Возврат к «феодализму»

К концу ельцинского периода Запад в целом признал факт ослабления Москвы и сосредоточил свое внимание на региональных губернаторах и президентах, а также лидерах крупнейших финансово-промышленных групп, так называемых олигархах, как реальных носителях власти. Однако такая точка зрения, по всей видимости, преувеличивала их роль и упускала из виду значительные диспропорции властных отношений в России. Губернаторы и республиканские президенты могли быть самыми могущественными фигурами на региональном уровне, но местные элиты ограничивали их власть в неменьшей степени, чем общенациональные и региональные элиты - власть Ельцина. Мэры административных центров, особенно избранные народом, и главы крупных предприятий, особенно обеспечивающих основную часть местного бюджета, нередко с успехом служили им противовесом. Выборы губернаторов и республиканских президентов наглядно свидетельствуют о существовании таких ограничений. Во время электорального цикла сентября 1996 г. - февраля 1997 г. кандидаты, уже занимавшие соответствующие посты, выиграли только 24 из 50 кампаний, в 1998 г. - 5 из 1145.

Олигархи начиная с середины 1990-х гг. тоже начали сталкиваться с обостряющимся соперничеством со стороны региональных бизнесменов. Августовский дефолт 1998 г. и последовавшая за ним экономическая разруха еще сильнее подорвали их позиции, поскольку их банки, в отличие от большинства региональных, вложили очень много средств в ценные бумаги федерального правительства46. Все олигархи поначалу оказались вынуждены экономить и несколько сократить свои империи, а некоторые даже обанкротились, хотя предсказания о кончине олигархии как таковой, а не только отдельных олигархов, разумеется, были далеки от действительности.

Кроме того, региональные лидеры за всю ельцинскую эпоху так и не капитализировали свои новые возможности, заняв сплоченную позицию по отношению к Москве. Восемь межрегиональных ассоциаций, образованных в начале 1990-х гг. для координации социально - экономических программ и политики в крупных регионах, прославились главным образом отсутствием конкретных действий47. Совет Федерации, в котором региональные лидеры по долгу службы заседали с 1996 г., не смог выработать такую корпоративную идентичность, как Государственная дума. Он собирался нерегулярно - на два-три дня раз или два в месяц. Региональные лидеры предпочитали потратить свои ежемесячные несколько дней в Москве не на обсуждение законодательства, а на индивидуальное лоббирование правительственных чиновников и частных финансистов с целью получения ассигнований. Хотя между регионами были подписаны десятки соглашений, главным каналом коммуникации оставался вертикальный - с Москвой. Региональные лидеры стремились в первую очередь подписать двухсторонние договоры с ней, разграничивающие полномочия по - своему в каждом конкретном случае, вместо того чтобы разработать единый свод правил, регулирующих федеративные отношения.

В 1990-е гг. регионы все сильнее изолировались друг от друга. С развалом общегосударственной производственной сети советской эпохи, сопровождавшимся резким экономическим спадом, у регионов осталось гораздо меньше причин и возможностей взаимодействовать между собой. В то же время благодаря либерализации экономики появилось больше возможностей для внешней торговли. С 1992 по 1997 (последний перед финансовым кризисом) г. импорт взлетел более чем на 70 %4В. В среднем только четверть продукции того или иного региона поступала в другие российские регионы, чуть меньше экспортировалось за рубеж, остальное потреблялось на месте Нехватка жилья, тесная связь социальных льгот с рабочим местом и другие факторы, ограничивающие мобильность рабочей силы, привязывали большинство трудящихся к месту работы и мешали развитию национальных рынков труда50. Резкое повышение стоимости проезда, падение доходов и общее ухудшение инфраструктуры сильно сократили количество поездок из одного региона в другой’1. При этом региональные газеты, успешно конкурирующие за местную аудиторию с издающейся в Москве общероссийской периодикой, было чрезвычайно трудно достать за пределами той местности, где они выходили52. В результате государственное телевидение держало россиян в курсе политических конфликтов среди московских элит, но информация о том, что происходит в других регионах, становилась для них все менее доступна.

Таким образом, ослабление власти в Москве, вопреки распространенному и в России, и на Западе мнению, не привело к созданию сильных регионов. Положение, сложившееся в конце ельцинского периода, лучше было бы охарактеризовать словами «слабый центр - слабые регионы». Наиболее яркой чертой российской политической и экономической системы тогда было отсутствие где бы то ни было в стране средоточия власти, единственно способной контролировать ситуацию или создать с этой целью некую коалицию. В этом смысле Россия «феодализировалась»53.