Политические и бизнес-элитЫ

Выводы. Главное изменение последних лет заключается в уменьше­нии самостоятельности и индивидуальности региональных полити­ческих Олимпов. Последние все больше превращаются в проекцию фе­деральной конструкции власти на региональную подложку, которая, впрочем, в ряде случаев может сильно искажать первоначальную кар­тинку. Это общая закономерность, Москва и ряд национальных рес­публик с их политическими машинами являются исключениями.

Реальная власть в регионе по-прежнему сконцентрирована в руках 5—10 человек. Только если раньше их влияние часто осуществлялось через неформальные механизмы, то сейчас иерархия статусов гораздо более жесткая. На региональном политическом Олимпе все меньше именных мест, закрепленных за персонами, и все больше мест ex officio. Спикер регионального парламента и мэр столицы все чаще выпол­няют роль старшей фигуры в корневой региональной политической элите. Сменную часть политической элиты представляют губерна­торы и команды ландскнехтов, в том числе из бизнес-менеджеров ком­паний, приведших губернатора к власти.

В последнее время произошел переход от формирования региональ­ных элит по модели тапиарной стрижки, когда садовник долго и тща­тельно ухаживает за тем, что уже растет, к модели «<цветочной пи­рамиды» — металлического каркаса со сменными цветочными горшками, которую можно просто привезти и поставить где угодно. И сама новая модель без опоры на корни в регионах, в которой непре­менным условием является постоянная подпитка сверху, и тем более быстрый переход к ней подходят больше к унитарному централизо­ванному государству, чем к федеративному. Ситуация углубляющегося экономического и неизбежного политического кризиса усугубляет недо­статки принятой модели, увеличивает риск отторжения новой не­достаточно укорененной в регионе элиты. Есть, впрочем, у новой мо­дели и некоторые достоинства. Это взламывание прежде автар-кичныхрегионов-раковин, выстраивание единого элитного простран­ства, пространственное и социальное перемешивание, ускорение по­литической динамики и диффузии инноваций.

Усилия Центра по обновлению политических элит на местах уско­рили естественный ход событий, и в регионах произошла смена поколений. Практически повсеместно фигуры советского времени, долгое время сохранявшие свое место в элитах, ушли совсем или отошли на задний план. В бизнес-элитах смена поколений произошла раньше; здесь характерным трендом последних лет стала осуществляемая с интеграцией регионального бизнеса в общенациональный и междуна­родный замена самостоятельных хозяев менеджерами, назначаемыми из-за пределов региона.

Из всех представителей политических и бизнес-элит регионов наибольшее внимание аналитиков привлекают главы регионов, в ка­честве естественного в силу прежде всего их заметности объекта из­учения. Между тем если губернаторы / президенты республик по-прежнему в подавляющем большинстве случаев являются наиболее влиятельными фигурами в региональном истеблишменте, природа этого влияния, механизмы его осуществления, весь облик региональ­ного политического Олимпа претерпели в последние годы сильные изменения. В качестве основных обусловивших это причин можно упомянуть следующие: 1) встраивание относительно автономных ре­гиональных политических систем в общую, постепенную трансфор­мацию региональных пирамид власти в региональное звено обще­федеральной пирамиды (с интенсивными горизонтальными ротациями на всех уровнях включая во все большей степени и глав); 2) изменение механизмов формирования и воспроизводства регио­нального звена политической и бизнес-элиты; уход их из простран­ства публичной политики, замещаемой административно-бюрокра­тическими механизмами; 3) преодоление относительной региональ­ной автаркичности в хозяйственной сфере с резким усилением роли крупных финансово-промышленных групп включая общенацио­нальные и транснациональные.

Следствием всех этих тектонических изменений стали значитель­ные подвижки в корпусе региональной административной и хозяй­ственной элиты — как структурные, так и персональные. Что касается изменений структурных, то оценить значимость отдельных позиций и динамику последних лет помогает исследование Института ситуа­ционного анализа и новых технологий (ИСАНТ). С целью выявле­ния сдвигов в корпусе региональной элиты мы просуммировали де­сятки наиболее влиятельных персон в отдельных регионах по результатам исследования ИСАНТ 2007 г. (34 региона), сопоставив их с данными 2003 г. по тем же регионам (30) (табл. 1.9).

Сравнение картины в 2003 и 2007 гг. позволяет говорить о не­скольких трендах.

1. Произошла деперсонификация фигур на региональных Олимпах, выстраивающихся все больше по формальному статусу. Характерно, что фигура губернатора, в целом существенно менее самостоятельная и влиятельная, чем ранее, сейчас всегда стоит на первом месте.

2. Заметен рост роли исполнительной власти в целом и ее аппа­ратной составляющей в частности. Имеет место и ослабевание роли представительной власти (особенно представителей региона в Фе­деральном собрании) на фоне общего уменьшения числа и влиятель­ности избираемых фигур. При этом происходит усиление фигуры спикера. Существенно менее заметной становится и судебная власть.

