Основные концепции суверенитета

Важным вкладом в разработку наследия Бодена стала концепция правового суверенитета, в середине XIX столетия выдвинутая английским правоведом Джоном Остином (1790—1859). Он полагал, что все законы являются своего рода «повелениями» суверена, обязательными для исполнения, поскольку в случае их игнорирования суверен имеет право на насилие. При этом никакая внешняя сила не располагает реальными возможностями влиять на суверенную власть: следствием этого положения оказался, в частности, вывод о том, что международные законы невозможны, поскольку отсутствует суверен, который мог бы обеспечить их исполнение. Доктрина правового суверенитета была крайне влиятельной в XIX веке, но со временем ее начали подвергать все более острой критике за отождествление правовых полномочий и политической власти, а также за апологию абсолютизма.

Демократический взгляд на проблему суверенитета проявился в работах английского философа Джона Локка (1632—1704), который утверждал, что источником суверенитета выступает не государство, но народ. Естественно, «народ» в понимании Локка был довольно узким понятием, ибо к нему причислялись преимущественно землевладельцы, заинтересованные в ограничении абсолютизма. Тем не менее, здесь уже присутствует демократическое по духу положение о том, что народ обладает властью по праву, и именно ему предстоит принимать решения относительно формы этой власти. Таким образом, наряду с концепциями государственного и правового суверенитета вполне можно говорить о концепции народного суверенитета. Наиболее законченное развитие ей придал французский просветитель Жан-Жак Руссо (1712—1778). [См. статьи Демократия и Либерализм.]

Отметим, что взаимоотношения между различными концепциями суверенитета были — и остаются — довольно сложными (Палиенко 1903). Народный суверенитет, противопоставляя и разделяя народ и государство, не всегда сочетается с суверенитетом государственным. Однако он способен и усиливать государство, если последнее претендует на воплощение воли народа; в данном случае власть государства легитимируется и, соответственно, усиливается аргументами обеих концепций. Подобная комбинация может придать государству новое качество, наделяя его народным государственным суверенитетом. В предельном случае речь может идти о полном единстве народа и государства, которое не нуждается в специальных институтах народного представительства, то есть о тоталитарном политическом режиме.

Положение о том, что государство представляет нацию, является определяющим принципом, который организует политическую жизнь в ХХ и в начале XXI столетия. Поскольку национализм превратился в доминирующий и мобилизующий фактор XIX и XX столетий, становится очевидным, что государства, которые достигли максимальной эффективности в эксплуатации национальных чувств, приобрели дополнительные источники силы, в то время как не освоившие этот навык, напротив, ослабели. Соединение народного государственного суверенитета с идеей нации привело к формулированию концепции национального суверенитета. Здесь, однако, возникает вопрос о том, в каких отношениях друг с другом состоят концепции народного и национального суверенитета, и может ли вообще концепция национального суверенитета иметь демократическое содержание. Отвечая на него, сторонники либеральной идеи заявляют, что это вполне возможно, если политический режим государства отвечает критериям демо- 232 кратии (Киселева, Нестеренко 2002: 82—105).