Посткоммунистическая политическая система

В заключение следует поразмышлять о проблемах, перед лицом ко­торых стоят страны, уходящие от «реального социализма». Ссылаясь на категории Оукшотта societas и universitas, следует рассмотреть воспроизведение обеих традиций. Особенно благоприятную почву они нашли в Польше, где традиция шляхетской демократии столь же продолжительна, как традиция английского парламентаризма и на­верняка более продолжительна, чем американская цивилизация. Если мы имеем дело с традицией «свободности» в виде золотой шляхетской вольности, то это не означает, что в игру вступает ли­беральная традиция. Очевидным затруднением — о чем напоминает Ежи Шацкий — является слабость либеральных идей. Они могут появиться на основании «прививки», в предположении, что запад­ный цивилизационный процесс имеет благотворительный характер. «Невзирая на то, сколь богата в той или другой стране Восточной Европы традиция борьбы за независимость, невозможно сказать, что в каком-либо из них либерализм в западноевропейском или се­вероамериканском смысле стал по-настоящему важным опытом европейского человека Без какого-либо преувеличения можно сказать, что в Восточной Европе бывали либералы, иногда даже очень выдающиеся, но зато не было либерализма как постоянно присутствующей ориентации, которую невозможно было бы про­игнорировать, описывая, не вдаваясь в подробности, политический пейзаж региона в XIX и XX вв.» (Е. Шацкий «Либерализм после коммун изма»).

Фундаментальная проблема для нынешних ползающих по-мла - денчески либеральных демократий в Центральной и Восточной Европе заключается в том, что коммунизм сделал бесплодной ту почву, на которой могли бы развиваться альтернативные ему систе­мы убеждений: разорение негосударственных секторов экономики, ограничение личной инициативы, ликвидация независимых от госу­дарства объединений, органов самоуправления. Впрочем, последние годы правления коммунистов в Польше характеризовались, впрочем, поддержанием общества в состоянии апатии, чтобы сохранить власть Польской объединенной рабочей партии, лишенной легитимации.

Поэтому, если общества из данного региона отвечает самим себе на вопрос: «Какую цивилизацию им нужно?» и это будет ответ с уче­том сознательного восприятия института либеральной демократии, то тогда они встанут перед следующими проблемами.

(1)Государство как политический институт слабо и тракту­ется с подозрением. Особенно хорошо это видно в Польше. С XVI по XVIII вв. сопротивление шляхты было направлено на борьбу с властью и мощью государства. Сопротивление угрозе абсолютиз­ма, как пишет Анджей Валицкий (Andrzej Walicki), апеллировало к свободе, понимаемой как участие в коллективной суверенности, а не как защита прав личности при реализации ее собственных индивидуальных жизненных планов. Краткий период межвоенного двадцатилетия — это слишком мало, чтобы выработать уважение к институтам государства. Послевоенные времена, когда польские коммунисты пытались построить в стране модель советского господ­ства, основанной на политическом терроре и массовых политических убийствах, этой почвы не создали.

(2)Партийная система высоко поляризована, множество партий, борющихся за власть, со слабо выраженными программами, партий­ные лидеры не склонны к компромиссу. В этой ситуации политика становится игрой с нулевой суммой: когда одна сторона выигрывает, вторая проигрывает. Это является законом неконсолидированной демократии, напоминают Рихард Гюнтер (Richard Gunter) и Джон Хайли (John Higley). Кроме того, описанные выше теории модер­низации демонстрируют слабость тех общественных сил, которые были бы готовы привести государство к либеральной демократии. Здесь необходимо подчеркнуть феномен систематического устране­ния средних классов в рамках коммунистической утопии. Естествен­ным результатом этого явления, а также политического капитализма является постепенная олигархизация политической жизни.

(3)Гражданские права трактуются как нечто маргинальное, особенно, если речь идет об отношении к национальным меньшин­ствам. Петр Вандыч, описывая историю Польши, Венгрии и Чехии в девятнадцатом веке, действительно, указывает на явление «ли­берального национализма», но указанная традиция была слишком слабой и была грубо оборвана коммунистическими властями, чтобы она могла иметь значение для общественной жизни в настоящее время. Во многих странах этнические конфликты могут — так же, как в Западной Европе — стать фактором первого плана при нару­шении политического порядка.

(4)Крупная государственная собственность порождает явление политического клиентизма. Это приводит к тому, что слабые полити­ческие партии пытаются увеличивать свой потенциал релевантности (соответствия) посредством системы «добыч». Процесс приватизации и реприватизации проводится при большом сопротивлении, среди разгорающихся политических скандалов. Доклад Всемирного банка от 1995 г., названный «Бюрократы в бизнесе. Экономика и политика государственной собственности» не оставляет сомнений в том, что это является одной из самых важных преград для динамического развития. «Примеры недвусмысленно показывают, что снижение роли бюрократов в бизнесе и улучшение результатов деятельности государственного сектора могут принести значительные экономи­ческие выгоды. Все же реформы проводятся медленными темпами и редко бывают эффективными» —гласит один из его выводов. Это замечание относится как к африканским странам, так и к централь - но-европейским. Государственные предприятия все еще сохраняют значительное долю участия в формировании национального дохода развивающихся и возникающих рынков.

(5)Низкий уровень политической культуры. Здесь мы имеем в виду гражданскую культуру участия. Разрыв культурной традиции и значительная изолированность от мира привели к тому, что демо­кратии Центральной и Восточной Европы рождаются в атмосфере значительных общественных фрустраций при апеллировании к «не­посредственному действию». Они имеют форму действий против общественных и политических элит так же и потому, что в массовом восприятии легитимность последних относительно управления основывается только на демократических процедурах, что, впрочем, явно засвидетельствовано (явка на выборы ниже 50%). Кроме того, широкое распространение политических скандалов, политического клиентизма (зависимость, в том числе финансовая, от конкретных правящих кругов) указывают на все еще действующую отрицатель­ную селекцию элит.

Данные рассуждения мы закончим замечанием Артура Д. Линд­сея, британского политолога, удостоенного дворянского титула, из уже цитированной классической книги «Современное демократи­ческое государство», написанной в критический момент 1943 года: «Если демократия должна выжить, она должна будет применять и употреблять каждую частицу квалификации, знания и лидерства, какие будут нам доступны. Мы живем в сложном мире взаимных зависимостей, которым нельзя руководить без знаний и умений, предусмотрительности и лидерства. Любой культ некомпетентности может привести только к катастрофе».