Политическая партия — партийная система

Имеет смысл задуматься над этим политическим феноменом нового времени. Выдающийся американский политолог Семюел П. Хантинг­тон даже считает, что не государственная бюрократия, парламент, выборы, а именно политическая партия характеризует современное устройство государства.

Классическое определение политической партии дал в 1770 г. Эдмунд Берк (Edmund Burke): «партия есть собрание людей, объ­единенных общим взглядом на народный интерес относительно определенных частных вопросов, касательно которых имеется общее согласие».

Наиболее значительными в этом отношении являются со­ображения Джеймса Медисона и Алексиса де Токвиля. Медисон (1751-1836) считал, что в каждом обществе естественным образом (по крайней мере, в условиях свободы) родятся различные убеждения и взгляды. Это означает возникновение различных фракций — опре­деленного числа граждан, которых объединяет и побуждает к дей­ствиям совместный интерес. «Все же наиболее распространенным и наиболее устойчивым источником возникновения фракций до сих пор остается неравное разделение собственности» (знаменитый 10 номер «Федералиста»), Поскольку нельзя устранить естественного возникновения фракций, не уничтожая свободы, следует ввести такую форму правления как республика, основанную на системе представительства. Одним словом, политические партии должны существовать в обществе, но следует задуматься об ограничениях их деятельности во имя общего блага. Такие правила представляет - Медисон в статье под названием «О политических партиях», поме­щенном в «The National Gazette» в 1791 г.

«В каждом политическом обществе неизбежно появляются партии. Различия интересов, истинные или мнимые, являются есте­ственным и главным источником их возникновения. Важной целью, поэтому, должна стать работа над этим противоречием с помощью:

(1)установления политического равенства для всех;

(2)лишения немногочисленных людей излишних возможностей увеличивать неравенство в имущественном положении за счет неумеренного или незаслуженного накопления богатства;

(3)неявного применения такого права, которое, не попирая права собственности, ограничила бы любое чрезмерное богат­ство до среднего размера законодательно и свело бы слишком большие состояния до размера необходимого достатка;

(4)воздержания от таких мер, которые могли бы по-разному влиять на разные интересы, особенно, от таких, которые от­давали предпочтение одним за счет других;

(5)установления взаимного надзора между партиями, если уж нельзя предотвратить противоречия между ними или при­мирить их взгляды».

Когда Токвиль садился в Гавре весной 1831 г. на корабль, плыву­щий в Северную Америку, его ожидало путешествие-одиссея по мо­лодой республике и интеллектуальное открытие институтов и обы­чаев американцев. В результате этого путешествия в «колыбель» современной демократии создается произведение, ставшее знаковым для политологии, так и названное — «О демократии в Америке»: «Я признаю, что в Америке заметил кое-что большее, чем Америку, поскольку увидел в ней образ демократии как таковой». Первый том, опубликованный в 1835 г., принес ему успех и славу (членство во Французской академии), во втором томе — изданном через пять лет — анализируются способы, с помощью которых американцы реализуют хорошо осознанный ими собственный интерес в обще­ственной жизни. А проводят они его с помощью сотен объединений (в том числе, политических объединений). «Таким образом, наиболее демократической страной в мире оказывается та страна, в которой люди максимально усовершенствовали искусство общего стремления к цели общих желаний и это новое полученное знание стало главным мотивом их социального поведения В демократических обще­ствах именно объединения должны занять место сильных личностей, которые перестали существовать вместе с наступлением равенства». Если бы правительство заменило граждан в этой сфере цивилизация пала бы: мораль и торговля, свобода и «обращение чувств и идей». Наиболее показательным аргументом в пользу существования политической жизни является появление объединений. В политике люди объединяются для больших предприятий, создавая, таким образом, преграду для тирании. Они побеждают разросшийся индивидуа­лизм и эгоизм, учась гражданской жизни. Активность объединений также предотвращает революцию. «В демократических странах политические объединения являются, так сказать, единственными частными сообществами, достаточно сильными, чтобы принимать участие в управлении страной. Отсюда, современные правительства питают к ним такое отношение, как средневековые короли к сильным вассалам короны: испытывают к ним что-то вроде инстинктивного страха и борются с ними при любом удобном случае».

