Либеральная идеология в России
Как утверждал Виктор Леонтович, суть либерализма в России была тождественна с сутью западного либерализма, но при этом одной из важнейших особенностей нашей либеральной мысли было то, что она, по большей части, развивалась в государственнических формах (Леонтович 1995). По мнению Алексея Кара-Мурзы (р. 1956), отечественный либерализм, в отличие от многих зарубежных аналогов, представлял собой предельно прагматичную и свободную от морализаторства концепцию. В то же время он был более консервативен и менее радикален, нежели либерализм западный, поскольку не имел «цивилизационных тылов» в виде традиций античного права, сословной автономии и так далее, и развивался в «пространстве повышенного исторического риска» (Кара-Мурза 1994). Русский либерализм почти никогда не бросал вызов власти; он не столько отстаивал права личности, сколько стремился к мягкому видоизменению государственного строя. Практически все русские либералы были твердо убеждены в том, что только государственная власть в России может служить орудием прогресса (Пайпс 2003).
Слабостями российского либерализма были его «зажа - тость» между охранительством и нигилизмом, а также высокая степень зависимости от патронажа государства. «Средняя линия уязвима, опасна и неблагодарна, — писал о русских либералах Исайя Берлин. — Сложную позицию тех, кто в пылу битвы хочет по-прежнему говорить с обеими сторонами, часто толкуют как мягкотелость, обман, оппортунизм, трусость» (Берлин 2001b: 172). Отечественный либерализм неизменно проигрывал революционно-радикальным партиям в начале ХХ века, а спустя столетие столь же однозначно проигрывает национально-патриотическим движениям и государственной бюрократии. В нашей стране, как и во всем мире, одномоментное (а не эволюционное) утверждение всеобщего избирательного права отнюдь не способствовало торжеству либерального духа; в посткоммунистической России скорее возобладала противоположная тенденция — отечественная демократия с каждым годом становится все менее либеральной и все более «регулируемой».
Конкретные проявления русского либерализма крайне многообразны. Решая основную проблему — как избежать хаоса и при этом защитить автономию человеческой личности, — наши либералы вступали в самые неожиданные союзы и альянсы с силами, которые, по их мнению, были способны гарантировать защиту индивидуальных прав и свобод. Поэтому к русской либеральной традиции примыкают и ранние славянофилы, и «либералы-государственники» в лице Бориса Чичерина (1828—1904) и Петра Струве (1870—1944), которые полагали, что только сильное правительство способно охранить частные права и свободы, в то время как расчет на общество ненадежен (Кара-Мурза 2007).
В начале прошлого века русский либерализм получил реальный шанс выступить в качестве главного гаранта социального порядка. Однако либеральная альтернатива оказалась несостоятельной; русские либералы, как замечает Кара-Мурза, не сумели противопоставить разнузданной русской «воле» творческую и ответственную «свободу». В итоге либерально понимаемая демократия на десятилетия уступила тоталитаризму в умении обеспечивать социальный порядок и обуздывать деструктивный потенциал индивидуального своеволия. Совсем недавно, под занавес уходящего тысячелетия, отечественные либералы полагали, что Россия снова находится перед выбором; они надеялись, что страна хотя бы на этот раз сможет реализовать закономерный и одновременно вынужденный либеральный проект. Но, как выяснилось, Россия вновь обнаружила невосприимчивость к либерализму, а либеральные ценности опять не были востребованы ни обществом, ни властью.
