Социально-классовая структура общества и политические интересы

Для того чтобы понять ту или иную политику всегда надо ставить вопрос «Кому она выгодна?» Но для того, чтобы получить правильный ответ на него, требуется доскональное знание общества, в котором живешь. В том числе (и, прежде всего) на социальном срезе. Из каких классов, социальных слоев и групп состоит данное общество, и что лежит в основе его сословной дифференциации? Как эти классы и социальные группы упорядочены по отношению друг к другу, и какие между ними существуют дистанции, возможности перехода из одной социальной общности в другую? Результатом чего является данная социальная иерархия: продуктом эволюции или целенаправленной «креативной» правительственной политики?

Два подхода в анализе социальной дифференциации общества

В социологической науке существует два подхода к изучению социальной структуры общества: классовый и стратификационный. Согласно первому (присущему в основном марксизму) центральное место в социальной структуре общества занимают классы. Они определяются как большие группы людей, которые отличаются друг от друга по их месту в исторически определенной системе общественного производства; по отношению к средствам производства (т. е. по формам собственности); по роли в общественной организации труда (т. е. по характеру и содержанию труда); по способам получения и размерам дохода и по возможности одной группы людей присваивать себе труд другой, благодаря различию их места в общественном хозяйстве.

Исходя из отношений собственности как главного классообразующего признака, марксизм выделяет в обществе два основных класса: класс имущих, т. е. тех, кто владеет собственностью на средства производства и является экономически (а в силу этого и политически) господствующим классом. И класс неимущих, т. е. тех, кто лишен собственности на средства производства и подвергается эксплуатации со стороны имущих.

Эти два класса взаимодействуют друг с другом как классы - антагонисты (т. е. как классы, чьи интересы объективно не могут быгтъ примирены), и посему находятся в состоянии перманентного противостояния и борьбы. Эта борьба и связанное с ней насилие лежат в основе всех социальных революций. Что касается других «классоподобных» общностей, то они относятся марксизмом к разряду промежуточных.

В рамках стратификационного подхода (характерного для западной социологической науки), экономические и производственные отношения не рассматриваются в качестве главной и единственной предпосылки социальной дифференциации. В обществе существует бесчисленное множество «страт» (групп людей), объединенных каким-либо общим признаком (не только имущественным, но и профессиональным, уровнем образования, доступом и объемом власти, укладом и стилем жизни и т. д.). Эти группы располагаются на «иерархической лестнице», т. е. имеют определенное социальное положение. В результате социальная структура предстает в виде системы социального неравенства, в рамках которой определенные слои и группы получают больше благ, чем другие.

Такого рода стратифицированное неравенство носит объективный характер и обусловливается, с одной стороны, «генетически», тем, что уже сама природа генерирует людей исходно неравными друг другу физически, умственно и т. д. С другой - разной общественной значимостью и ценностью тех социальных ролей и функций, которые люди играют в общественном воспроизводстве. Различная оценка этих ролей и видов деятельности порождает неравное распределение между людьми наград и привилегий: одних «социальный лифт» поднимает наверх, других опускает вниз.

С точки зрения распределения богатства и бедности, социальная структура общества может принимать форму пирамиды или ромба.

«Пирамидальная» социальная структура присуща слаборазвитым или отсталым обществам, в которых позиции индивидов и групп резко поляризированы: на одном полюсе (у меньшинства) концентрируется богатство, на другом (у большинства) - бедность.

«Ромбовидная» социальная структура характерна для развитых стран. При наличии сверхбогатого и бедного меньшинства (высшего и низшего классов) подавляющее большинство людей образует средний класс (в США, например, в эту категорию входят 3/4 всего населения). Это просто богатые (или зажиточные) граждане, живущие за счет собственного труда.

При «пирамидальной» социальной структуре мы имеем социально нестабильные общества, в которых время от времени возникают состояния крайнего социального напряжения, чреватые социальными взрывами вплоть до революций и гражданских войн.

