Специфика политической борьбы. Некоторые закономерности политических конфликтов

Политическая борьба составляет содержание политических конфликтов. Не разобравшись в ее специфике, нельзя понять суть, динамику, закономерности последних.

Борьба — это противодействие политических субъектов, когда каждый из них стремится к цели, противоречащей цели другого. Политическая борьба обычно возникает, когда: а) существование или действие институтов власти и общественного управления желательно для одних общественных субъектов и нежелательно для других, противоречит их общим интересам; б) цели участников политических действий различны и их совместное осуществление невозможно; в) имеет место комбинация этих случаев5. Отвлекаясь от содержания политической борьбы, можно согласиться с A. M. Зимичевым, что из всех целей участников существует одна — конечная цель. Она состоит в том, чтобы или победить противника, или сорвать возможность противодействия с его стороны, или, наконец, хотя бы, не победив самому, не дать победить противнику6. Формы политической борьбы разнообразны: партийные и парламентские дискуссии, борьба за голоса избирателей, акции протеста, забастовки, организация политических движений и организаций, идеологическая борьба, контроль за действием властей со стороны общества, как и наоборот, властей — за реализацией своих решений, различные формы политического принуждения, вплоть до вооруженного насилия. Война — самая крайняя форма политического насилия; по словам классика, она суть политика, продолженная насильственными средствами.

Любые формы и виды политической борьбы, если речь идет действительно о борьбе политической, в содержательном плане характеризуются некоторыми общими чертами (назовем принципами). Политическая борьба — это всегда борьба за общие интересы и общие цели определенных крупных социальных групп. Более того, — за то, чтобы эти цели и интересы были признаны в качестве общих, по крайней мере, большинством общества. К. Маркс был, несомненно прав, отмечая, что политическое движение класса есть его стремление выразить свои интересы в общей форме. Верно и то, что господствующий класс выступает представителем социальных потребностей вообще. Отсюда желание каждого субъекта политической борьбы представить свои цели как общие для массовых групп, найти поддержку своим действиям со стороны этих групп, превратить борьбу в общественную, массовую. Поиск поддержки прежде всего у той общественной группы, интересы которой данный политический субъект выражает, а также стремление привлечь на свою сторону близкие по интересам и духу другие слои населения — это объективная закономерность политической борьбы. В истории не было случаев, когда какой-то лидер или элита добивались бы победы над своими соперниками в одиночку, без поддержки (пусть иногда даже молчаливой) определенных социальных групп. Даже дворцовые перевороты, совершавшиеся в России кучками заговорщиков, как мы могли убедиться на примере переворота 1762 и 1801 гг., находили поддержку со стороны части господствующего класса и элитных военных частей.

Отмеченная закономерность со всей очевидностью проявляется в выборных кампаниях. Любая партия, ведущая борьбу за голоса избирателей, представляет себя выразителем и защитницей интересов широкого спектра общества, призывает его встать под свои знамена и поверить в выдвигаемую ею программу. В нынешней российской политической борьбе дело дошло до абсурда, когда, например, правительственный предвыборный блок «Наш дом — Россия», возглавляемый Председателем правительства, стремился расширить свой электорат, в какой-то мере дистанцируясь от той политики, которую проводит Президент и само правительство.

Другая особенность политической борьбы, выливающаяся также в закономерность, заключается в том, что одной из главных линий конфликта является противоречие, связанное с легитимностью его субъектов, целей их противоборства и принимаемых решений. Блокирование легитимности противоположной стороны, ее структур, принципов и норм деятельности, в частности оппозицией, стремление последней утвердить либо усилить свою легитимность, используя при этом весь имеющийся в распоряжении капитал (экономический, социальный, политический, идеологический, символический). Обоснование своей легитимности и опровержение легитимности противостоящего субъекта — определяющий мотив идеологической борьбы. Он лежит в основе любого уровня и глубины конфликта. Известно, что лозунгом революционеров всегда, в прошлом и настоящем, было и есть требование: не только взять власть, но и защитить ее. Это требование не сводится к необходимости военной защиты, но также включает навязывание обществу легитимности новой власти, господства нового класса.

