Модернизация как политическая проблема

Обширный вопрос о соотношении развития и отсталости включает в качестве своей составной части проблему модернизации. Уже более полувека теория социальной модернизации находится в центре внимания сравнительной политологии, жестко конкурируя в последние десятилетия с противостоящей ей теорией зависимости. В то время как первая из названных теорий исходит из возможности стимулируемого и целенаправленного общественного обновления в соответствии с определенным цивилизационным стандартом, вторая допускает наличие таких социально-политических ситуаций, в которых подобные усилия заведомо обречены на провал.

Утвердившееся и до недавнего времени доминировавшее на Западе понимание прогресса предполагает линейную смену стадий общественного развития. Причем, начиная с XIX столетия, представители европейской культуры были убеждены в том, что собственная причастность к «прогрессу» позволяет западному миру приобщать к цивилизации другие, менее передовые регионы, распространяя и утверждая там близкие ему ценности. При этом ценностная составляющая рассматривалась в качестве центрального элемента данного процесса, ибо сам термин modernity всегда был связан с культурными аспектами общественного развития. Противопоставление традиционного и современного социумов стало, начиная с Макса Вебера (1864-1920), общим местом социологической науки. Вытекающее из этой дихотомии понимание модернизации предполагало, прежде всего, механическое уподобление жизни иных народов и культур европейским нормам.

Концептуальное оформление теории модернизации состоялось после Второй мировой войны под влиянием трех политических факторов: возвышения Соединенных Штатов Америки в качестве сверхдержавы, широкой экспансии коммунистического движения и начавшейся деколонизации Азии и Африки. В основу ее построений легли классическая эволю - 11Q ционная теория и постулаты структурно-функционального анализа, касающиеся общественных институтов. Согласно сторонникам такого взгляда, социальная модернизация вытекает из универсальной логики общественного развития, а потому является неизбежной. В этом смысле ее фатальность уподобляется линейности технического прогресса: считается, что достижения либеральной демократии и свободного рынка так же невозможно игнорировать, как и изобретение колеса или электричества, тем более что адаптация к внешней среде является одним из ключевых признаков социальных институтов. В результате этого процесса обновляющийся социум с большим или меньшим успехом осваивает культурные основания современности, включая чрезмерный антропоцентризм, установку на покорение природы, стремление к непрерывному наращиванию материального богатства, веру в безграничные возможности разума. В политическом отношении проблема модернизации сводится к обзаведению институтами стабильно функционирующей демократии западноевропейского или американского образца. Обязательным условием выступает внедрение соответствующих политических практик, включая уважение государством основных гражданских прав и свобод, регулярное обновление властных структур путем выборов и т. п.

Различные мыслители по-разному выстраивали последовательность этапов, обеспечивающих модернизацию. Особую популярность такого рода типологии получили в 1960-е годы. Согласно одной из самых известных концепций, выдвинутой Уолтом Ростоу (1916—2003) в книге «Стадии экономического роста: некоммунистический манифест» (1960), каждый модер - низационный проект проходит несколько фиксированных стадий. По мнению этого автора, «любое общество можно подвести под одну из пяти категорий, или стадий, экономического роста». Начальную ступень занимает традиционное общество, которому присущи неразвитая и аграрная экономика, иерархическая социальная структура, донаучное мировоззрение и сопутствующие ему «фаталистические» ценности. На следующем этапе вызревают предпосылки сдвига; под влиянием внешних факторов экономика делается менее локализованной, совершенствуются коммуникации и торговля, происходит формирование социальной элиты нового типа. В обществе возникает противостояние старого и нового укладов. Затем наступает черед сдвига. На этой стадии сельское хозяйство становится коммерческим, инвестиции достигают не менее 10 процентов от валового внутреннего продукта, а политические силы и социальные институты приспосабливаются к задачам роста. Далее начинается движение к зрелости, что означает развитие науки и технологии, наращивание инвестиций, вхождение национальной экономики в мировой рынок, демократизацию общественной жизни. Наконец, в заключительной фазе модернизирующийся социум достигает самой зрелости, сопровождаемой дальнейшим прогрессом экономической сферы, политической консолидацией, становлением массового потребления. Ведущим сектором экономики становится производство услуг и товаров длительного пользования, рассчитанных на массового потребителя (Rostow 1960).

Несмотря на всю критику, которой ее подвергали, описанная выше концепция и сегодня остается классическим изложением теории модернизации. В ее многочисленных вариациях зачастую предлагались иное количество и другое наименование стадий, но общая логика оставалась неизменной. Соответственно, стадиальный подход к модернизации тоже критиковали, как правило, по одним и тем же основаниям: во-первых, история предстает здесь в виде сугубо однолинейного процесса; во-вторых, обновление стимулируется извне; в-третьих, единственным видом прогресса признается капиталистическое развитие. Иными словами, согласно скептикам, бесспорное упрощенчество, отличавшее классическую интерпретацию этой теории, не позволяло ей вместить все богатство обновленческих практик.