При «ромбовидной» структуре общества устойчиво стабильны. Их развитие носит характер спокойной эволюции без каких - либо серьезных нарушений и «аритмии» в общественном организме.

Социальная мобильность и маргинальность

В анализе социальной структуры общества очень важным является выяснение вопроса о том, кто из каких групп и в какие перемещается, насколько эти перемещения интенсивны. Такого рода межстратовые перемещения охватываются понятием «социальная мобильность».

Различают два типа социальной мобильности: вертикальную и горизонтальную.

Первая подразделяется на два подвида: мобильность восходящую и мобильность нисходящую. Восходящая социальная мобильность принимает форму «социального карьеризма», что находит свое выражение в движении человека по социальной лестнице снизу вверх: из низших слоев в высшие. В рамках нисходящей социальной мобильности, принимающей форму деклассирования, движение идет в обратном направлении, т. е. сверху вниз, и сопровождается прогрессирующей пауперизацией (частичным или полным обнищанием), а нередко и люмпенизацией, когда человек опускается на социальное дно, превращается в нищего или бомжа.

Наряду с индивидуальной вертикальной мобильностью, связанной с социальными перемещениями отдельных индивидов, существует и групповая вертикальная мобильность, связанная с коренными изменениями социальной структуры общества и самих оснований социальной стратификации, что происходит в результате революционных переворотов, кардинальных реформ и т. д.

В отличие от вертикальной мобильности (восходящие и нисходящие перемещения по социальной лестнице), мобильность горизонтальная представляет собой перемещения (как восходящие, так и нисходящие), не выходящие за рамки одной и той же страты.

В силу того, что каждая страта предстает как многослойное множество ее образующих групп, этот тип мобильности чаще всего проявляется в форме «профессионального карьеризма» (взлетов и падения профессиональной карьеры). Человек, начав с ученика на заводе, со временем становится квалифицированным рабочим, затем дорастает до бригадира, а то и мастера. Или, что бывает значительно реже, движется по карьерной лестнице в обратном направлении.

С понятием «социальная мобильность» тесно связано понятие «маргинальность». Под имеется в виду пограничность (промежуточность) положения индивида или социальной группы в социальной структуре общества, а также процесс незавершенного социального перемещения, когда человек как бы зависает между социальными группами: порвав связь с одной, он, в силу ряда обстоятельств, так и не входит в другую. В результате маргинал предстает человеком, который не вписывается в рамки существующих в данном обществе социокультурных структур и традиций, оказывается как бы вытолкнутым, на обочину социальной жизни.

Как и мобильность, маргинальность может быть не только индивидуальной, но и групповой. Во втором случае это продукт изменений социальной структуры общества, формирования новых функциональных групп в экономике и политике, вытесняющих старые группы, дестабилизирующих их социальное положение.

Интенсивность этого типа маргинализации напрямую зависит от изменений в социальной структуре общества. Одно дело, если эти изменения связаны с естественноисторическим развитием. И совершенно другое дело, когда эти изменения порождены революцией или радикальными реформами, ориентированными на тотальное разрушение старого общественного строя.

В данном случае маргинализация чаще всего приводит к массовому понижению социального статуса, превращению многих в граждан «второго сорта». Типичным примером в этом плане может служить положение русскоязычного населения в Прибалтике, равно как и в большинстве других стран, возникших на геополитическом пространстве бывшего СССР.

Через призму социальной мобильности и органически связанной с ней маргинализации, различают два типа общества: с открытой и закрытой системами социальной стратификации.

В первом случае речь идет об индустриальных (постиндустриальных) обществах, в которых социальный статус личности чаще всего является достигнутым, т. е. приобретенным благодаря личным усилиям и талантам. Восходящие социальные перемещения в этих обществах не вызывают особых затруднений и человек при наличии соответствующих качеств (в том числе честолюбия и желания состоятся как неординарная личность) всегда может «сделать себя».

