Институциональные механизмы и способы социального представительства в политике

В анализе институциональных механизмов и способов социального представительства в политике отправной посылкой является понимание того, что объективно существующее социальное неравенство между людьми порождает существенные различия между ними в плане конкретных интересов, ценностей, идеологий и т. д. И не может не сопровождаться стремлением людей к групповой самоорганизации и самоидентификации с тем, чтобы эффективно отстаивать и защищать эти интересы перед лицом других социальных групп, социальных и политических институтов.

Но для того, что бы это стремление могло быть реализовано на практике требуется четкая правовая база, т. е. признание со стороны государства и юридическое закрепление в конституции права граждан на объединение в общественные организации. Создаваемым в рамках этого права общественным ассоциациям и союзам должны быть предоставлены (и гарантированы) все необходимые для эффективной деятельности свободы, в том числе посредством законодательного закрепления за государством и его органами соответствующих «регулятивно-попечительских» обязательств в этой области.

Только в таком случае общество самоорганизуется как гражданское, принимая характер ассоциативного и самоуправляющегося, а объединения граждан станут активными участниками легитимации многообразия мнений и позиций в политическом процессе.

В условиях же, когда такие права и свободы отсутствуют, гражданское общество поглощается государством и вместо органически присущего ему всеобъемлющего группового плюрализма в обществе безраздельно господствует групповой монизм, т. е. оно (это общество) даже при наличии социально неоднородной массы не распадается на структурно оформленные группы интересов. Ни по горизонтали, когда в рамках одной общности взаимодействуют и конкурируют друг с другом множество организованных групп. Ни по вертикали, когда это взаимодействие и конкуренция касаются групп, представляющих разные, экономически и социально неравные пласты (страты). Здесь существуют только санкционированные государством (или единовластно правящей партией) единичные строго централизованные структуры (единый профсоюзный центр, единая молодежная организация, единый женский союз и т. д.).

Именно так характеризовалась общественная жизнь в России советского периода. Что касается иных, не подчиненных КПСС организованных структур, то они в политической системе социализма не предусматривались и подавлялись в зародыше. Любая (не связанная с партийным заказом) гражданская инициатива была наказуема.

Прямое и опосредованное представительство

Среди всего многообразия общественных институтов и организаций, выполняющих функцию представительства социальных интересов в политике, особую роль играют политические партии и организованные группы интересов. Первые представляют интересы различных социальных слоев и классов в основном на стратегическом (долгосрочном) уровне, выгражая их через свои партийнополитические программы и борьбу за претворение этих программ в жизнь. Вторые (организованные группы интересов) представляют интересы на уровне повседневного взаимодействия с властями, через организованное давление на центры принятия решений (чаще всего в лице местных административно-управленческих органов власти).

Кроме этого (опосредованного) представительства, в демократически организованном обществе существует и множество каналов представительства неопосредованного (прямого) - в рамках права граждан и их объединений (как постоянно действующих, так и временных, создаваемых по случаю) на обращение в любые властные инстанции с заявлениями, ходатайствами, протестами и т. д. и обязательств последних (т. е. властных инстанций) рассматривать их и адекватным образом на них реагировать.

В этом же ряду институциональных каналов прямого социального представительства и народного волеизъявления находится реализация гражданами своих избирательных прав, в том числе права на референдум, на выщвижение заслуживающих доверие кандидатов в парламент, на выборные должности (президентов, губернаторов, мэров и т. д.).

Если с этой точки зрения посмотреть на ситуацию в сегодняшней России, то по отношению к советскому периоду она (де-юре) кардинальным образом изменилась. Во всенародно принятой в декабре 1993 г. Конституции Российской Федерации права и свободы человека провозглашены как «высшая ценность», а их признание, соблюдение и защита - как «обязанность государства». Однако конституционно признанные права и свободы граждан, в том числе право на групповую организацию, автоматически не ведут к созданию гражданского общества. Они создают только необходимую для его формирования юридически-правовую базу. Само же гражданское общество возникает и развивается снизу, будучи напрямую связанным (помимо прочего) с достигнутым в обществе качеством массы.