В свою очередь легитимность как признание частью или большинством общества господства новых политических сил, их ценностей, целей, взглядов, наконец, системы норм («правил политической игры») — сложное, многогранное явление. Законность (подлинная или квази, т. е. по видимости) — лишь одна форма легитимности. Опора на традиции, на политическую целесообразность, на харизму лидеров, а также на идеологические факторы и символы — все это составляет предмет политической борьбы.

Еще в давние века широко использовался идеоло-го-символический способ обоснования легитимности господствующей власти в борьбе против оппозиции. Стефан Цвейг в своем очерке «Совесть против насилия. Кастеллио против Кальвина» блестяще раскрыл религиозно-идеологический тоталитаризм, утвержденный в XVI в. Кальвином в Швейцарии, которую историки и политологи считают одной из самых демократических по своей традиции стран в Европе.

Все диктатуры начинаются с идеи, писал С. Цвейг. В воскресенье 21 мая 1536 г. граждане Женевы собрались на городской площади и, единодушно проголосовав поднятием рук, объявили, что отныне они хотят жить только «согласно Евангелию и слову бо-жию». Путем референдума была введена реформированная религия — протестантизм как единственное законное и разрешенное вероисповедание в пределах города и государства. Протестантизм в Жене не стал не только высшей и преимущественной властью. Он стал единственной властью. А 5 сентября 1536 г. Женевский совет постановил использовать Кальвина в качестве толкователя Священного писания. Господа советники тем самым отдали всю власть проповеднику реформированной религиозной идеи, позволили ему превращать демократическую республику в теократическую диктатуру. Сам Кальвин о той власти, на которую он как толкователь «слова божия» претендовал, писал так: «Необходимо ясно охарактеризовать власть, которой должны быть облечены проповедники церкви. Поскольку они являются распорядителями и провозвестниками слова божьего, они могут... принуждать всех великих и сильных мира сего склоняться перед величием господа и служить ему. Они имеют право приказывать всем от мала до велика, устанавливать божественные правила... увещевать и наставлять покорных, обвинять и уничтожать противников». Благодаря превосходной организации, отмечал писатель, Кальвину удалось превратить целый народ, все государство, тысячи свободных прежде граждан в жесткий послушный механизм, искоренить всякую самостоятельность, уничтожить свободу мысли ради своего собственного учения. Его учение стало законом, а того, кто осмеливался сказать хоть слово против, сразу же вразумляет тюрьма, изгнание или костер — эти аргументы всякой духовной тирании.

Государство, дышащее с помощью бесчисленных живых клеток, писал С. Цвейг, должно превратиться в застывший механизм, а народ со всеми своими чувствами — в единую систему; это первая попытка полной унификации, которая предпринималась... в Европе, во имя идеи7.

«Первая попытка», но не последняя. Тоталитаризм, основанный на идеологической доктрине, ставшей государственной, рожден в Европе. Его корни — в превращении религии в такую доктрину. Это следует подчеркнуть для тех, кто в настоящее время в России стремится образовавшийся идеологический вакуум заполнить религиозным сознанием. Если мы критикуем прошлое, когда марксистско-ленинская доктрина была возведена в ранг государственной идеологии, что использовалось бюрократией для для обоснования легитимности своего господства над обществом, то ошибочно считать религиозную идеологию совершенно безопасной, якобы исключающей возможность утверждения самовластия новой элиты. Вчерашние партийные чиновники теперь считают престижным посещать храмы и на виду у миллионов телезрителей стоять со свечками в руках, потому что в этом они видят возможность идеологического закрепления легитимности своей власти.

Легитимность и нелегитимность политической борьбы относительные ее определения, взаимопереходящие ее качественные характеристики. Оппозиционные по отношению к господствующей системе власти силы начинают борьбу как в рамках легитимных правил игры (норм), так и вне их; нелегитимные действия, б случае их успешного завершения, обретают легитимность, и, наоборот, легитимные становятся нелегитимными, объявляются победившей стороной незаконными.