В случае закрытой системы стратификации мы имеем дело с так называемыми традиционными (доиндустриальными) обществами, в которых социальный статус индивида чаще всего бывает приписанным (аскриптивным), т. е. определяется не личностными качествами и жизненной активностью, а по рождению, полу, возрасту, расе и т. п. Восходящие социальные перемещения в таких обществах или существенно затруднены, или невозможны вообще.

Этнические отношения

Особое место в изучении социальной сферы как детерминанты политики занимают социально-этнические (межнациональные) отношения как весьма специфическая часть общественных отноше - ний, определяемых причудливым переплетением самых разнообразных факторов: географических, экономических, социально-классовых, культурно-бытовых, психологических и т. д.

Следует обратить внимание на то, что в научно-публицистической литературе и в официальных документах по проблемам межнациональных отношений и национальной политики речь идет, как правило, о нациях и народностях. Однако в многонациональном государстве существуют не только нации и народности, но и большое число этнических групп разной численности. Они также являются участниками (субъектами) межнациональных отношений. Поэтому правильней будет брать в качестве исходной при их изучении не категорию «нация», а древнегреческий термин «этнос», в рамках которого принято различать в качестве отдельных видов такие общности, как нация, народность, этнические и этнографические группы.

В этом же смысловом ряду необходимо различать и понятие «национальность», которое употребляется в двух значениях: как обозначение этносов, населяющих данную страну, и как принадлежность человека по происхождению к одному из них (самосознание этнической принадлежности). При этом важно учесть, что национальность существует объективно, не по личному выбору. Она наследуется человеком, а если и «избирается», то лишь в одном случае - при рождении от родителей разных национальностей. Однако этническая самоидентификация очень часто осуществляется не «по крови», а по культуре, языку и т. д.

Особо следует обратить внимание на две постоянно и одновременно действующие в развитии этносов тенденции. С одной стороны, всестороннее утверждение этнической самобытности, борьба против этнического угнетения и диктата, сохранениея себя как самостоятельного этноса, создания этнических национальных государств. С другой стороны, развитие и учащение разнообразных (экономических, социально-политических, культурных и т. д.) связей между этносами; становление на этой основе межэтнического кооперирования и разделения труда. Это особенно характерно для процессов глобализации, которые сопровождаются нарастающей межэтнической интеграцией, интернационализацией.

Из перманентного действия этих двух тенденций вытекает и основное противоречие в сфере межэтнических отношений - противоречие между интересами каждого отдельного этноса и интересами общества или государства в целом.

Особой сложностью характеризуются межнациональные отношения в России - стране, населенной 172 этносами, каждый из которых сохраняет свою самобытность, свое особое самосознание.

Среди всего многообразия проблем, существующих в этой сфере, в качестве ключевых, требующих немедленного разрешения в рамках единой общегосударственной программы, выступают:

1) этнический сепаратизм, наиболее ярко проявляющийся в Чеченской Республике;

2) межэтническая напряженность в республиках Северного Кавказа и ряде других регионов, перерастающая порой в межреспубликанские противоречия (как в случае с осетиноингушским конфликтом);

3) «русская проблема», связанная с довольно сложными и неоднозначными процессами национальной самоидентификации русских после развала СССР и «суверенизации» бывших автономий в составе Российской Федерации;

4) проблема коренных малочисленных народов (автономный статус округов зачастую используется только для того, чтобы бесконтрольно эксплуатировать природные ресурсы региона);

5) нерегулируемые этнические миграции, принявшие массовый характер - форму «мамаева нашествия» на благополучные регионы Центральной России и, прежде всего, Москву.

