Истоки современных политико-управленческих процессов
На протяжении длительного исторического периода политико-управленческие процессы в Беларуси были органично вплетены в единую ткань советской государственности, партийно-политических и идеологических взглядов. Современной формой осмысления развертывания политико-управленческих процессов в Республике Беларусь были широкомасштабные политико-управленческие преобразования в бывшем СССР, начавшиеся во второй половине 1980-х гг. ХХ в. Судя по имеющимся источникам, в высшем партийно-политическом руководстве Союза ССР господствовали представления о необходимости перемен в механизме государственной власти и общественно-политического строя и сами эти представления были провозглашены советским руководством во главе с Михаилом Горбачевым в форме «перестройки». Сущность «перестройки» состояла в реформировании политической системы Союза ССР с целью придания ей динамических элементов новых политико-управленческих свойств и на этой основе ускорение социально-экономических процессов в советском обществе.
Примерно к окончанию 1980-х гг. наметилась тенденция углубления иррационализации первоначальных представлений реальной практике государственного строительства. Стали появляться политико-управленческие структуры все более входившие в противоречия с сохранявшимся в целом социально-экономическим механизмом, основой которого была господствовавшая государственная собственность. Тем самым закладывалась основа нарастания структурных и функциональных диспропорций в советском обществе, получивших форму всплеска застарелых национальных распрей, нанесенных исторических обид. Стали множиться очаги напряженности и прямые вооруженные столкновения в советском обществе. Этот процесс привел к открытому расколу в политической элите. Возникло жесткое противостояние соперничавших группировок правящих элит: союзного центра во главе с Михаилом Горбачевым и российского центра во главе с Борисом Ельциным. Использование Б. Ельциным, в целях борьбы с союзным центром, лозунга «Берите суверенитета столько, сколько освоите», обращенного к республикам Союза ССР, стимулировало сепаратистские тенденции.
Первыми заявили о выходе из состава Союза ССР прибалтийские республики. В ряде северокавказских республик вспыхнули территориальные споры, которые быстро переросли в гражданские войны. В попытках Союзного центра воспрепятствовать дезинтеграционным процессам были использованы правовые и силовые механизмы.
Правовым механизмом регулирования обозначенных процессов стало инициирование и проведение Всесоюзного референдума, по результатам которого более 75 % проголосовавших высказались за сохранение Союза ССР (причем, наивысшая динамика голосовавших наблюдалась в республиках Центральной Азии).
Использование силовых механизмов привело к вводу войск в регионы Прибалтики и Северного Кавказа. Тем не менее, практическая реализация обозначенных механизмов не возымела успеха. Дезинтеграционные процессы набирали силу, итогом которых стала денонсация в декабре 1991 г. лидерами трех государств – России, Украины, Беларуси – договора 1922 г. о создании Союза ССР и официальное объявление о прекращении его существования.
Перестройка, как отмечают авторы доклада посвящённого её двадцатилетней годовщине, безусловно, стимулировала рост национального самосознания в республиках. Однако реформаторы и интеллектуальная элита Союза ССР оказались неподготовленными к проявлениям националистических предрассудков, раскола, вражды[2].
Вопрос о подлинных причинах событий рубежа второй половины1980-х – 1990-х гг. ХХ века продолжает оставаться дискуссионным. Исследователи анализируют проблему причин, приведших к распаду СССР, по-разному. Существует два основных подхода анализа причин. В экстернальном (от англ. «external») подходе исследуют группу внешних факторов, в интернальном (от англ. «internal») – преимущественно внутренних.
