«Муза дальних странствий»

Среди монополий, чьи капиталы пересекают сегодня границы десятков государств, не последнее место за­нимает западногерманский концерн «Фольксваген». Недавно он поместил на страницах солидной газеты «Франкфуртер Рундшау» объявление, где можно про­читать следующие строки: «Мы — мультинациональны. Этому радуются миллионы. «Фольксваген» — это больше чем автомобиль. Там, где делают «фольксва­гены», улучшается положение людей... Если сегодня во многих странах стоят заводы фирмы «Фольксва­ген», то в первооснове этого лежит желание очень дешево производить особенно хорошие автомобили... «Фольксваген» на протяжении многих лет торгует со веем миром, поставляет «фольксвагены» в 140 стран и создает повсюду станции обслуживания потребите­лей... Благодаря своему международному расширению «Фольксваген» создал десятки тысяч рабочих мест и сделал миллионы людей во многих странах не только способными ездить на автомобилях, но и более доволь­ными, более материально обеспеченными и более независимыми». Подобное самовосхваление стало от­ныне нормой саморекламирования многих междуна­родных концернов. Монополии, выходя на мировую аре­ну, не устают широковещательно убеждать обществен­ность в своей исключительно благотворительной мис­сии, в результате которой растет якобы благосостоя­ние и укрепляется независимость миллионов людей. На деле же вся эта рекламная демагогия, а равно и романтическая маска «музы дальних странствий» при­званы скрыть глобальную стратегию грабежа.

Диалектика международных монополий является и в наши дни убедительным подтверждением научной истинности ленинского учения об империализме. Од­нако на современном этапе общего кризиса капитализ­ма преобразование национальных монополий в меж­дународные происходит в иных, во многом изменив­шихся условиях. Превращение социализма в решаю­щий фактор мирового развития, крах колониальной системы империализма и мощный подъем антиимпе­риалистического движения, научно-техническая рево­люция и углубление международного разделения тру­да, активное вмешательство буржуазного государства в экономику — все это не могло не породить ряд но­вых особенностей в монополистической интернациона­лизации производства, в практике международного монополистического капитала.

«Всеядные» концерны, сформировавшиеся в нацио­нальных границах индустриально развитых капитали­стических стран, становятся сегодня не только много­отраслевыми, но транснациональными. Это означает, что среди ведущих национальных монополий практи­чески уже почти невозможно найти такую, которая бы не обладала более или менее обширной сферой дея­тельности за пределами своей страны.

Монополизация экономики, развертываясь на меж­дународном уровне, вызывает видоизменения форм са­мих монополистических объединений. В прошлом в экономическом разделе и переделе мира участвовали главным образом международные картели. Еще на заре империализма основными сферами их деятельности стали нефть и электроэнергетика, черная и цветная металлургия, морской транспорт и произ­водство вооружений. Национальные монополии за­ключали картельные соглашения в области распреде­ления рынков сбыта, установления единых (моно­польных) цен, объема производства и распределения прибылей.

Международные картели продолжают сохранять свое значение и сегодня, хотя как по внутреннему со­держанию, так и по внешним формам они существен­но отличаются от своих «классических» прототипов. Прежде всего участниками современных картельных соглашений выступают, как правило, гигантские международные концерны. С точки зрения внешней види­мости большинство соглашений картельного типа в це­лях маскировки своей монополистической природы предпочитают в нынешних условиях вообще не име­новаться картелями. На их место пришли соглашения между монополиями о специализации и кооперации производства, о согласовании производственных про­грамм, о взаимном обмене патентами, лицензиями и т. п. Известно, что число лишь лицензионных меж­фирменных соглашений достигло в 70-х годах более 40 тыс.

