Альтернативы и риски социально-экономической политики и возможности российской инновационной модернизации
На основе анализа тенденций мирового развития можно с высокой вероятностью прогнозировать, что в ближайший период практически все страны, пережившие глобальный кризис 2008-2009 гг., будут испытывать многочисленные экономические и социально-политические последствия «послекризисного» периода своего развития. При этом термин «послекризисный» приходится использовать с определенными оговорками, поскольку существуют веские основания предполагать, что возможны и даже весьма вероятны новые кризисы (или новые «волны» одного и того же кризиса), которые последуют вслед за неустойчивым подъемом мировой экономики. Это разбалансированное состояние мировой финансовой системы, нежелание многих стран иметь доллар в качестве мировой резервной валюты, полный отрыв финансовой сферы от реальной экономики, значительная финансовая задолженность многих развитых и развивающихся стран, быстрое изменение баланса экономических и политических сил в мире, процессы динамичного технологического обновления в развитых странах при сохраняющемся ограниченном платежеспособном спросе, структурный кризис в мировом промышленном производстве, резкое усиление Китая и рост популярности в мире китайской модели модернизации, угроза региональных политических конфликтов (в Иране, на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и др.). О глубине дестабилизации и серьезности общей социально-экономической ситуации свидетельствуют тяжелое финансовое положение целого ряда европейских стран (например, Греции, Португалии, Испании, Ирландии, Великобритании), полемика и острые противоречия между демократами и республиканцами в США по поводу реформы банковской системы, политический кризис в Японии, усиливающиеся торгово-экономические противоречия между Китаем и США. В этих условиях многие действия международных финансовых и экономических институтов, а также меры, согласованные на встречах «восьмерки» и «двадцатки», выглядят неэффективными, запоздалыми, не способными решить наиболее важные проблемы, стоящие перед международным сообществом.
На этом фоне экономическое и социально-политическое положение России в ближайшие годы неизбежно будет чрезвычайно сложным, подверженным многочисленным угрозам и рискам. Из-за односторонней экспортно-сырьевой ориентации российской экономики она ощущает и будет ощущать все колебания конъюнктуры мирового рынка, в значительной мере оставаясь не столько субъектом, сколько объектом мирового технологического, экономического, финансового, политического и социального развития. При этом значительное влияние на развитие России в ближайшее время будет оказывать экономическое и политическое положение США, стран Европейского союза, СНГ, Китая и др. Социальная и экономическая нестабильность России, связанная как с внутренними, так и с внешними проблемами, способна создавать значительные риски и угрозы самому существованию российского общества и государства. Более того, геополитические и геоэкономические сдвиги, в частности перемещение центра тяжести экономического и социального развития с Запада на Восток, которые происходят в современном мире, неизбежно затронут Россию, и, в случае неадекватного или несвоевременного реагирования на них, она может подвергнуться угрозе распада, как это в свое время по сходным причинам произошло с Советским Союзом.
Вместе с тем будущее России будет определяться характером социально-экономической политики, которая будет проводиться в ближайшие годы и десятилетия. Существуют, по крайней мере, три варианта осуществления послекризисной социально-экономической политики в России, позволяющих избежать катастрофы. Первый вариант включает постепенный, но последовательный переход от ориентации на экспорт природных ресурсов к развитию емкого внутреннего рынка, новых отраслей и технологий и связанному с этим повышению уровня жизни большинства населения, включая рабочих, рядовых служащих, представителей малого и среднего бизнеса, учителей, врачей, ученых, производителей сельскохозяйственной продукции. Подобный вариант был реализован в ходе глобального кризиса в Китае в 2008-2009 гг. и показал свою эффективность. Однако осуществление такого варианта требует четкой управляемости и относительно низкого уровня коррупции в среде бюрократии, чего в сегодняшней России явно не наблюдается. Второй вариант основан на развитии инновационных технологий путем кооперации с иностранными инвесторами и закупки за рубежом не устаревшего, а нового и новейшего оборудования для наиболее важных отраслей российской экономики, включая переработку нефти, производство сжиженного газа, нанотехнологии, информационные технологии, биотехнологии и др. Этот вариант осуществления социальноэкономической политики требует создания в России благоприятного инвестиционного климата и четких, не изменяющихся постоянно по воле чиновников «правил игры» (причем не только для иностранных, но и прежде всего для российских предпринимателей), обуздания рэкета со стороны правоохранительных органов и бюрократических структур, увеличения ассигнований на науку и т. п. Наконец, третий вариант может базироваться на более сбалансированном и эффективном развитии экспортных отраслей, включая экспорт переработанной нефти (а не сырой), зерна и некоторых других видов сельскохозяйственной продукции, электроэнергии, продуктов химической, металлургической, отдельных видов продукции машиностроения, вооружений. Однако и в этом, последнем, случае из-за перехода развитых стран к новым технологиям необходимо широкое внедрение различных инноваций, постоянное обновление производства и ассортимента выпускаемых на экспорт товаров. Вместе с тем необходимо учитывать, что при осуществлении такого варианта развития Россия будет занимать определенную нишу в мировом производстве, но эта ниша будет связана с индустриально-сельскохозяйственным производством, характерным для средне - и слаборазвитых стран, и в итоге подобная стратегия в долговременной перспективе не способна обеспечить устойчивое развитие России.