С точки зрения экстернального подхода, распад СССР явился логическим завершением сформированной в США целенаправленной внешнеполитической стратегии по воздействию на внутриполитические процессы в СССР. Сущность этого подхода отражена в многочисленных статьях и книгах столпа американской советологии Збигнева Бжезинского, который называет четыре главных фактора успеха стратегии США по дискредитации и окончательному подрыву СССР: 1) активная поддержка США группировок противодействия Советским вооруженным силам во время войны СССР в Афганистане и привлечение к антисоветской коалиции Китая; в целом использование стратегии «анаконды» – геополитического удушения СССР; 2) размещение ракет среднего радиуса действия в Западной Европе и начало широкомасштабного перевооружения Соединенных Штатов, включая разработку проекта стратегической оборонной инициативы (СОИ) или программы «звездных войн», призванных подорвать достигнутый ранее военно-стратегический паритет между двумя сверхдержавами; 3) инициирование массированной кампании «за права человека», начатой со второй половины 1970-х гг. с «разрыхления» Польши, самого значительного союзника СССР в Европе; 4) появление реформистского горбачевского руководства, улащиваемого, обхаживаемого и по-своему даже подкупленного Западом, а на последних стадиях и искусно манипулируемое персонально президентом Бушем и канцлером Колем подвело страну к тому, чтобы «смириться с ходом событий». «Результатом стал хаос в Центрально-Восточной Европе, а затем и капитуляция»[3]. Главным аргументом в пользу экстернального подхода является ссылка на «имперский» характер СССР, который был повержен по результатам «холодной войны», победу в которой одержала коалиция западных государств во главе с США.
Действительно, в силу различных причин, сразу после окончания Второй мировой войны, взаимоотношения между СССР и США стали носить конфронтационный характер, хотя прямого лобового столкновения сторонам удавалось избегать. За десятилетия послевоенного развития СССР сумел практически в одиночку без западной помощи, ценой колоссальных усилий и напряжения внутренних сил всех народов, населявших страну, залечить тяжелейшие раны и восполнить потери, понесенные за годы войны. Программа финансовой помощи со стороны США, предоставленная западноевропейским государствам почти сразу после окончания Второй Мировой войны, больше известная как «План Маршалла», СССР предоставлена не была. Выделение подобной помощи было оговорено множеством условий, выполнение которых, фактически, превращало страну-победительницу в положение побежденной. Расширение в связи с этим трактовок СССР как «империи» нередко противоречит научной логике и не позволяет ответить на вопрос, почему традиционный для империй способ существования путем выкачивания ресурсов из колоний в пользу метрополии в условиях СССР оказался неработоспособным. Россия, будучи становым хребтом СССР – «метрополией», оказалась одной из наиболее бедных республик. Напротив, значительные собственные ресурсы – человеческие, экономические, социальные, культурные, научные и др. – направлялись Россией на помощь и развитие других республик бывшего СССР.
Кроме того, существенным недостатком трактовки причин распада СССР «победой Запада» в «холодной войне» является логически следующее из такого подхода фактическое отрицание взрывоопасного состояния постбиполярного мира, угрожающего самим основам существования человеческой цивилизации и необходимости общих усилий для формирования адекватных ответов на глобальные вызовы XXI в. В силу отмеченных слабостей, этот подход в последние годы приобретает характер нарастания отчуждения и недоверия между Западом и рядом государств постсоветского пространства.
Интернальный подход кладет в основу анализа причины «саморазрушения СССР», используются такие характеристики как «административно-командная система», «авторитарное государство», «тоталитарная модель советского общества» и др. При этом рассматривают следующую группу факторов, которые оказали решающее влияние на произошедшие события: 1) монополия правящей коммунистической партии на власть, которая сросшись с государством, перестала быть политической партией, а превратилась в государственную структуру. Тотальное притязание коммунистической партии на власть и недопущение оппозиции превратило СССР в однопартийное бюрократическое государство; 2) обязательная для всех идеология; 3) тотальный контроль государства за всеми средствами массовой коммуникации; 4) террор и репрессии в отношении собственных граждан; 5) плановая экономика. Эти и другие факторы составляют основу теории тоталитаризма, которая складывается в 1940 – 1950-е гг.
ХХ в. и получает развитие в последующие десятилетия.
