Идеология и политические убеждения

Как происходит то, что люди решаются на выбор политической аль­тернативы? Каким образом они принимают решения, касающиеся кандидата, данной политической партии? Ответы на эти вопросы мы можем искать в сфере человеческих убеждений и позиций. Без крат­кого анализа политических убеждений нельзя понять, как люди «передвигаются» в сложном мире различных политических ориен­тации, как определяют свое место в политической системе.

Филипп Конверс (Philippe Converse) в весьма дискуссионной статье под названием «Природа систем убеждений в массовой пу­блике» определяет систему верований и убеждений с помощью таких понятий, как «ограничение или функциональная взаимозависи­мость» между позициями людей. Он выделяет два типа ограничений: статические и динамические. Статическое ограничение обеспечи­вается «успешной закладкой начального знания, когда индивидуум вырабатывает определенную самостоятельную позицию, отличную от позиций и мыслей других». В свою очередь, динамическое огра­ничение связано с «возможностью изменения рассматриваемого статуса (истины, ожидания и т. д.) в одной идее под воздействием психологического приказа, что создает определенные элементы, компенсирующие изменение во всей идейной конфигурации».

Одновременно Конверс продемонстрировал, что большинство людей в данной политической системе поглощает только часть идеологической системы. И все это в определенные моменты вре­мени — исследования относились к выборам в 1956, 1958, 1960 гг., следовательно, в период, когда Соединенные Штаты еще пережива­ли последствия экономического и политического бума, связанного с победоносной войной. Уровень выражения политических позиций под влиянием новых идеологических дебатов, которые предстояли американцам в шестидесятые годы, изменили эту перспективу. Позд­нейшие исследования указывают на удивительное изменение подхода к политике, особенно в контексте идеологических категорий.

Кроме этого, исследования общественного мнения, как отмечает Ричард У. Бойд (Richard W. Boyd) и Герберт Г. Хайман в статье, по­мещенной в «Учебнике политической науки»(1975) являются худшим инструментом наших исследований идеологии. «Под идеологией мы обычно понимаем те абстрактные социальные и политические ценности, которые используются людьми, чтобы оправдать комплекс позиций или предпочтений при определении данной политики». Это определение идеологии не отличается в итоге, от стандартного и в высшей степени популяризированного варианта, предложенного Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом.

Роджер У. Кобб в дискуссии с Конверсом заметил, что направ­ленность исследований свелась к шести чертам системы верований: (1) уровня дифференциации верований с учетом того, являются ли они упрощенными с познавательной точки зрения и недифференци­рованными, или же они усложненные и составные; (2) интенсивности и ангажированности обычных людей в политику; (3) стабильности убеждений или области временной устойчивости человеческих позиций; (4) внутренней сплоченности позиций в рамках системы убеждений, т. е. степени прогнозируемости того, когда люди с ли­беральными взглядами будут выражать те же позиции и по данному вопросу; (5) инструментализации позиций, или степени вероятности данного поведения (6) изолированности системы верований, то есть до какой степени идеи в данной идеологии восприимчивы к измене­ниям под влиянием давления извне.

Определение идеологии складывается иначе у социологов, хотя оно также не лишено идеологической крайности. Роберт Э. Лейн (Rob­ert Е. Lane) попытался в своей работе ответить на вопрос, можно ли на основании местных исследований воссоздать систему верований среднего американца в соотнесении с основополагающими идеями, которые идентифицируются с американской цивилизацией. Эта работа имела целью найти связи между отдельными группами и социальными слоями и выделенной идеей (такой, как, например, равенство шан­сов). В этом отношении результаты были неудовлетворительными, поскольку оказалось, что в условиях любой упорядоченности, какая может существовать между социальным статусом исследуемого ра­бочего класса и комплексом идей, «взгляды слабо структурированы и основываются на малоосмысленных ответах».

В пятидесятые годы американские ученые из различных обла­стей общественных наук начали под влиянием Мангейма задумы­ваться о роли идеологии. Идеологию метафорично рассматривали как матрицу человеческих свершений в социальной сфере, как преоб­ладающую силу при определении политических целей, как главный источник существования политического сообщества. Особое место с этой проблематикой занимают социологи Толкотт Парсонс, Дениел Белл и Эдвард Шиле, историки Луис Хартц (Lois Hartz), Ричард Гофф­ман, Бернард Бейлин (Bernard Bailyn), а также социальные психологи Френсис Кс. Саттон (Francis X. Sutton) и Клиффорд Геертц.

Первый из них занимался идеологией бизнеса как «эмпири­чески определенной системой коллективных верований членов данного сообщества, т. е. общества». Он писал в «Социальных системах» (1951): “Идеология” является системой идей, которая направлена на сильную интеграцию данного сообщества, с помо­щью интерпретации эмпирической природы того же сообщества, а также ситуации, в которой она находится; она является процессом, с помощью которого развиваются до определенного состояния, цели, на которые коллективно ориентированы ее члены, а также их отношения к ходу будущих событий».