Политическая борьба, обычно, в случае ее обострения распространяется на социальную сферу, экономику, средства массовой информации как орудия этой борьбы, на всю социально-психологическую атмосферу общества. И это не случайность, а опять-таки закономерность, ибо в политике в обобщенной форме выражаются интересы и ценности целого, системы, общества, основных групп населения.

Конфликт в политической жизни, если он затрагивает поведение главных субъектов, не может не влиять и на многие стороны общественной жизни. Политическая революция, например, в классовом обществе непременно становится социальной революцией. В свою очередь, социальные движения при достаточно широком их развитии перерастают в политические. Только при участии политической власти можно решить социальные проблемы.

Суть и смысл политической борьбы, ее легитимность или нелегитимность связаны с участием масс. Поэтому следует особо остановиться на вопросе о поведении масс в политической борьбе. Масса как участник политического конфликта — это не беспорядочная толпа людей, а некоторая общность со сформировавшейся политической субъективностью. Это общность, объединенная в политической борьбе единой установкой, какой-либо общей идеей, верой (религиозной, национальной, революционной и т. п.), наконец, интересом. Правда, массы могут принимать мнимый интерес за действительный, временный, неглавный — за коренной, групповой — за общий. Особенно велика вероятность искаженного представления о коренном интересе в кризисных ситуациях.

Массы вовлекаются в политическую борьбу в начале стихийно. Ею владеет нередко иррациональность, мифы, стереотипы поведения, не опирающегося на осознание поступка. Пушкин, понимая это, писал: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Таких бессмысленных выступлений масс было немало в российской истории. И тем не менее в конечном итоге народ осознавал, пусть на уровне обыденного рассудка, кто есть кто, в чем смысл тех или иных политических баталий. В конечном счете масса поддерживала прогрессивные политические движения, а консервативные отвергала.

Поведение массы в политическом конфликте неоднозначно: оно варьируется от подъема до спада активности, от стихийных выступлений до целенаправленных организованных коллективных действий, от рассудочных поступков до массового психоза. Политический психоз масс — самая благодатная среда для утверждения диктаторов разных мастей, для массового политического и физического террора. Масса нуждается в вождях, кумирах и творит их. Не воздействовать в рациональном, благоразумном направлении па настроение масс — значит ждать самых непредсказуемых политических последствий.

Исторический опыт показывает, что в ситуации, когда масса вовлекается в политический процесс, будучи лишенной стойких разумных ценностей, в состоянии духовной растерянности и подавленности, она оказывается под влиянием любых катастрофических умонастроений и верований. А это всегда используется реакционными политическими силами — от расистов до национал-социалистов, от лжедемократов до апологетов колониализма.

Политическая борьба достигает своей цели, если субъекты реализуют некоторые общие стратегические требования и широкое разнообразие специфических для политической деятельности методов и средств.

Принципы борьбы — это основные требования политической практики, вытекающие из закономерностей политики. Адекватное понимание конкретных политических противоречий, которые составляют основу и источник данного конфликта, — один из таких принципов политической борьбы. От решения этого вопроса зависит многое: в первую очередь определение реальных, а не мнимых, агентов противоборства, главной линии конфликта, его ядра, характера возможных методов борьбы, предполагаемой модели конфликтного поведения (конфронтация, соперничество, конкуренция) и др. Анализ всего комплекса политических противоречий, характерных для данной конфликтной ситуации; выделение главного противоречия, его динамики, определение, в зависимости от «изгиба» ситуации, основного вопроса борьбы и соответственно выбор направления решающего удара и подходящего момента для его нанесения — все эти элементы деятельности политических субъектов в условиях конфликта относятся к содержанию стратегии борьбы.