3. Если рассматривать уровни власти, то заметен резкий рост фе­дерального уровня (особенно с учетом того, что глава региона — те­перь старший федеральный чиновник, фактически назначаемый Москвой). Заметно и падение роли муниципального уровня за ис­ключением столицы региона.

4. В целом уменьшилась укорененность фигур на региональных политических Олимпах, возросла доля «варягов» как среди феде­ральных назначенцев (теперь включая и губернаторов), так и среди ключевых членов губернаторских команд. На роль старшины регио­нальной политической элиты все больше выдвигается фигура спике­ра регионального парламента.

Согласно исследованию ИСАНТ-2007 по общему уровню поли­тического влияния в регионе иерархия должностных позиций вы­глядит следующим образом:

1) глава региона — 8,5;

2) спикер регионального Законодательного собрания —6,2;

3) мэр столицы региона — 6,1;

4) епископ РПЦ — 5,2;

5) начальник УФСБ — 4,9;

6) главный федеральный инспектор — 4,9;

7) спикер столичного собрания депутатов — 4,6;

8) прокурор — 4,6;

9) начальник УВД — 4,4;

10) председатель облсуда — 4,2;

11) член Совета Федерации — 4,0;

12) представитель крупного бизнеса — 4,0;

13) депутат Госдумы — 3,9;

14) глава муниципального образования — 3,8;

15) представитель науки — 3,8.

Бросаются в глаза: значительный отрыв главы региона в рейтинге влиятельности; обилие генералов-силовиков, занимающих всю сред­нюю часть списка, причем в следующем порядке: начальник УФСБ — главный федеральный инспектор — прокурор — начальник УВД — судья; заметное место представительной власти: 4 позиции из 15 (спи­кер региона — спикер столицы — член Совета Федерации — депутат Госдумы) или 6 из 19 (добавляются депутат регионального Законода­тельного собрания и депутат городского собрания); удивительно вы­сокое место иерарха РПЦ (четвертое — сразу после мэра столицы и перед начальником УФСБ), заставляющее несколько усомниться в точности оценок. Заниженным выглядит представительство крупного бизнеса, что, впрочем, можно отчасти объяснить их латентным при­сутствием среди депутатов разного уровня.

При переходе к отдельным важнейшим сферам деятельности иерархия статусов может меняться. В принятии решений отрыв гу­бернатора от остальных больше (8,6 против 6,0 у спикера). Еще боль­ше он во влиянии на расстановку кадров (8,6 у главы против 5,5 у следующих за ним мэра столицы и спикера Законодательного со­брания). Во влиянии на экономические процессы первенствуют опять-таки глава региона (8,2), мэр (6,0) и спикер (5,3), а представи­тели крупного бизнеса идут на четвертом месте (5,1). Минимален от­рыв губернатора во влиянии на силовые структуры — 7,5 при 7,1 у начальника УФ СБ, 6,7 у начальника милиции, 6,6 у прокурора, 5,3 у судьи, 5,0 у главного федерального инспектора, 4,7 у спикера и 4,5 у мэра столицы.

В табл. 1.10 представлены рейтинги влиятельности для четырех изучаемых нами регионов.

В 2003 г. в Иркутской и Оренбургской областях губернаторы бы­ли вторыми. В Иркутске на первое место вышел спикер региональ­ного Законодательного собрания, в Оренбургской — прокурор (ли­дерство прокурора — случай уникальный, получить ему объяснение в ходе поездки нам не удалось).

В Мурманской области-2003 представителей бизнеса среди наи­более влиятельных в политике фигур нет вообще. Только на третьем десятке появляются «Мурманский траловый флот» и «Мурмансельдь».

В Астраханской области-2003 иначе: пятым номером идет банкир и депутат Законодательного собрания, председатель комиссии по бюджету, седьмым — директор «Астраханьэнерго», тоже депутат Законодательного собрания; восьмым — глава холдинговой компа­нии «Флакс», тоже с депутатским мандатом. Только на 16-м месте появляется гендиректор «Астраханьгазпрома».

В 2007 г. состав иркутской десятки обновился на 80%. Сменились губернатор и спикер ЗС, два депутата Госдумы. Заметим, что уже после нашего посещения региона вновь полностью обновилась пер­вая тройка: губернатор, спикер, секретарь политсовета «Единой России». Практически без изменения остались две позиции от биз­неса: «Ирказ» и «Иркут».

В Оренбургской области, где в отличие от Иркутской губернатор не сменился, да и административно-политическая элита во многом сохранилась, состав первой десятки обновился тоже радикально, на 70%. В нее вошли сразу двое от представительной власти: спикер За­конодательного собрания и его заместитель, а также два капитана бизнеса: от «Оренбурггазпрома» и «ТНК-ВР-Оренбург».