В средневековье «партиями» были исключительно группы сторонников конкретных людей. Так это было также и в период образования зародышей политических партий в Англии или Речи Посполитой — это были просто общества сторонников (котерии) из аристократов. Когда политик менял союзников, его сторонники переходили вместе с ним в другую партию. Ситуация начала из­меняться под влиянием развития теории представительства (пред­ставитель данной политической группы делегированный депута­том), а также развития цензового избирательного права. Политика становилась поприщем все более широких групп населения. Росло число граждан —людей, имеющих право голосовать. Политическая жизнь начинает проходить в политических клубах. Как показывает в классическом произведении Дюверже («Политические партии») появляются партии-комитеты, которые действуют в период выбо­ров. Они объединяются вокруг локального лидера — нотабля (Ве­бер говорил о «гонорациях»). Партии еще не имеют центрального руководства, несколько ведущих политиков задают им тон. Это партии-клубы, либеральные и консервативные. Отдельный депутат патронировал все дела своего избирательного округа, а также под­держивал, со своей стороны, контакт с местными нотаблями, чтобы снова быть избранным.

Только в виду растущего вызова со стороны рабочих партий (воз­никает первая формула массовой партии), комитетские партии укре­пляют свою организацию. В семидесятые годы XIX в. консервативная партия создает отдельные рабочие объединения (в рамках Националь­ного консервативного союза). Массовый избиратель (Великобритания живет уже после нескольких реформ избирательного права) требует информации. За 1867-1874 годы консерваторы издают 500000 брошюр и 1300000 экземпляров листовок. Возникновение местных партийных ячеек, регулярные съезды партии влияют на изменение ее характера. Формируется избирательная партия, нацеленная на привлечение как можно большего числа избирателей (так называемая, агрегацион - ная функция). Все же эти партии нацелены на получение поддержки на выборах, а не массовое членство. Настоящая политическая жизнь идет только во время выборов. Партия ограничивается тем, что она обладает «общим ресурсом ценностей», остальная часть программы переменна, полностью прагматична. Из избирательных партий выде­ляется также особый их тип с «избирательным призывом» (аре1 \yybor - сгу), адресованным всем (<саГсЬ-а11раг1у). В настоящее время к ним принадлежит либерально-демократическая партия в Японии, партия радикалов во Франции, а также основные американские партии.

Ее конкурентом была «партия общественности», массовая пар­тия, опирающаяся на идеологические общности. Этот образец утвер­дили социал-демократические партии в Германии и Скандинавии, затем христианско-демократические партии — сначала в Бельгии, затем в Германии и Италии. Именно они лучше всего использовали постепенную демократизацию избирательного права. Столкновение с политической системой требовало не только хорошей организации, но также и преданных партийных функционеров. Формируется «партийная машина», задачей которой является использование пси­хологии масс. Однако, с другой стороны, массовые партии создают для своих членов альтернативный мир. Они не только вдохновляют деятельность по самопомощи, борются за лучшие условия труда, но также заботятся о морали трудящихся. Для этой цели они создают кружки самообразования, народные библиотеки, имеют предложения по проведению свободного времени и развлечениям. Открываются детские сады, гимнастические и туристические общества, читальни, и все это с целью идеологической обработки, поскольку это были объединения с программным уклоном в «мировоззрение» — идео­логические партии.

Дюверже напоминает, что существуют еще партии, действу­ющие или против демократии, или в недемократических условиях. Таким типом партии является «партия авторитарных лидеров»(«кадровая партия»), где партийная организация —это коллектив с вы­сокой степенью интеграции, способный точно реализовывать цели, определенные руководством партии. Они проводят перманентную деятельность засекреченного характера, поскольку речь идет не о победе на выборах, а о подготовке революции. Демократические правила отбора кадров отбрасываются, учитывая возможность «утеч­ки информации». Отличает их, так называемый, демократический централизм: решения принимает узкий орган, партии строго иерар - хичны. Нарушение единомыслия приводит к изгнанию из партии. Эти партии идеологически интегрированы. Лучшим примером такой организации является коммунистическая партия.

