Философские основы демократии

Демократия — такая форма правления, которая предлагает весьма эффективный ответ на один из самых фундаментальных политических вопросов: как обеспечивать принятие коллективных решений мирными средствами? Это наиболее влиятельная политическая идея XIX столетия, ставшая к началу ХХ века политической реальностью, а к его окончанию — универсальной, хотя и не всеми принимаемой, нормой политического устройства. Вместе с тем минувшие десятилетия дали немало примеров того, как демократия, формально сохраняясь в качестве определенной системы институтов и совокупности процедур, утрачивала свой изначальный смысл. С утверждением демократии выяснилось, что демократический политический порядок оказался весьма уязвимым по отношению к различным дестабилизирующим факторам. Опыт развития демократических режимов, а также неудач и провалов демократии, неизбежно ставит вопросы о сути и смысле этого феномена, характере и типах демократического транзита, условиях стабильного функционирования демократической государственности.

Несмотря на впечатляющие успехи последнего времени, понятие «демократия» до сих пор не обрело какого-либо общепризнанного, всех устраивающего наполнения. В плане практической политики его применяют к целому набору политических систем, объединенных зачастую лишь наименованием. Наиболее простое и короткое определение гласит, что демократия — это власть народа. Следуя традициям американских просветителей, можно сказать, что демократия есть власть народа, осуществляемая самим народом и для народа (“government of the people, by the people and for the people”). Современные модели демократии основаны по преимуществу на политических идеях Нового времени и Просвещения. Формы демократического опыта продолжают совершенствоваться и сегодня, однако основополагающее сочетание двух дополняющих друг друга аспектов народовластия, всенародности и суверенитета личности, принимается сторонниками демократии как 20 аксиома. Правда, комбинации упомянутых элементов зачастую трактуются по-разному, что отразилось в формулировании классиками политической мысли XVII—XIX веков двух теоретических парадигм демократии — либерально-демократической и радикально-демократической (Hague, Harrop 2001).

Либерально-демократические концепции исходят из предпосылки обособленного существования индивида в рамках общества. В соответствии с ними свобода человека означает его моральную автономию в выстраивании собственной жизни и правил общения с другими индивидами. На основе договора между автономными личностями возникает государство, которое ограничивается правом, то есть равной для всех внешней мерой свободы. Частная жизнь имеет приоритет по сравнению с жизнью общественной, а право всегда выше, нежели любое общественное благо. Таким образом, либеральнодемократическая парадигма допускает существование государства лишь в качестве неизбежного зла, в роли своеобразного «ночного сторожа». [См. статью Либерализм.] Такое государство может образовываться только согласно договору между гражданами, а его представители утверждаются по выбору населения.

Оно должно строиться по принципу разделения властей, его должностные лица действуют, руководствуясь правом и собственной совестью, а свобода в нем ограничена исключительно законом. Демократия функционирует на основе, прежде всего, представительных институтов.

Исходя из радикально-демократических концепций, человек есть в первую очередь существо социальное, то есть принимающее и разделяющее ценности общества. Государство, возникающее на основе договора, ограничено, тем не менее, суверенитетом народа; фактически, суверенный народ способен по собственной воле пересмотреть любой договор. Свобода индивида обеспечивается лишь тогда, когда народ, по своему разумению и через своих представителей вырабатывающий законы государства, свободен в целом. Радикально-демократическая теория, в отличие от либеральнодемократической теории, подчеркивает главенство общего блага над индивидуальным благом, а под свободой понимает гражданскую свободу. Важнейшим принципом организации политической жизни здесь выступает единство народа, а наиболее распространенной формой демократического участия оказывается прямая демократия.

Принципиальное расхождение упомянутых подходов коре - 21 нится в противоположности их взглядов на проблему большинства. Если в первом случае основное внимание уделяется тому, как в условиях всеобщего волеизъявления защитить остающихся в меньшинстве, то во втором этот аспект представляется малозначительным, ибо считается, что суверенный народ способен рассмотреть и решить большинством голосов любой вопрос, в том числе и касающийся обеспечения прав того или иного меньшинства. Отсюда, кстати, проистекает главное внутреннее противоречие демократии — противоречие между неизбежно мажоритарным характером народного правления и необходимостью сдерживать тиранию большинства (Милль 2006; де Токвиль 1992).