Схватки гигантов
Конкуренция родилась задолго до возникновения капитализма. Ее крестным отцом было товарное производство, основанное на частной собственности. Капитал вполне закономерно унаследовал тот «генетический код», в недрах которого прочно обосновалась конкуренция.
Современные монополии, являясь по своей экономической природе капиталом, берут на вооружение новые формы конкурентной борьбы. Определяя самую суть изменений, которые претерпевает соревнование ради прибыли при империализме, В. И. Ленин писал: «Перед нами уже не конкуренционная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически передовых предприятий. Перед нами — удушение монополистами тех, кто не подчиняется монополии, ее гнету, ее произволу».
Если некогда конкуренция развертывалась преимущественно в сфере обмена, на рынке, и выступала как торговое соперничество, то сегодня любая монополия считает за правило готовиться к рыночным баталиям достаточно заблаговременно — в самом производстве. Или еще раньше — в сфере науки.
Одна из важнейших особенностей нынешней монополистической конкуренции заключается в том, что прежде всего она становится борьбой на ниве научно - технического прогресса. С научно-технической конкуренции и начинается битва инвестиций, которую ведут «мамонты» за утверждение своего монополистического диктата.
Сама наука, превращаясь в производительную силу монополистического капитала, представляет собой как объект, так и оружие конкурентной борьбы. Есть данные, которые позволяют считать, что степень монополизации в научной деятельности поднялась сегодня на более высокий уровень, чем в отраслях материального производства. В США 300 крупнейших корпораций расходуют на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (так называемые затраты на НИОКР) более 4/5 всех аналогичных затрат в промышленности. На долю трех монополий («Дженерал моторе», «ИБМ» и «Форд») приходится 7б расходов на НИОКР частного сектора, и лишь одна корпорация «Дженерал моторс» затрачивает на эти цели больше средств, чем вся промышленность Великобритании. В то же время 12 ведущих компаний сконцентрировали в Великобритании 47% ассигнований на НИОКР в промышленности, а во Франции — 48%. При этом в США фирмы с численностью занятых более 5 тыс. человек располагают 85% всех кадров ученых и инженеров, работающих в промышленности, а в Великобритании 60% промышленных НИОКР осуществляется компаниями с численностью занятых свыше 10 тыс. человек.
«Ни один капитал,— как заметил Ф. Энгельс еще в середине прошлого века,— не может выдержать конкуренции другого, если он не разовьёт своей деятельности до наивысшего предела» К Под этим «наивысшим пределом» как раз и следует понимать теперь прежде всего научно-технический потенциал, который образует своеобразный плацдарм для потенциала монополистического, гарантирующего ускоренное присвоение сверхприбылей. «Стало почти аксиомой,— пишет один современный американский экономист,— что прогрессирующей и высокоприбыльной в будущем станет та компания, которая осуществляет сегодня широкую программу исследований и разработок». Эти программы могут быть направлены как на модернизацию старой продукции, так и на создание новой технологии и новых товаров. Отсюда нередко средством сведения счетов с конкурентами становятся действительно ценные научные открытия и выпущенная на их основе принципиально новая продукция.
Конкурентоспособность концерна «Дженерал электрик» в немалой степени опирается, например, на создание таких новейших отраслей, как производство ракетных двигателей, атомного оборудования, информационных систем и синтетических алмазов. Рокфеллеровский концерн «Экссон», понесший недавно немалые потери на нефтяном фронте (в ряде стран часть его империи была национализирована), направил свои усилия на разработку новых технологий в области газификации угля, добычи нефти и газа с морского дна.
Подобные попытки вовремя настроиться на волну технического прогресса или на обновление продукции не всегда кончаются успешно даже у ведущих монополий. «Дюпон де Немур» мучительно изыскивал товары, которые бы могли сравняться по доходности с обогатившим его некогда всемирно известным нейлоном. Тем не менее и искусственная кожа «корфам», и цветная пленка, и, наконец, копировальная машина, которые были запущены в массовое производство, обернулись не прибылями, а убытками (на одной коже убыток компании составил почти 100 млн. долл.). Концерн «Дженерал дайнэмикс» понес убыток в 500 млн. долл. на неудачном выпуске нового самолета. Вторжение в производство ЭВМ оказалось убыточным и для «Дженерал электрик» (212 млн. долл.), и для «Рэйдио корпорейшн оф Америка» (250 млн. долл.).
Однако на современной арене конкурентной борьбы встречаются и факты другого рода. Малоизвестная в прошлом американская компания «Ксерокс» сумела захватить прочное место на монополистическом Олимпе и стать подлинным лидером на рынке копировального оборудования как в США, так и за границей благодаря изобретению сухого электростатического способа копирования документов. Быстрая реализация важных научных открытий позволила электронной компании «Ханнуэл» закрепиться на рынке компьютеров, заняв второе место после знаменитой «ИБМ» и отодвинув на третье мощного соперника — «Рэйдио корпорейшн оф Америка».
Именно в сфере производства ЭВМ случилась довольно любопытная история. Первое изобретение кибернетических машин в США произошло в научно-исследовательских центрах не концернов, а государства, и патент на их производство решено было предложить «Дженерал электрик». Этот концерн от него отказался, и им воспользовалась «ИБМ» (фирма выпускала обычные счетные машины с 1911 г.), которая сумела добиться небывалого расцвета, превратившись в могущественный международный концерн. Лишь тогда «Дженерал электрик» и «Рэйдио корпорейшн оф Америка» решили заняться столь выгодным компьютерным бизнесом. Но было уже поздно. Схватка трех гигантов увенчалась бесспорной победой «ИБМ», а в качестве «издержек» конкурентной борьбы оба незадачливых соперника списали в убыток те самые сотни миллионов долларов, о которых говорилось выше. Не смог закрепиться в производстве ЭВМ и концерн «Ксерокс». В данном случае дело не дошло до полного разорения. Понесенные же в сражениях потери были включены в дальнейшем в цены других, выгодно реализуемых товаров и услуг и, следовательно, ловко переложены на потребителей.
Научно-техническая конкуренция гигантов не считает предосудительным применение и таких форм одоления своих соперников, как техническая разведка и контрразведка, прямое хищение чужих изобретений. Подсчитано, что затраты на промышленный шпионаж составляют в США 1 млрд. долл. в год. Из 500 крупнейших американских компаний 400 являются абонентами агентства «Пинкертон». Не собираясь умалять заслуг и масштабов работы названного (и столь знаменитого по бульварно-детективной литературе) агентства, заметим, что у «Дженерал моторе» (и, конечно, не только у нее) есть собственный разведывательный аппарат, ежегодные затраты на содержание которого равны (ни много ни мало) бюджету службы безопасности Франции. В США оглашаются порой небезынтересные факты, говорящие о том, как монополии сознательно зачисляют в свои штаты (причем на ответственные посты) бывших опытных агентов ЦРУ и ФБР.
Продукция современной радиоэлектроники, да и других новейших отраслей начинает во все большей мере удовлетворять растущий спрос монополий на средства шпионажа. Так монополистический капитал придает техническому прогрессу очевидное уродливое направление, а монополистическая конкуренция активно способствует утверждению тенденции к торможению развития производительных сил.
А теперь есть смысл бросить взгляд на передний край конкурентных схваток. От научно-исследовательских центров, лабораторий и промышленных предприятий, где изобретается, конструируется, производится пестрое многообразие товаров, все дороги ведут на рынок.