Четвертый тип партии —это «боевые партии», организованные по военному образцу. Они возникают как в результате потребности организовать общественное движение. Этот тип партии использует преимущественно авторитарные движения. Лидер в партии занимает особое положение, он реализует свою волю через группу ближайших партийных сотрудников (например, через Большой фашистский со­вет). Задачей партии является постоянная мобилизация своих членов, тем более, что программа партии изменчива, а ее идеология приспо­соблена к требованиям действительности. Хорошим примером такой формы деятельности являются фашистские партии (в настоящее время — неонацистские и неофашистские).

Попробуем теперь обобщить приведенные выше историче­ские примеры. Джозеф Ла Паломбара и Джеффри Андерсон (Jeffry Anderson) считают, что существуют три причины образования современных политических партий. Первое объяснение основано на институциональных теориях, которые делают упор на трансфор­мацию представительских органов, особенно, парламента, а также постепенное расширение избирательных прав на все новые и новые общественные группы. Уничтожаются очередные цензы, из которых имущественный и тендерный цензы являются самыми большими препятствиями на пути к всеобщему избирательному праву, что ха­рактерно для политических режимов XX в. Например, избирательное право во Франции в начале правления Луи Филиппа (1830-1848) до­пускало к голосованию сто тысяч людей при двадцатимиллионном населении, пассивным же правом обладало только девять тысяч. Это, действительно, немного, если учесть, что в небольшом трех­

миллионном польском королевстве активным избирательным правом обладало двести тысяч людей.

Подобный тип объяснения предлагает Дюверже, который указы­вает на три этапа развития партии. Первый этап, когда в парламентах появляются котерии и группировки. Первые парламентские группы основаны не на программной договоренности, а на личных предпо­чтениях. Сформировавшиеся фракции — это результат свободных союзов, направленных против общего врага. Таким классическим примером являются группировки тори и вигов в английском парла­менте восемнадцатого века. Затем наступает время формирования локальных избирательных комитетов, во главе которых стоит мест­ный нотабль. Эти комитеты организуются с учетом необходимости подготовки выборов. Выборы требуют все больших затрат времени и финансовых средств, поскольку круг потенциальных избирателей увеличивается. Затем —на третьем этапе —происходит стабильное соединение этих двух элементов. Возникают партии, «строящиеся изнутри» как ответ на требования избирательного права, которое становится все более демократичным. Возникают также «внешние» партии с определенной идеологической предысторией. Это партии протеста, которые отвечают на общественную потребность и ата­куют существующий партийный строй. Выделяются социал-демо - кратические партии, партии христианской демократии. Аграрные партии противодействуют новому капиталистическому порядку. Наступает время массовых партий: массовое членство (которое достигает сотен тысяч), а также профессиональный партийный аппарат для обслуживания их членов. «Кадровые» партии: либера­лы, консерваторы должны отвечать на этот вызов развивающегося массового общества.

Другая теория партийного строительства выдвигает истори­ческое объяснение. Образование партий для Липсета и Роккана является ответом на кризис образования наций, называемый ими «революцией наций». Проявляются, как правило, три кризисных феномена: наделения полномочиями, интеграции и партиципации (соучастия). На это обращает внимание Джованни Сартори в работе «Партии и партийные системы». Кризис достоверности наделения полномочиями существующих политических институтов четко на­блюдается на основании динамики развития националистических движений в Европе XIX в. или в постколониальных государствах во второй половине XX в. Фашистское движение является именно такой формулой отбрасывания существующей партийной систе­мы, которая сдерживает артикуляцию (выражение) общественных интересов. Подобные партии просто формируются «вне» данной политической системы, по причине отсутствия возможности для по­литической партиципации. Это также случай стран Центральной и Восточной Европы.

Третья теория, к которой склоняется ЛаПаломбара, делает упор на модернизационные процессы, к которым должны адаптироваться политические организации. Речь идет, прежде всего, об ускоренном обмене информацией, лавинообразном развитии рынка и мировой экономики, новых технологиях и изменении транспортных средств. Это сопровождается секуляризацией ценностей, а также новыми, спонтанными формами коллективной активности. Генри Даалдер (Henry Daalder) показывает, например, каковы политические по­следствия индустриализации. Повышенная социальная мобильность (люди активно ищут работу и достаток), а также процесс урбаниза­ции сопровождается крестьянскими протестами, которые принимают организационную форму в виде аграрных партий.