«Байкальское движение» как средоточие ресурсов

Рассуждая о причинах организационного успеха «Байкальского движения», необходимо учитывать, что оно опиралось на абсолютную ценность озера Байкал в представлениях подавляющего большинства жителей региона и значительного числа жителей страны. В противо­поставлении ценностей двух порядков — экологических (сохранения природного потенциала Байкала) и индустриальных (возможность экономического освоения определенной территории) — жители ре­гиона высказывали однозначное мнение. Поэтому «Байкальское движение» работало в ситуации благоприятной перспективы об­щественного участия в возможных протестных акциях. Обществен­ная поддержка стала главным и основным ресурсом движения, ко­торый во многом определил его успех.

Если рассматривать деятельность «Байкальского движения» (особенно на начальной стадии) как мобилизацию гражданских сил, то прежде всего необходимо обратить внимание на процесс при­обретения и использования ресурсов. Основные ресурсы «Байкаль­ского движения», предопределившие значимость его деятельности, наш взгляд, таковы:

• Социальные сети общественного экологического протеста конца 1980-х годов. Идеологическую основу деятельности движения (вплоть до преемственности в лозунгах) во многом определяли участ­ники экологического протеста 1980-х годов, для которых эта тема символизировала активизацию гражданского общества фактически еще в условиях советского государства. Их активное участие в не­давней протестной кампании объяснялось не только очевидностью угрозы, но и тем, что они изначально разделяли гражданские идеалы, а также желанием еще раз проявить потенциал гражданского обще­ства. Прошедшее с конца 1980-х годов время развело участников тех событий по разным секторам общественной жизни, но знакомая угроза вновь актуализировала прежние социальные сети, что дало незамедлительный эффект. Были задействованы различные доступ­ные ресурсы: финансирование, политическое влияние, рекрутиро­вание новых участников и т. д. Консолидация ресурсов произошла чрезвычайно быстро именно благодаря старым связям, поэтому дан­ный фактор во многом является определяющим.

• Наличие некоммерческих организаций, продолжительное время ра­ботающих в регионе. «Байкальское движение» во многом опиралось на ресурсы и социальные сети организаций третьего сектора («Бай­кальская экологическая волна», «Байкал. Третье тысячелетие» и т. д.).

• Высокий уровень экспертного знания проблемы. Сотрудники ав­торитетной организации «Байкальская экологическая волна», а также представители регионального академического сообщества своими аргументами обеспечили весомость доводов протестующих. Это позволило избежать наиболее уязвимого звена любой обще­ственной кампании: дисбаланса в доступе к информации и возмож­ности ее интерпретации. Аргументы участников движения выгля­дели обоснованными, подкрепляя тем самым относительное равен­ство в диалоге с противоположной стороной.

• Навыки протестной деятельности, владение приемами «но­вого» протеста. Активисты «Байкальского движения» использо­вали не только традиционные механизмы общественного давления (обращения, «письма власти», митинги, пикеты и т. д.), но и со­временные протестные формы: флешмобы, интернет-консолидацию и т. д. Кроме того, среди участников и активистов движения были представители общественных сил, которые имели большой опыт активного протеста. Стилистико-эстетические требования к обще­ственному протесту оказались во многом определяющими. Флеш-мобы — не просто новые технологии общественного протеста, но и стилистика, органичная для постсоветского поколения, гораздо более требовательного к тому, «как сказано», — иногда больше, чем к тому, «что сказано».

• Сети распространения информации. Среди внешних ресурсов любого общественного движения особая роль принадлежит сред­ствам массовой информации. Их функция заключается в информи­ровании о движении властей и населения, в формировании образа движения у властей, населения, участников. «Байкальское движе­ние» располагало несколькими источниками распространения ин­формации. Прежде всего это региональный интернет-портал БАБРЛ^ который стал своеобразным информационным центром движения. Активное использование Интернета в качестве канала передачи информации способствовало привлечению к информа­ционным потокам сетей других городов России. В какой-то момент, когда центральные СМИ перестали освещать деятельность движе­ния, Интернет стал основным каналом передачи информации. Хотя широкое освещение деятельности общественного движения может иметь и отрицательные последствия (краткая информация в сводках новостей акцентирует внимание на формах деятельности, а не на их причинах и целях), в случае с «Байкальским движением» этой про­блемы удалось избежать.

