Либеральная демократия

Проблема демократии столь фундаментальна, что заслуживает от­дельной разработки. Поэтому она перерастает рамки настоящей книги. Попытаемся, таким образом, сделать несколько лаконичных замечаний, ссылаясь на великолепный текст под названием «Теория демократии», американского политолога итальянского происхож­дения Джованни Сартори. Используя подход данной работы мы проанализируем только две формулы демократии: процедурную и субстанциональную (материальную). Первая из них делает упор на процедуры, правила игры, которые приводят к тому, что по­является конкуренция за лидерство в рамках свободных выборов. Голоса, поданные на выборах, определяют, что бразды правления следует отдать тому, кто располагает большей поддержкой, чем дру­гие группы лидеров. «Это есть институциональный строй, в рамках которого принимаются политические решения и который наделяет индивидуумов властными прерогативами на пути взаимного со­перничества за голоса граждан» (И. А. Шумпетер. «Капитализм, социализм, демократия»).

Определение Шумпетера чисто процедурное: демократия

сводится к методу и в качестве такового является результатом кон­куренции элит. Тогда, если особо не задумываться о «содержании» демократии, то получим, что важнее всего внешние условия, которые приводят к тому, что демократия осуществляется как modus ргосе - dendi (процедурный образ). Извлекается эмпирическая сторона демо­кратии. Аналогично ее трактуют упомянутые выше Шмиттер и Карл в тексте «Чем является демократия и чем не является» 1991 г.,

как определенный непрерывный процесс: «Современная политиче­ская демократия — это строй, где те, кто осуществляет власть, несут ответственность на публичном уровне перед гражданами, которые действуют посредством выбираемых представителей, одновременно соперничающих и сотрудничающих друг с другом».

Это необычайно радикальное понимание демократии, по­скольку демократия, как ни один из типов строя, свидетельствует об идеократии — беспрецедентном господстве идеи в публичном дискурсе. Трудно понять демократию, не ссылаясь на те идеи, которые ее создали и осуществили, хотя, как говорил лорд Эктон: «Немного есть открытий, более раздражающих, чем те, которые раскрывают родословную идеи». Демонстрация столкновения идеи равенства со свободой — это история демократической революции Нового времени.

Более того, демократия — это также определенный идеал, к которому мы стремимся. Может быть, невидимые на первый взгляд, но существуют скрытые измерения демократии: измерение нормативное и предписывающее. Она может быть идеалом, отда­ленной целью, к которой, мы кажется, приближаемся. Существует также определенный императив, вытекающий из обычая. Следует запомнить замечание Ганса Кельзена о том, что«|...| никто не по­нимает всей проблемы: действительности в свете возвышающейся над ней идеологии, идеологии по отношению к продвигающей ее действительности. Указанный антагонизм идеи и действительности играет свою роль не только в рамках основного принципа демократии— идеи свободы, он проявляется во всех ее составляющих, но, прежде всего — в понятии народа» (Г. Кельзен «О сущности и цен­ности демократии»).

Минуя эти измерения, мы затрагиваем такие материальные элементы, как общее благо, которое, однако, удается «реконстру­ировать» из деятельности индивидуумов, и оно даже превосходит последнюю. Несомненно, что когда мы говорим о демократии, мы всегда принимаем во внимание вопрос «Кто правит, если источни­ком власти является народ?» «В демократической системе прави­тельство становится уполномоченным, а народ — хозяином, кото­рый рассчитывается. Сообщество утверждает свое превосходство над государством» (Роберт М. МакАйвер/Robert М. МъсЪ/ег!«Сеть правительства »),