Национальный вопрос в современной России
Для России, которая всегда была полиэтничным государством, национальная проблематика традиционно обладает особой важностью. Во всех фундаментальных преобразованиях, которые в последние столетия пережила отечественная государственность, неизменно был задействован этнический фактор. Националистическая мобилизация сыграла ключевую роль и в крушении Российской империи, и в крахе Советского Союза. Возможность очередной смуты на этой почве должна постоянно учитываться аналитиками и творцами государственной политики, особенно в свете тех неоднозначных итогов, которыми завершился для нашей страны посткоммунистиче - ский транзит.
Одним из принципиальных источников риска выступает сопряжение этноса и территории, присущее российскому федерализму. Заложив этот принцип в фундамент своего государства, большевики наделили суверенитетом народы, многие из которых ранее вообще не знали государственности. Как справедливо отмечает Хобсбаум, «идея советских республик казахской, киргизской, узбекской, таджикской или туркменской “наций” была скорее чисто теоретической конструкцией советских интеллектуалов, нежели исконным устремлением любого из перечисленных народов» (Хобсбаум 1998: 264). От Советского Союза эта проблема, правда, в меньших объемах, по наследству перешла и к России. Причем потенциал этого «рукотворного» очага беспокойства по-прежнему остается высоким, тем более что в последние десятилетия наша страна не слишком преуспела в строительстве многоэтничной гражданской нации (Тишков 2001: 7), идеология которой была бы нацелена на сглаживание межэтнических различий. Отсутствие внятной, сплачивающей народ идеи и четко структурированного национального проекта, ориентированного в будущее, а не в прошлое, благоприятствует националистическому брожению в целом ряде российских регионов. Латентная форма этих процессов не должна вводить в заблуждение, ибо они способны в полной мере проявить себя в тот или иной кризисный период. [См. статью Федерализм.]
В процессах этнической мобилизации последних двадцати лет можно выделить два этапа, которые соответствовали, во - первых, стихийной регионализации 1990-х годов и, во-вторых, попятной централизации, разворачивающейся с 2000 года. В последнее десятилетие ХХ века национализм развивался преимущественно в республиках, которые стали «пионерами» российской федерализации. В этих регионах довольно быстро и динамично шло становление этнических элит, сопровождавшееся подъемом антирусских настроений и выдавливанием русских с ключевых политических и экономических позиций. Но с началом нового тысячелетия, как полагают некоторые исследователи, на смену малому национализму республик приходит большой и агрессивный русский национализм (Ла - рюэль 2008). На наших глазах, утверждают они, идет активное возрождение мифа о «русском народе-богоносце», наделенном уникальными духовными качествами, которые позволяют ему претендовать на мессианскую роль в мировой истории. При этом подразумевается, что исполнить такую роль русские смогут лишь при условии безусловной преданности своему государству, в пользу которого можно добровольно отказаться от стандартного для демократического устройства набора политических прав и свобод. [См. статью Империя.]
Такой подход, зачастую поддерживаемый самой государственной властью, встречает активное понимание у населения, особенно у жителей средних и малых городов и российской «глубинки». Так, доля наших сограждан, поддерживающих лозунг «Россия для русских», согласно социологическим опросам, в последнее время постоянно растет. Превращение агрессивного русского национализма в системный фактор развития российского общества, если оно состоится, станет довольно опасной тенденцией. Хотя в целом пример России в этом отношении едва ли можно считать уникальным: масштабное переустройство любого многосоставного социума сопровождается, как правило, всплеском националистических чувств. Ибо, согласно наблюдению Мирослава Хроха, «когда терпит крах общество, последней опорой начинает казаться нация» (Хобсбаум 1998: 274).