• Организационная база (помещение, «мозговой центр», под­держка единой информационной сети и т. д.). Наряду с социальными сетями этот ресурс также стал определяющим. Наличие «офиса» протестных действий, единого организационного центра, куда сте­калась и откуда исходила вся информация, — важнейший фактор консолидации. Особую значимость имели постоянные информа­ционные рассылки и работа с прессой. Современный менеджмент деятельности (гибкий и мобильный) играл значительную роль при рекрутировании новых участников движения.

«Байкальское движение» довольно быстро прошло этап пер­вичной институционализации — создания механизмов принятия решений. Основным внутренним ресурсом движения, который поз­волил ему занять прочные позиции в пространстве дебатов, стал оргкомитет — единственная более или менее формализованная структура, в которую входили наиболее активные участники. Сравни­тельно высокие темпы формирования костяка движения, а значит, первичной консолидации ресурсов (в данном случае человеческих) стали возможны в силу ряда условий:

• Предшествующие контакты. Участники движения были так или иначе знакомы друг с другом до начала протестных действий.

Опыт участия в других организациях и коллективных дей­ствиях. Этот опыт позволял верить в эффективность подобной дея­тельности организационных структур как таковых. В частности, «Байкальская экологическая волна» уже имела опыт противодей­ствия подобного рода проектам ресурсного освоения прибайкаль­ских территорий. Более того, ее сотрудники осуществили первичный анализ своей работы, представленный в тексте М. Рихвановой «Уроки общественной кампании "Байкал дороже нефти" (2002— 2005 гг.)».

Наличие навыков публичных действий. Все участники оргко­митета «Байкальского движения» — это люди с тем или иным опы­том публичной активности, со сформированными представлениями о возможных средствах эффективного противодействия.

Выделенные ресурсы позволяют составить комплексную картину необходимых условий действенной гражданской активности. При­мечательно, что в случае «Байкальского движения» реализовался идеальный вариант консолидации, когда ресурсы, аккумулируемые в рамках движения, исходят от гражданских сил и не имеют отно­шения к государственным институциям. Известные нам случаи, ко­гда представители органов власти присутствовали на заседаниях движения и консультировали активистов по поводу юридических тонкостей тех или иных мероприятий, только подтверждают это утверждение: чиновники выступали там скорее в роли заинтересо­ванных жителей региона, а не представителей властного интереса.

Еще один важный внешний ресурс, который нельзя обойти вни­манием, — позиция региональных органов власти по отношению к протестным мероприятиям. Участники «Байкальского движения» расходятся во мнениях, насколько власти поддерживали деятель­ность гражданских сил или, наоборот, противодействовали ей. На наш взгляд, принципиальным является то обстоятельство, что «Бай­кальское движение» не испытывало активного противодействия со стороны властных структур, в крайнем случае отношение было фор­мальным. Таким образом, общая лояльность к «Байкальскому дви­жению» на муниципальном и региональном уровнях власти — без­условный внешний ресурс.

Анализ позволяет сделать вывод, что, несмотря отражение в ре­сурсной структуре движения классических моделей гражданской активности, реалии современного состояния гражданского участия в России и регионе диктуют особый контекст. Стагнация институтов третьего сектора, их фактическая подконтрольность государству ока­зываются незначительной преградой в условиях актуализации аль­тернативных сетей общественного сектора. Поэтому «наследство» экологических протестов переходного времени оказалось опреде­ляющим: оно стало своеобразной альтернативной рамкой консоли­дации, задействовало иные помимо устоявшихся пути достижения и проявления консенсуса. Наличие опыта постоянного гражданского активизма, чаще всего связанного с экологическими вопросами, оформили специфику региона: в случае Иркутской областиблагодаря общеразделяемой ценности Байкала накапливается опыт настоящего гражданского противодействия.

