему миру многонациональные корпорации доминируют над жизнью отдельных людей, регионов и даже целых стран. Как показывает исторический опыт, усиление позиций тех или иных заинтересованных лиц, особенно крупных корпораций или же про­мышленных и финансовых групп, с политической точки зрения может привести к негативным последствиям для функционирования демократии, к подрыву или, по крайней мере, ослаблению демокра­тических норм и правил игры.

К этим доводам очень внимательно следует прислушаться нам, нашим политикам и представителям гуманитарных и социальных наук, особенно тем, которые полагают, что установление рыночных отношений автоматически приведет к утверждению демократиче­ских принципов в политической сфере. Весь мировой опыт XX сто­летия убедительно свидетельствует, что нередко капитализм, хотя, возможно, и деформированный, вполне совмещался с подлинно тира­ническими формами правления. Не секрет, что при нацистском режи­ме в Германии, фашистском - в Италии, франкистском - в Испании и т. д. диктаторские политические машины были созданы на капита­листической в своей основе инфраструктуре, хотя она и была подчи­нена всемогущему государству. Наиболее свежий пример такой амальгамы дает пиночетовский режим в Чили. Как известно, в сен­тябре 1973 г. генерал Пиночет пришел к власти на штыках мятежной армии, недовольной социальными преобразованиями социалиста С. Альенде, которые в определенной степени шли вразрез с интереса­ми деловых кругов страны. Пиночет и возглавляемая им военная хунта в полном объеме (насколько это было возможно в чилийских условиях) восстановили эти привилегии. Более того, привлекли в качестве архитектора экономики страны М. Фридмена, одного из решительных сторонников рыночных отношений и жестких форм монетаризма. Пиночетовский режим - наиболее наглядный при­мер, свидетельствующий о том, что капитализм и рыночные отно­шения - недостаточные для утверждения политической демокра­тии условия. А мало ли было и еще существует режимов, в кото­рых авторитаризм в политике органически сочетается с рыночной эко­номикой? Но это вовсе не значит, что Россия может или должна ид­ти по этому пути. Но учесть такую возможность, чтобы избежать ее, ей обязательно следует.