Политическая борьба всегда отражает и выражает состояние других общественных противоречий, в первую очередь социально-экономических. Поэтому к числу принципов политической борьбы следует отнести требование учитывать взаимосвязь политического конфликта с экономической и социальной ситуацией, видеть в нем логическое продолжение социально-экономических конфликтов. А это в значительной степени определяет выбор союзников и сочувствующих, а также лозунгов борьбы и вариантов разрешения конфликта. Допустим, что борьба оппозиции против власть имущих ведется в условиях экономического кризиса. В таком случае в качестве союзников и тех, кто так или иначе может поддерживать оппозицию, будут слои населения и представляющие их интересы организации, в наибольшей степени страдающие от кризиса. Лозунги и мотивы борьбы в условиях кризиса увязываются с критикой экономической политики властей и декларацией предлагаемых оппозицией путей выхода из него. Кризис экономический, равно как и кризисы социальный, экологический, духовный, всегда служат эффективной пусковой причиной возникновения и развития политического конфликта. И выигрывает в борьбе тот, кто сумеет в полной мере использовать возможности кризисной ситуации. Для оппозиции отношение к кризису выражается в тезисе: «чем хуже, тем лучше»; для господствующих сил — «кризис — стимул мобилизации» своих сил и поиска путей изменения политики.

В политической борьбе в выигрыше оказываются силы, достигшие наибольшей сплоченности на основе идентификации составляющих их субъектов — социальных слоев, партийных групп и т. д. и добившиеся поддержки и признания (в этом смысле легитимности) со стороны широкой общественности. В свою очередь сплоченность политических сил, участвующих в борьбе, и достижение ими своей легитимности зависит от наличия дееспособного руководящего центра (партии, лидеров, организации). Это положение также следует отнести к числу принципов.

Наконец, отметим еще одно принципиальное требование, реализуемое любым опытным и здравомыслящим политическим субъектом в его борьбе за доминирование в обществе: это необходимость просчитывать объективные и субъективные последствия результатов борьбы, того или иного разрешения конфликта, последствия для общества, его экономики, политики, нравственности, прогресса вообще. Иными словами, политики, если они хотят заслужить доверие общества, не должны действовать по печально известной формуле: «Хотели как лучше, а получилось, как всегда».

Политическая борьба изобилует огромным разнообразием методов и приемов: от честных до грязных, от мирных до насильственных. Из 46 римских императоров было насильственно свергнуто 33; история Византии насчитывает сотни заговоров; десятки переворотов были в арабских странах. В России за 76 лет, с 1725 по 1801 гг. было «по одному счету — пять, а по другому — восемь «дворцовых революций»8. Кровавыми шрамами борьбы за власть помечена история становления советского государства и в нынешней России. Причем, если в прошлом субъективное представление участников, скажем, заговоров укладывались в формуле «тираноборства», «освобождение от рабства», «подвиг Брута» и пр., то в новейшее время применение насилия в политической борьбе чаще всего прикрывается идеологическими мотивами и так называемой политической целесообразностью. Сталин, например, во многом повторил образ действия папы римского времен средневековья. Последний отстаивал свое политическое господство в драке с императорами, королями молодых европейских государств угрозой их отлучения от церкви. Это было грозным оружием в руках пап. Отлучение означало исключение человека из общества и объявление его вне закона. Папа Григорий VII такой угрозой довел одного гордого германского императора до того, что ему пришлось босому по снегу идти в резиденцию папы а Каноссе, чтобы просить у него прощения. Сталин и его окружение использовали в качестве мощного оружия в политической борьбе отлучение от марксизма-ленинизма как государственной идеологии и исключение из рядов правящей партии. То и другое для очередного опального деятеля или любого другого активиста неотвратимо влекло за собой политическую, моральную и гражданскую смерть, а во многих случаях и смерть физическую. Подобно древнеримскому властелину Сулле, Сталин уничтожал самых близких людей, тем самым заставляя смотреть на себя со страхом и трепетом.