Перечисленные три варианта осуществления социально-экономической политики не являются взаимоисключающими и до некоторой степени могут сочетаться друг с другом. В то же время каждый вариант предполагает разработку и последовательное осуществление соответствующей стратегии, которая задавала бы доминанту всего развития российского общества. Эклектическое смешение различных стратегий развития может привести к тому, что ни одна из них не будет реализована. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы российское общество и политическая элита в результате открытого обсуждения определились с основным направлением социально-экономической политики, а не предоставили бы все стихийному развитию, борьбе сиюминутных интересов различных олигархических и бюрократических групп. Еще более важно, чтобы принятая стратегия не оставалась на бумаге, как это было со многими программами, а последовательно воплощалась в жизнь. Для этого необходимы политическая воля руководства страны и согласие большинства общества.
Однако пока что существуют большие сомнения относительно того, что утвердившийся режим «мягкого» авторитаризма способен проводить внятную, последовательную и учитывающую важнейшие тенденции мирового развития социально-экономическую политику. В настоящее время основная энергия политической элиты нередко уходит в «свисток», т. е. в правильные (а иногда и неправильные) слова высших лиц государства при полной безответственности и безнаказанности коррумпированной бюрократии, которая имитирует реакцию на слова и поручения президента или главы правительства, но при этом практически ничего не делает для реального решения давно назревших экономических и социально-политических проблем. Более того, многие из «реформ» 2000-х гг. (в действительности, скорее, контрреформ) в значительной мере разрушают потенциал развития российского общества, оставшийся еще с советских времен или полученный в ходе демократизации конца 1980-х — начала 1990-х гг. Это видно на примере отмены выборов губернаторов и создания властной вертикали: вертикаль власти не только усилила авторитарный характер политического режима, но, как ни парадоксально, в итоге снизила управляемость, создав условия для безмерной коррупции региональной бюрократии, для того чтобы чиновники и сотрудники правоохранительных органов получали огромные «откаты» и «кошмарили» малый и средний бизнес. То же самое, но с еще более разрушительными, создающими безграничное поле для коррупции последствиями характерно для «реформ» финансирования бюджетных организаций, среднего и высшего образования, включая введение ЕГЭ и «болонской системы», «монетизации льгот», «реформы» ЖКХ, местного самоуправления и т. п. Это относится также к «реформе» армии и ВПК, которые в советское время составляли основу государственной мощи и в значительной мере финансировались за счет развития других отраслей. Тем более это относится к науке, образованию, здравоохранению, отраслям обрабатывающей промышленности, наукоемкому производству, которые составляют фундамент инновационного типа развития (ИТР).