Идеология может быть действительностью переживаемой от­дельным лицом. Однако же, ее сущностное значение понимается в функциональных категориях. Основные функции идеологии — это объединение членов данного сообщества в одну общность, а также легитимация ее ориентированности на данную систему ценно­стей. Иногда, как у Маркса, идеология может содержать элементы фальсификации или искажения действительности в результате предоставления поля «сослагательным» (пожелательным) и даже «романтически-утопическим» элементам, которые содержит моти­вация человека в рамках любой политической системы. Случается и так, что это приводит к селективному отбору проблем или способа подхода к ним.

В аналогичном смысле высказался Дениел Белл. Идеология вы­ражается через действия, а не через созерцание данной социальной реальности. Наиболее важен ее потенциал при формировании со­циальной солидарности и слитной системы ценностей, разделяемых данной группой. Идеология является также «системой интерпретации политических идей, воплощающих и конкретизирующих более аб­страктные ценности организации правительства (или общественного движения), которая благодаря своим требованиям обоснования при помощи трансцендентной морали (например, при помощи истории) добивается признания достоверной своей системы убеждений и анга­жированности в деятельность, при направлении усилий на реализацию этих самых убеждений» (Д. Белл «Конец идеологии»).

Основное положение Белла привело к утверждению, что идеоло­гия как способ переноса идей в сферу действий является творением левых, а ее наиболее ясному пониманию мы обязаны левым гегельян­цам, то есть Фейербаху и Марксу. Тем временем, трагический опыт Германии: классовая борьба, фашизм, и империализм, основанный на расистских принципах, а также опыт коммунистического лагеря привели к закату и кончине указанной традиции. Для группы ради­кальных интеллектуалов кончились способы обычного выражения своих «революционных импульсов» с помощью хилиастических надежд, милленаризма, апокалиптического мышления и идеологии. «Поскольку идеология, которая некогда служила путем действия, зашла в тупик». Идеи перестали быть оружием, а использующие ее левые интеллектуалы, которые до сих пор страстно атакуют общественные структуры, в конце пятидесятых годов оказываются опустошенными. Простая левая формула общественных перемен кончилась. Это тем более важно потому, что «Новые левые» снова поднимают истрепанные лозунги «революции». Текст Белла, т. е. «Конец идеологии» был написан в апогее холодной войны, он вызвал небывалое множество комментариев и недоразумений, которые автор постарался развеять в последнем издании текста. В «Послесловии» от 1988 г. Дениел Белл заново анализирует положение «о конце иде­ологии», значительно ее корректируя.

Идеология черпает свою подпитку в дихотомической системе разделений: мы — они, друг — враг. При этом предполагается, что необходимы политические дебаты, при которых обсуждаются как сфера позиций, так и убеждения. Одиум (неприязненное отно­шение), что несет в себе идеология, вытекает из избирательности восприятия и интерпретации, нацеленной на защиту. «Мы» руковод­ствуемся наукой и разумом, руководствуемся высоким идеализмом. «Они» — ведомые ошибками и эмоциями, руководствуются соб­ственным пошлым интересом и жаждой захвата власти. Тем не ме­нее, идеологическая дискуссия заменяет физическое насилие как тип столкновения между соперниками.

Идеология детерминирует не только политические убеждения. В силу своего содержания и компактности, она может привести к созданию «образа мира политики». Она содержит комплекс фун­даментальных предпосылок как нормативных, так и эмпирических, о природе и намерениях человека, а также общества, которые слу­жат объяснением и оценкой условий человеческого существования. Следует признать, что в идеологии видны элементы манипуляции, поскольку обычно она «конструирует» основные механизмы со­циальной инженерии. Все это, однако, гарантирует стабильность и жизнеспособность политического порядка.

Ее вотчиной является политическая практика, несмотря на то, что она связана с миром идей и в качестве таковой является проме­жуточным элементом между политической теорией, политическими убеждениями и политическим действием. Она обращена к сфере воли, имеет отчетливо волюнтаристский характер, поскольку идео­логизированный человек должен быть готов действовать. Она будет играть значительную роль при формировании народа: ведь народ — это творение воли. Она глубоко погружена в политическую практику и придает идейный облик той организации, которая намеревается ее воплотить. Поэтому она может детерминировать индивидуальные позиции, влиять на политические убеждения и даже формировать по­литическое сознание. Она позволяет четко сформулировать базовые предпосылки в виде «аксиом» политики. Убежденным людям легче ориентироваться в сложных общественных делах. Она предоставляет систему штампов мышления или упорядоченный комплекс соответ­ствующих и логически соотносящихся друг с другом политических идей. Она толкует задачи политики, а также неявным образом пред­лагает объяснение и видение человеческого предназначения и че­ловеческой природы. Данное требование практичности идеологии приводит к тому, что та становится убедительной в результате систе­матического обращения к одному или нескольким выделяющимся политическим убеждениям: это может быть стремление к равен­ству или к расовой чистоте. Она убедительна, поскольку содержит как эмпирические, так и нормативные элементы. Непостоянная смесь фактов и ценностей, диагнозов и приказов приводит к тому, что иде­ологизированный человек убежден в полноте подобного объяснения при выработке собственного убеждения.

