Содержательные и формализованные модели

Подходы к классификации моделей весьма разнообразны. Мы не будем пытаться охватить их все и остановимся на наиболее существенных.

Выше уже была приведена самая простая классификация, основанием которой является способ построения (форма) модели. Модели, состоящие из вещественных компонентов, являются материальными, из знаков (слов, математических и логических символов) — идеальными. По понятным причинам в политическом анализе используются почти исключительно идеальные модели.

Идеальные модели подразделяются на содержательные и формализованные. Содержательная модель представляет собой вербальное (словесное) или вербально-визуальное (словесно-графическое) описание объекта исследования, связей его элементов и т. д. Теоретически обоснованные содержательные модели называются концептуальными. Ю. М. Плотинский определяет концептуальную модель как «содержательную модель, при формулировке которой используются теоретические концепты и конструкты данной предметной области знания. В более широком смысле под концептуальной

моделью понимают содержательную модель, базирующуюся на определенной концепции или точке зрения» .

Одна из наиболее известных концептуальных моделей в политической науке — модель политической системы американского ученого Д. Истона. Суть функционирования политической системы, по Истону, состоит в преобразовании «требований» и «поддержки» населения в «решения» и «действия» власти.

Кстати сказать, это типичный «черный ящик»: процесс конверсии «входов» в «выходы» от нас скрыт.

Концептуальная модель может быть конечным продуктом исследования, а может быть промежуточным шагом на пути от предварительного описания объекта к его формализованной модели. Формализованная модель описывает объект, связи его компонентов на языке математики и формальной логики. Имея формализованную модель, можно количественно оценить эффекты взаимодействия факторов, структуру объекта и т. д.

В общем случае следует стремиться к построению формализованных моделей, так как они значительно более информативны и практически полезны по сравнению с моделями содержательными. В то же время многие объекты политического анализа крайне сложны, а их компоненты и связи плохо поддаются формализации. Поэтому нередко исследователи политических систем и процессов вынуждены остановиться на стадии концептуального моделирования.

Процесс разработки концептуальной модели и ее последующую формализацию можно проиллюстрировать на примере «экологического подхода» к анализу политических рисков, разработанного Г. Кнудсеном. Под политическим риском в данном подходе понимается риск экспроприации предприятий, принадлежащих иностранному капиталу, в результате революционных изменений в политической системе. В основе модели лежит теория социальных революций Д. Дэвиса и Т. Гурра, согласно которой высокая степень «национальной фрустрации» будет существовать в обществе, где отмечается разрыв между ожиданиями людей и их благосостоянием. Когда страна достигает высшей степени национальной фрустрации, она находится на пороге социально-политического кризиса (революции, переворота и т. п.).

Таким образом, концептуальная модель Кнудсена может быть в общем виде сформулирована в четырех тезисах:

• Риск экспроприации предприятий, принадлежащих иностранному бизнесу в стране N, обусловлен уровнем «национальной фрустрации».

• Уровень национальной фрустрации обусловлен отношением между ожиданиями и фактическим благосостоянием населения.

• Чем больше отношение (т. е. чем сильнее разрыв) между ожиданиями и благосостоянием населения, тем выше вероятность революции и, соответственно, — политический риск.

• Чем меньше отношение (слабее разрыв) между ожиданиями и благосостоянием населения, тем ниже вероятность революции и, соответственно, — политический риск.

Построение формализованной модели начинается с эмпирической операционализации двух ключевых переменных — «ожидания» (А) и «благосостояние» (Ж). Уровень благосостояния операционали-зирован традиционными социально-экономическими индикаторами, такими, как показатели детской смертности, развитость водопроводных сетей, ВВП на душу населения (процентная динамика), общий объем инвестиций в процентах от ВВП и др. Гораздо менее тривиальны операциональные определения для переменной «уровень ожиданий», использующие такие показатели, как уровень грамотности, количество выпускаемых газет на 1000 человек, распространенность радио и ТВ на 1000 человек, относительный уровень урбанизации, распространенность профсоюзов.

На следующем этапе необходимо определить процедуру измерения значений (индексов) переменных А и Ж. Это непростая задача, так как переменные являются компонентными — их значения составляются из значений переменных-индикаторов. Здесь нужна специальная, хорошо продуманная методика: механическое сложение «водопроводов» и «врачей» явно ничего не даст.

Далее нужно определить формулу для вычисления отношения (Р) между переменными А и Ж. Простейший вариант: Р = А— Ж(«ожидания» минус «благосостояние»; величина будет почти всегда положительная, так как ожидания обычно превышают фактическое благосостояние). В реальном исследовании метрика будет зависеть от того, на каком уровне измерены переменные.

Следующей задачей будет определение «порогового» значения отношения между переменными «благосостояние» и «ожидания», т. е. при каком значении Р уровень национальной фрустрации достигает кризисного (революционного) состояния. Это также сложная задача, предполагающая анализ большого числа политических кризисов в разных странах. В конечном счете мы получим функцию, отражающую связь между национальной фрустрацией и «разрывом» между ожиданиями и благосостоянием. Предположительно это будет логистическая функция вида у = х + ах (М - х), где х — отношение между благосостоянием и ожиданиями, у — уровень национальной фрустрации, а и М— константы.

Последний пример показателен еще с одной точки зрения. На графике четко видно, что связь между переменными носит нелинейный характер, как в очень многих моделях, конструируемых для нужд политического анализа.