Однако более поздние попытки ученых создать эмпирическую, построенную на базе реальных фактов теорию тоталитаризма не имели большого успеха. Постулаты теории тоталитаризма были сконструированы для отображения наиболее одиозных политических режимов ХХ века: национал-социализма, сталинизма, фашизма и других однотипных режимов, которые были повержены по результатам Второй Мировой войны и сошли с исторической арены либо оказались подвержены преобразовательным процессам, по мере смягчения, либерализации стран административно-командного социализма, все больше расходились с действительностью и к тому же не отражали принципиальных изменений этих режимов.
Так, в период 1960 – 1980-х гг. ХХ в. стало складываться диссидентское национальное движение, которое имело весьма противоречивые формы. С одной стороны, лидеры диссидентских национальных движений пользовались негласной поддержкой местной партийной номенклатуры и части интеллигенции, что становилось основой формирования контуров будущих национально-сепаратистских тенденций. С другой стороны, декларации со стороны местных национальных лидеров преданности классово-интернационалистским идеям. В Узбекистане, например, очерчивался полуфеодально-полукоммунистический режим Шарафа Рашидова, в Азербайджане – Гейдара Алиева, в Казахстане – Динмухамеда Кунаева. Петр Шелест на Украине все чаще стал выдвигать на первый план национальные приоритеты. Так, задолго до распада Союза ССР закладывалась основа будущих националистических режимов, с тайным устремлением партийно-хозяйственной номенклатуры к овладению государственной собственностью, к реальному, открытому, а не тайному богатству. Заработали мафиозные клановые аппетиты полуфеодального характера. Эти режимы пышным цветом расцвели в период перестройки, но особенно ярко после 1991 г. Цивилизационное развитие национальных регионов России (СССР) и политическая жизнь 1960 – 1970-х гг. практически подготовили распад Союза ССР. Поэтому концентрировать внимание на дате (декабрь,
1991 г.) и на месте, где зафиксирован этот распад (Беловежская Пуща), с точки зрения интернального подхода, представляется уходом от осмысления происходящего: и дата и место могли быть другими, но общие результаты – цивилизационные, исторические, политические – были уже необратимы. Как только тоталитарные обручи стали разжиматься, неутоленное национальное чувство стало рваться наружу. И ликвидация Союза ССР оказалась той высокой платой, которую заплатили народы за освобождение от старых обручей тоталитаризма[4].
В настоящее время в продолжающейся научной полемике по поводу применимости постулатов теории тоталитаризма, усилились сомнения в ее научной обоснованности и жизнеспособности, а также способности адекватно анализировать политико-управленческие процессы, происходившие в бывшем СССР. С позиции теории тоталитаризма, отрицающей наличие гражданского общества или хотя бы его элементов в бывшем СССР, невозможно осмыслить накопление взрывного материала, сопровождавшего события второй половины 1980-х – начала 1990-х гг. Кроме того, очевидна политическая тенденциозность теории тоталитаризма, которая создавалась явными противниками коммунизма, следовательно, была и остается политически и идеологически мотивированной. Она широко пропагандировалась и использовалась для дискредидации СССР, в целом коммунистического, а отчасти и социалистического движений. В силу своей очевидной политико-идеологической ориентированности, теория тоталитаризма является слишком упрощенной, в чем-то даже примитивной, оказалась не способной анализировать противоречащие ее постулатам реалии в бывшем СССР. Анализ причин событий, связанных с распадом СССР, сквозь призму теории тоталитаризма, носит научно ограниченный характер, отражает в целом кризис данной теории[5]. И вполне естественно, что интерес к ней со стороны правящей элиты и ученых упал.
Итак, зарождение современных политико-управленческих процессов в Республике Беларусь состоялось на рубеже 1980-х – начала 1990-х гг. ХХ в. Исследователям еще предстоит анализировать подлинные причины событий, приведших к прекращению существования СССР и развертыванию новых процессов на постсоветском пространстве. Важно при этом иметь в виду следующее: дезинтеграция и распад СССР не были предопределены. Это стало результатом сложного сочетания и взаимодействия группы факторов, которые, в то же время, придали мощный импульс формированию современного белорусского государства и развертыванию политико-управленческих процессов в условиях независимой Беларуси.