Современные политики и многие политические партии взяли из исторического багажа политической борьбы не только насилие, но и более «демократичные» средства: манипуляцию массами, обман, подкуп избирателей, элит, лидеров различных социальных движений, зомбирование народа средствами массовой информации. В поведении политиков и идеологов, сильных мира сего прочное место заняли беспринципность, предательство - Теперь не так просто найти деятелей, особенно в политических кругах России, которые бы отличались постоянством своего мировоззрения, политических и идеологических принципов, не меняли бы своих убеждений в течение всей жизни и даже готовы были пожертвовать самой жизнью, чтобы им не изменять. Наоборот, на политическом плаву чаще всего присягающие тому, кто сегодня сильнее; они убеждены, что противоречат только себе, но Отечеству — никогда, что они не совершают измены, а служат благу государства и народа. Сказанное, конечно, не означает, что политическая борьба всегда» безнравственна, антигуманна, что в политике не может быть справедливости и честности. Подлинная политика, борьба за общие интересы народа, за прогресс в конечном счете и нравственна и гуманна, хотя и она никогда не бывает проста до примитивности. Политика, справедливо писал Ленин, больше похожа на алгебру, чем на арифметику, и еще более на высшую математику, чем на низшую.

В современном цивилизованным обществе все разнообразие методов политической борьбы можно разделить на две группы: мирные и военные (насильственные). В свою очередь, первая группа включает в себя методы, связанные с реализацией средств демократии, идеологические и психологические методы, переговорный процесс между противоборствующими сторонами. Вторая группа методов очерчена такими формами борьбы, как политические репрессии, инициируемые господствующими политическими силами и осуществляемые государственными институтами, мятежи, революции, гражданские и межгосударственные войны.

Целесообразна также классификация методов борьбы по признаку «отношение к легитимности»: легитимные и нелегитимные. Кстати сказать, теми и другими могут быть как мирные, так и военные методы. Многочисленные общественно-политические движения протестов в России второй половины 80-х и начала 90-х гг. именовались «неформальными», они были нелегитимными, существовавшим законодательством не разрешенными. Военные действия российской армии в Чечне (1994-1995 гг.) Президентом и правительством России рассматриваются как законные, конституционные (легитимные). Такое же заключение сделал Конституционный суд. Однако обе палаты Федерального собрания сочли эту военную акцию незаконной, обратившись в Конституционный суд. Несмотря на решение суда, большая часть населения России и тем более Чечни отвергает конституционность указанных военных действий.

Рассматривая методы политической борьбы в детализированном виде, можно указать на ряд общих методов и приемов, реализуемых в любых формах борьбы. Исследователи (Котарбинский, Зимичев и др.) описывают их. В числе таковых: метод 1 — «создать трудности противнику»; метод 2 — «инстру-ментализация»; метод 3 — «свобода действий», метод 4 — «бензин ваш — идеи наши»; метод 5 — «в единении — сила»; метод 6 — «разделяй и властвуй»; метод 7 — «удар в голову»; метод 8 — «слабые места»; метод 9 — «свершившийся факт»; метод 10 — «тише едешь — дальше будешь»; меmod 11 — «угрозы»; метод 12 — «введение в заблуждение»; метод 13 — «захват врасплох»; метод 14 — «информирование»; метод 15 — «заманивание в ловушку»; метод 16 — «уход от борьбы»9.

В политической борьбе противники стремятся использовать комплекс им доступных (известных им) методов, соответствующих характеру, целям и условиям борьбы. При отборе методов имеется в виду необходимость овладения всем опытом политической борьбы, в том числе опытом противника, умение использовать последние в своих целях.

Не менее важно другое требование: необходим анализ условий применения старых, уже использованных методов, прошлого опыта, корректировка его с учетом новой ситуации, а не механическое повторение этого опыта в изменившейся ситуации.

Итак, многообразие методов и приемов политической борьбы, сочетание мирных и военных (насильственных), легитимных и нелегитимных методов и форм также является" одной из объективных закономерностей политической борьбы, поскольку это с необходимостью повторялось и повторяется в политической истории человечества.