В связи с этим возникают вопросы: за счет чего существует современная Россия и какие возможности инновационной («креативной») модернизации российского общества имеются в современных условиях? Ответ на первый вопрос очевиден: за счет остатков советского индустриального и образовательного потенциала, а также за счет огромных природных богатств, которые, правда, используются чрезвычайно неэффективно. Ответ на второй вопрос гораздо сложнее. С одной стороны, потенциал развития, созданный в советское время, стремительно исчерпывается и разрушается в результате действий коррумпированных бюрократических структур, и это чревато многочисленными рисками, включая риски крупных техногенных катастроф (вспомним недавнюю аварию на Саяно-Шушенской ГЭС), экологических бедствий, возникновения множества социальных, межэтнических, политических конфликтов, ведущих в конечном итоге к распаду общества и государства. С другой стороны, возможности для повышения доли инновационных исследований, внедрения их результатов в реальный сектор экономики и даже для быстрого развития в целом ряде отраслей (например, в создании новых материалов, разработке и внедрении нанотехнологий, в химии и фармацевтике, атомной промышленности, ВПК) в России существуют, о чем свидетельствует, например, опыт инновационных разработок и создания технопарков в Томской области, Новосибирске и некоторых других регионах. Однако эти возможности почти не реализуются из-за упорной незаинтересованности финансово-спекулятивных структур и коррумпированной бюрократии в каком-либо инновационном развитии. Вместо реальной поддержки венчурных фирм, малых и средних предприятий в сфере наукоемкого производства, организованных талантливыми учеными и выпускниками вузов, огромные средства, выделяемые государством, оседают в офшорах или банках, осуществляющих спекулятивные операции и не желающих инвестировать в реальное производство и новые разработки. Поэтому пока что дело ограничивается главным образом многочисленными разговорами об инновациях, а также созданием «потемкинских деревень» для высшего начальства, прожектами типа «электронного правительства» или российской Силиконовой долины.
Характерно в этой связи отношение значительной части российского общества к чиновникам и бюрократии, которые, по существу, представляют собой правящий класс. Как свидетельствуют данные социологических опросов, большинство российских граждан видят в современной российской бюрократии одно из главных препятствий на пути развития страны и ее модернизации. Так, по данным исследования, проведенного Институтом социологии РАН совместно с фондом Эберта в 2005 г., 76 % россиян считали чиновников особым сословием, безразличным к интересам общества. Особенность исследования состояла в том, что одни и те же вопросы параллельно задавались населению и чиновникам разных звеньев.
Согласно этим данным, почти 40 % россиян были уверены, что на современном этапе российской истории наблюдается самое значительное засилье бюрократии по сравнению со всеми предыдущими историческими периодами. Среди населения в целом 76 % опрошенных были убеждены, что сегодняшние чиновники не столько помогают развитию страны, сколько тормозят его. В то же время ответы чиновников на тот же самый вопрос «перевернуты» с точностью до наоборот: лишь 22 % чиновников были согласны с тем, что они не столько помогают развитию страны, сколько тормозят его, зато в обратном были уверены 76 % чиновников. По мнению населения, основные личные качества, которые характерны для большинства нынешних российских чиновников, — это безразличие к государственным интересам (так считали 49 % опрошенных), нечестность (48), рвачество (47), неуважение к людям (38). Лишь небольшое число россиян приписали нынешним чиновникам такие качества, как профессионализм (17 %) и трудолюбие (10). Максимально негативная оценка чиновничества в целом высказывалась в основном пенсионерами и малоимущими гражданами, т. е. теми слоями российского общества, которые вынуждены больше всего сталкиваться с чиновниками и бюрократией. К причинам некомпетентности бюрократии российские граждане в основном относят безнаказанность, низкие моральный уровень и профессиональную подготовку, несовершенство законодательства. В свою очередь, большая часть чиновников основными причинами неэффективности своей работы считает несовершенство законодательства, большую нагрузку, низкую зарплату, но около 20 % из них назвали также отсутствие страха перед наказанием. Усилить общественный контроль за работой чиновников требуют 60 % населения и только 28 % представителей государственного бюрократического аппарата.
Эти и другие социологические данные свидетельствуют о возрастающем отчуждении бюрократии от остального общества, о том, что коррумпированное чиновничество становится одним из главных факторов торможения модернизации российского общества и государства, а также неминуемого последующего распада России. Риски распада ядерной державы с огромным количеством оружия не поддаются сколько-нибудь точной оценке. Можно лишь с уверенностью утверждать, что последствия распада России будут гораздо более тяжелыми и кровавыми, чем последствия распада СССР или Югославии, а огромные количества оружия, в том числе ядерных материалов, станут добычей криминальных или террористических групп.