С другой стороны, специфика «Байкальского движения» про­явилась в том, что оно продемонстрировало возможности консоли­дации разных поколений: можно сказать, что «идеологическое», представленное в публичных позициях «ветеранов» гражданской активности региона, органично объединилось с «практическим» представителей «новой волны». «Байкальское движение» — это совместная работа разных поколений, в ходе которой наводились мосты между разными идеологиями и «режимами оправдания» протестной работы.

Консолидация и консенсус. Активисты «Байкальского движе­ния» продемонстрировали удивительную способность кконсенсусу, если учесть, что мобилизация ресурсов носила ускоренный характер (а может быть, как раз благодаря этому).

Несмотря на то что интенсивная мобилизация ресурсов пред­полагает, что движение рекрутирует лишь тех, кто является его убежденным приверженцем, оно на протяжении всей активной фазы своей работы демонстрировало подчеркнутую терпимость к проявлению различной включенности в работу движения. Коа­лиция самых различных по идеологическим основаниям обще­ственных сил требовала выработки такого стиля работы, который делал бы общий знаменатель условий доступным и приемлемым для всех участников.

В качестве ресурсов солидарности в данном случае выступали об­щие принципы внутриорганизационной и публичной деятельности, основные среди которых:

• Исключение политической ангажированности. «Байкальское движение» дистанцировалось от политической составляющей про­теста, исключало политическую направленность своих действий и пресекало все попытки политических сил использовать протестные мероприятия в своих целях. В то же время равноудаленность «Бай­кальского движения» от всех политических сил позволила ему остаться в русле гражданских действий, сохранить статус обществен­ной инициативы и уберечься от критики за отстаивание чьих-то уз­ких политических интересов. Этот принцип также исключил кон­фликтность, основанную на политических пристрастиях участников движения. Примечательно, что конструктивная направленность всех мероприятий движения проявилась и в решении не использовать крайние протестные лозунги — призывы к отставке президента, правительства, диверсиям и иным противозаконным действиям. Все это позволило движению избежать маргинальности.

Возможность проявления инициативы. Участники движения изначально выбрали так называемую децентрализованную модель с отсутствием жесткого разделения труда между членами, развитыми неформальными связями и условными нормами членства. Это, без­условно, увеличило мобилизационные возможности организации, поскольку усиливало солидарность и приверженность общим цен­ностям. В то же время все участники могли проявлять инициативу, брать на себя решение тех вопросов, которые считали наиболее важ­ными. Использовался принцип: если кто-то выступает с предложе­нием, он должен быть готов к его реализации. Подобный подход позволял каждому почувствовать себя причастным к общему делу.

Исключение проблемы лидерства. Все участники признают это безусловным достижением. Подобное решение, сомнительное с точки зрения перспективного планирования, — единственный воз­можный вариант в условиях ускоренной мобилизации, когда перво­очередными видятся локальные задачи, а не стратегические цели.

• Бескомпромиссность в отстаивании ценностей. «Байкальское движение» в пространстве публичных дебатов строило свои отно­шения с официальными оппонентами не в терминах компромисса и взаимных уступок, а в риторике резкого противопоставления: «мы» и «они, «вечные ценности» и «меркальтильные интересы», «защита» и «угроза», «священное море» и «дохлое озеро». В риторике лозунгов обозначилась принципиальная позиция: по главному вопросу (строительство «трубы» в непосредственной бли­зости от берега Байкала) компромисс невозможен. Это, безусловно, способствовало мобилизации, так как протест как форма граждан­ской активности традиционно собирает гораздо больше сторонни­ков, чем позитивные программы.

Перечисленные принципы, которые позволили осуществить мо­билизацию консенсуса, сыграли ключевую роль в обеспечении жиз­неспособности движения. Однако это фундамент не укорененной структуры гражданского общества, а штаба протестных действий. В силу разных обстоятельств (во многом из-за скорого разрешения конфликтной ситуации) движение не подошло к выработке прин­ципов, позволяющих осуществить стратегическое планирование и укорениться в поле общественных процессов.