Качество массы слагается не только из развитой потребности граждан к свободе и независимости, но и из их способности к самоорганизации и общественной самодеятельности (гражданскому политическому активизму), без чего реализация этих ценностей на практике не осуществима. Если же такого качества массы нет (или оно развито слабо), то общество будет гражданским только «на бумаге», т. е. по конституции, тогда как на самом деле (де-факто) это общество будет оставаться по преимуществу «этатизированным», т. е. огосударствленным обществом.

И вместо конституционно декларированной плюралистической представительной демократия - демократии, построенной на ответственном и осознанном участии народа в политико-властных процессах, реально будет существовать так называемая управляемая, или «патерналистская» демократия. Вместо присущего западной демократии диалога между обществом и государством будет «править бал» властный монолог.

Контуры именно такой демократии все более явно просматриваются в нынешних отечественных реалиях. Это представляется вполне закономерным, если учесть многовековые традиции российского авторитаризма и тотального поглощения общества государством.

То обстоятельство, что не только после Октября 19І7 г., но и задолго до этого собыгтия власть имущие в России правили страной, отчуждая народ от политики, лишая его каких бы то ни бышо легальных каналов и возможностей влияния и контроля в этой сфере, в том числе права выбирать себе «вождей» и смещать тех из них, которые не оправдали доверия.

Факторы, дифференцирующие и ограничивающие возможности социального представительства

Из характеристики социальной структуры общества как объективно существующей иерархии неравенства со всей очевидностью вытекает и неравенство между различными слоями и классами с точки зрения возможностей продвижения и защиты своих интересов. Среди всего многообразия факторов, обусловливающих это неравенство возможностей, в качестве изначальных выступают факторы, связанные с процессами классообразования - различиями в уровнях сословной самоидентификации и самоорганизации различных групп населения.

Эти различия касаются того, насколько те или иные обособляющиеся от общей массы группы осознают себя в качестве особых социальных страт, со своими специфическими, отличными от других интересами и целями и насколько в то же время понимают, что имеют нечто общее, объединяющее всех и в равной мере значимое для всех. Это общее - единые стратегические интересы и преференции группы как «видового» целого, занимающего вполне определенную нишу в системе социальной дифференциации. И требующего совместных усилий для выживания внутри этой системы как ее отдельного социального подвида.

Момент, когда в массовом сознании людей, занимающих в социальной иерархии идентичное (или сходное) положение, закрепляется это чувство сословной общности и понятие «мы», принято характеризовать как процесс превращения формирующегося класса из «класса в себе» в «класс для себя» (переход количественных изменений в качественные). В роли основного критерия прогресса на этом пути выступают масштабы и характер институционализации, т. е. зарождение и развитие в данной социальной среде тенденции к групповой интеграции - созданию разного рода сословных (профессиональных, корпоративных и т. д.) объединений и союзов вплоть до политических партий как организаций, которые представляют уже интересы общности в целом, или, по меньшей мере, наиболее продвинутой и активной ее части.

Возможности продвижения и защиты личных и сословных интересов также напрямую связаны с тем:

• что собой представляет власть как верховный менеджер- управляющий общественными делами, наделенный правом «арбитражного» вмешательства в процессы распределения (и перераспределения) материальных и иных благ;

• каковы характер и масштабы ее присутствия в регулировании общественной жизни, в том числе в упорядочении и легитимации намеренных действий граждан и организаций по реализации и зашите своих прав и свобод;

• какова степень открыттости и доступности властных органов к диалогу с «подвластным» населением, готовность бюрократических аппаратов «служить» не себе, а людям, управлять, а не «править».

Нельзя не заметить, что привытка тотального регулирования и регламентации всего и вся, характерная для власти в условиях социализма, в значительной мере сохраняется и в нынешних «капиталистических» условиях в России. Как и в недалеком прошлом, власть продолжает командовать обществом, по-прежнему навязывает ему свою волю. «Правит бал» не упорядоченная законом свобода, а мало подвластное правовым и нравственным ограничениям своеволие вездесущего чиновничества.