Идеология делает большой упор на активную ангажирован­ность и согласованность убеждений. Тот, кто не согласен, становится политическим противником. Идеология мобилизует на действие, старается быть исключительной, поскольку она воплощает только истинные принципы при постоянном обращении к истине; она абсолютна (не склоняется на переговоры или компромиссы); она универсальна (объективирование индивидуальных, групповых либо национальных интересов как «хороших и настоящих» для всех). Иде­ология упорядочивает политические убеждения в прочную систему, целостное объяснение, а иногда и оправдание предпочитаемого по­литического порядка. Данное общество должно сформировать «хо­роший порядок». Этот порядок является результатом когерентного (согласованного) видения политических событий. Идеолог обещает «правильное устройство государства». Принцип становится равным действительности. Он предлагает стратегию: механизмы, систему институтов, программы, которые позволяют его установить. Все это является понятийным образом правильного общества, так же, как и выбор основных средств для его формирования. Вместе с этим, идеология основана на собрании документов особого значения. Она создает персонализованную и освященную традицию, которая под­крепляется документами, что повествуют о героях и исторических событиях. Она лежит в основе гражданских и государственных ритуалов (клятвы, гимны, почетные салюты, праздники. Наконец, она порождает что-то вроде гражданской религии.

Политическая идеология, как пишет Филипп Бро (Philippe Braud) в «Наслаждении демократией», в демократическом обще­стве выполняет три функции. Во-первых, она вызывает уважение к политическому столкновению, которое все же происходит на сло­весном (частично символическом) и ритуальном уровне. Взаимное политическое соперничество, основанное на жажде власти, должно быть облагорожено с помощью обращения к идеалам и к средствам идеализации, поскольку политик не может обнажить свою жажду власти. Поэтому он обращается как к наиболее отвлеченным социаль­ным проектам, так и к реализации своих идеалов.

Во-вторых, идеология ограничивает опасность «падения». Идеологическая дискуссия проходит весьма умеренно, если речь идет об эмоциональном отношении, ведь эмоции могут овладеть политикой «Если же сосредоточиваться на словах, то остается много места для рациональной подготовки и логического аргументирования Политическая идеология позволяет также осуществить

«идентификацию расстановки сил между соперниками». Маскируя личное соперничество и борьбу за власть, обращаясь к необходимо­сти дискуссии о программе партии или политической доктрине, она представляет собой предохранительный клапан. Обе стороны в споре должны провести дебаты в рамках санкционированных правил игры. Она детерминирует область символического насилия и одновремен­но ограничивает ее. Это обосновано, поскольку противники, чтобы не подвергнуться исключению из сообщества политиков в результате нарушения конвенции, спорят о вещах понятных и важных для дру­гих политиков, равно как и для политической общественности. Они подтверждают тем самым принятие политического порядка, в кото­ром они действуют как политики.

Общественные дела становятся все более сложными. Их об­суждение занимало бы слишком много времени, также как поиск приверженцев дискурса. Идеология «снимает» эту необходимость. Она мобилизует сочувствующих, превращая их в сторонников обще­го дела. Она создает «карту значений», благодаря которой люди могут достаточно свободно ориентироваться в сфере политики. Политическое сознание рождается как следствие мировоззрения. Последнее же, не в последнюю очередь, связано с идеологическими политическими убеждениями. Идеология побуждает к действию, формирует активных защитников дела, а также делает понятными пути достижения цели. Отсюда и следует ее популярность в периоды смут и социальной апатии.

[1] Негоциация - политический торг и обмен (прим. ред.)

[2] Не корректно искать истоки гражданского общества в античности. В антич­ный период понятие полис включало и форму правления. Основой современ­ного гражданского общества являются постулаты гуманизма и просвещения.

(прим. ред.)

[3] Национальное самосознание не тождественно правовому (гражданскому). Подобный вывод свойственен для исторической школы права (прим. ред.).

[4] Вероятно, имеются в виду строки о почитании царской власти и ее предста -

витапей: 1 Пет. 2; 13 -15,17 (прим. перев).

[5] Мы употребляем понятие «диспозиция», используемое в концепции диспо - зиционной саморегуляции поведения, созданной В. А. Ядовым, для различе­ния терминов позиция и диспозиция. По нашему мнению, автор смешивает эти понятия, когда речь идет о разных уровнях регуляции социального поведения. В российской социологии термин диспозиция используется преимущественно для обозначения осознанной готовности личности к оценкам ситуации и пове­дению, обусловленным ее предшествующим опытом (прим. научн. ред.).

[6] На самом деле, этот термин обозначает не Британскую империю /British Em­pire/, а пришедшее ей на смену Британское содружество наций (YipitM. Пврев.)

[7] Амелирационная политика - политика, направленная на постепенное улуч­шение законов (прим. перев.)

[8] Стратархия (лат. и греч. - вкмагсЫи) — буквально власть общественного СЛОЯ (прим. перев)