Стратификационные процессы в современной России

Не секрет, что после Октября 1917 г. в рамках «красногвардейской атаки на капитал» (радикальной «экспроприации экспроприаторов») в нашей стране была насильственно разрушена старая («капиталистическая») социальная структура. На ее месте искусственно создана новая («социалистическая») структура - так называемая «трехчлен - ка», которая включала «социалистический авангард» - рабочий класс, его союзника - колхозно-кооперативное крестьянство и прослойку - народную интеллигенцию. С началом перестройки и особенно после августа 1991 г., эта окостеневшая «трехчленка» вступила в эпоху интенсивного распада. Социальная структура общества пришла в движение и приобрела ярко выраженный транзитный характер.

Этот распад старых («социалистических») социальных образований и формирования новых («капиталистических») принял в основном форму нисходящей социальной мобильности и сопровождается всеобщей пауперизацией (обнищанием) преобладающего большинства россиян: они опускаются все ниже и ниже и фактически отбрасываются на грань биологического выживания. Согласно рейтингу ООН, построенному на таких показателях, как продолжительность жизни, уровень образования и объем ВВП, Россия занимает лишь 65-е место в мире, расположившись между Ливией и Македонией. По данным за 2005 г., за чертой бедности в стране живут 34 млн. человек.

В то же время, оценивая эту неблаговидную ситуацию, необходимо иметь в виду, что бедность, как и богатство, тоже дифференцирована. Одно дело бедность как проявление социального иждивенчества, нежелания и неумения работать. Другое - как следствие недостаточно развитых общественных условий и гарантий для производительного труда на себя тех, кто может и хочет работать больше. И подобно тому, как среди богатых есть верхние, средние и низшие слои, так и среди бедных есть те, кто находится «на дне», те, кто занимает срединные позиции, те, кто образует так называемые пограничные с богатыми (зажиточными) социальные пласты.

Нельзя не учесть и дифференциации российского общества с точки зрения выживаемости отдельных его составляющих социальных слоев и групп. В том смысле, что одни из них в рамках логики рыночного реформирования и действия его объективных законов лишены перспективы и рано или поздно «канут в Лету», т. е. социально отомрут, в том числе и из разряда ныне процветающих. Тогда как другие, несмотря на бедственное положение, социально укрепятся и разовьются в средний класс, в то большинство экономически независимых и материально обеспеченных граждан, которые на социальном срезе составляют основу западной цивилизации и являются гарантом ее устойчивости и стабильности.

Сказанное относится, прежде всего, к численно быстро растущему классу отечественных предпринимателей, чье появление на отечественной стратификационной лестнице являет собой основной обращенный в будущее результирующий социальный продукт рыночных реформ. При этом важно подчеркнуть, что в отличие от первой половины 90-х годов, когда в предпринимательской среде (особенно в малом бизнесе) в основном преобладали «предприниматели поневоле» (те, чей уход в предпринимательство строился по преимуществу на экономическом принуждении - необходимости элементарного физического выживания в условиях тотального развала всей прежней инфраструктуры жизнеобеспечения социума), в начале второго десятилетия радикально-либеральных реформ доминантным типом выступают «добровольцы», т. е. те, кто пришел в бизнес по свободному осознанному выбору.

Некоторые представления о нынешней стратификационной модели российского общества (как социальной производной от рыночных реформ за 90-е годы) дают результаты социологических исследований. Из них следует, что: на долю богатых, т. е. тех, чьи средства позволяют не только удовлетворять свои потребности, но и обеспечить самостоятельно экономическую деятельность, приходится 0,7%; состоятельных, т. е. тех, у кого достаточно средств не только для высокого уровня жизни, но и для преумножения капитала - 5,3%; обеспеченных, т. е. тех, у кого имеется достаточно средств для обновления предметов длительного пользования, улучшения жилищных условий за свой счет или с помощью кредита, а также для собственного переобучения и образования детей, организации отдыха во время отпуска, - 15,8%; малообеспеченных, т. е. тех, у кого хватает средств только на повседневные расходы и в случае крайней необходимости - минимум средств на лечение и укрепление здоровья - 57%; неимущих, т. е. тех, для кого характерно наличие минимальных средств для поддержания жизни и отсутствие средств для улучшения своего существования, - 20,2%.