Какие реальные факторы могут подтолкнуть российскую политическую элиту к инновациям и какие здесь возникают альтернативы? Одним из таких факторов может стать рост протестных настроений в широких слоях российского общества под давлением кризиса и его социальных последствий. Так, по сообщению пресс-центра МВД РФ, в 2009 г. в России прошло 30 тыс. публичных акций, на 2,5 тыс. из них выдвигались политические требования. В этих акциях участвовали 5,5 млн человек. 440 акций не были санкционированы властями, в них участвовали более 20 тыс. человек. 56 раз блокировались автодороги. По прогнозам МВД, в 2010 г. количество протестных выступлений, число их участников и частота выдвижения политических требований должно было быть гораздо выше. Это связано с растущей неэффективностью осуществления экономического и социально-политического курса, отсутствием стратегии развития страны в условиях кризиса, ухудшением реального экономического положения большинства рядовых российских граждан. Только в Калининграде с начала 2010 г. уже состоялось несколько крупных митингов против политики, проводимой губернатором Г. Боосом, причем со стороны местных властей были попытки использовать для разгона митингующих ОМОН и СОБР. Очевидно, что при дальнейшем росте протестных выступлений в условиях углубляющегося социальноэкономического кризиса и неэффективных действий власти может произойти чреватое тяжелыми последствиями радикальное отчуждение правящей элиты от основной массы населения.
В то же время чрезмерная радикализация протестных акций способна серьезно дестабилизировать всю ситуацию в стране. Но российская политическая элита пока что не вполне это ощущает и продолжает жить своей особой жизнью, отличающейся от жизни подавляющего большинства населения России. При этом высшее руководство нередко не контролирует действия различных звеньев государственного аппарата, включая многие подразделения правоохранительных органов, региональной и местной бюрократии, государственные корпорации. В результате могут возникнуть условия для деструктивной «революционно-хаотической» ситуации (а не для конструктивной «реформационной»), которая будет представлять реальную угрозу стабильности общества и целостности государства. Основная проблема, как представляется, заключается в том, сумеют ли российское общество и государство пройти между Сциллой очередного авторитарного застоя и Харибдой радикальных социально-политических, межэтнических и иных конфликтов. В настоящее время однозначно ответить на этот вопрос не представляется возможным, поскольку социально-политическая ситуация в России под воздействием кризиса и его последствий меняется и будет стремительно меняться дальше. Не следует также забывать, что в конце 2011 г. в России пройдут очередные выборы в Государственную думу, а в начале 2012 г. — выборы президента. В связи с этим в политической элите уже сейчас ведется скрытая борьба за власть между различными группами, в частности борьба по поводу кандидатуры будущего президента.
Вместе с тем, как представляется, наиболее серьезным фактором, способным подтолкнуть власть и политическую элиту к реальной, инновационной модернизации могут стать не очередные бунты и революции, которые лишь приведут к значительным жертвам, а формирование широких коалиций на низовом уровне, прежде всего в регионах. Если подобные объединения и коалиции, созданные наиболее активными гражданами для защиты своих самых насущных социальных и политических прав, решения конкретных социальных проблем (например, защиты прав граждан на бесплатное среднее образование и медицинское обслуживание), будут созданы хотя бы в нескольких регионах России, то возникнут условия для формирования широких коалиций и в столицах. Такие коалиции, объединяющие представителей различных политических сил и даже «аполитичных», но озабоченных своим социальным положением граждан, могли бы оказывать устойчивое и относительно эффективное давление на власть, заставляя ее действовать не только в интересах коррумпированных чиновников и полукриминальных финансовых структур, но и в интересах широких слоев российского общества. А это, в свою очередь, стимулирует деятельность старых и новых оппозиционных политических партий, приведет к необходимым изменениям в российской политической системе, сделает ее более конкурентной, социально ориентированной, демократической. Такие коалиции, объединяющие людей для защиты своих прав и достижения конкретных целей, в известной мере напоминают коалицию очень разных по своему характеру социальных и политических сил, на поддержку которых в свое время опирался в США Ф. Рузвельт при проведении «Нового курса». В то же время, учитывая присущую большинству российского населения пассивность и неспособность организованно отстаивать свои права, можно прогнозировать, что формирование таких коалиций на региональном уровне будет происходить медленно, непоследовательно и неравномерно. Тем не менее в существующих условиях, по-видимому, это единственный путь более или менее эволюционного, некатастрофического изменения политической системы России и перехода к реальной, а не «бумажной» экономической, социальной, политической и культурной модернизации российского общества.