«Картели,— пишут американские авторы М. Минц и Д. Коэн,— стали менее заметными, хотя соглашения картельного типа существовали и все еще существу­ют». О том же, что они не только существуют, но и продолжают расширять масштабы своей деятельности, говорят опубликованные другими американскими эко­номистами расчеты, согласно которым доля товаро­оборота, контролируемого международными картеля­ми, поднялась с 42% в 30-х годах до 50% в начале 50-х годов и превысила в 60-е годы 60%. В подобном росте нет ничего необычного, если учесть, что функции картелей активно выполняют как уже названные (и порой совершенно секретные) виды соглашений, так и официально функционирующие международные со­юзы предпринимателей. В настоящее время зареги­стрировано свыше 200 таких союзов.

Однако следует подчеркнуть, что, несмотря на мно­гообразие явных и тайных картелей, внутренняя эко­номическая природа этих международных монополистических соглашений остается неизменной. Их объек­тивная цель по-прежнему заключается в том, чтобы расширить сферу влияния большого бизнеса далеко за пределы национальных границ, усилить степень экс­плуатации трудящихся самых разных стран, добиться перераспределения прибавочной стоимости в пользу крупнейших монополий.

Тем не менее нынешняя картелизация производст­ва и обращения на международном уровне, представ­ляющая собой объединение в первую очередь круп­ных и крупнейших концернов, фактически утратила роль определяющей формы международной монопо­лии. В известном смысле она выступает теперь в ка­честве вторичной (дополнительной) ступени наращи­вания монополизации производства, главными цент­рами которой как раз и являются мощные трансна­циональные концерны, образующиеся и развивающие­ся непосредственно путем интенсивной концентрации и централизации капитала. «Союзы и картели,— как справедливо отмечает французский ученый-марксист А. Клод,— отражают существующее соотношение сил между монополистическими группами: они ломаются и воссоздаются под влиянием нового соотношения сил, служащего следствием неравномерного развития про­цесса накопления и централизации капитала... Можно предположить, что период, когда преобладали слияния (1950—1976 гг.), сменится периодом картелизации, которая даст возможность новым группам «перева­рить» осуществленную централизацию капитала».

В ходе двух последних десятилетий международ­ные монополии не случайно привлекли пристальное внимание несколько ученых и мировой общественности, но и органов ООН, которые опубликовали в 1973 и гг. объемные исследования, специально посвя­щенные транснациональным корпорациям.

В обзоре ООН «Многонациональные корпорации и мировое развитие», изданном в 1973 г., было отмече­но, что «главной характерной чертой многонациональ­ных корпораций является преобладание среди них фирм крупного калибра, для которых типичен оборот в десятки миллионов долларов». В 1976 г. численность компаний, действующих в той или иной форме за гра­ницами стран своего базирования, превысила 10 тыс. Однако среди них можно выделить 422 корпорации - миллиардера с предприятиями, рассредоточенными у каждой в 20 и более странах, а объем их зарубежной продукции оценивается экспертами ООН в 410 млрд. долл. Таким образом, в ходе первой половины 70-х го­дов общее количество фирм, выносящих операции за пределы стран своего происхождения, увеличилось примерно на 38%. Численность же корпораций-миллиардеров с широкой сетью зарубежных филиалов и от­делений возросла в 2 раза. Именно эти корпорации и представляют собой, по сути, подлинные международ­ные монополии, именно с их развитием непосредствен­но связана современная ступень международной кон­центрации производства и капитала.

Иными словами, речь сегодня должна идти не про­сто о том, что в сфере международного бизнеса пре­обладают «фирмы крупного калибра» (хотя это пре­обладание становится все более очевидным), но о дальнейшем форсированном ускорении самой монопо­лизации производства. Транснациональные «мамон­ты» контролируют теперь за границей не только тор­говые фирмы, но прежде всего широкую сеть произ­водственных предприятий. У 187 американских кон­цернов, на долю которых приходится около 80% пря­мых капиталовложений в обрабатывающую промыш­ленность других (за исключением Канады) стран, к концу первой мировой войны имелось 250 зарубежных дочерних обществ. К началу 60-х годов число «ино­странных дочерей» возросло до 2 тыс., а сегодня оно превышает 5,5 тыс. Одна рокфеллеровская «Экссон» (бывшая «Стандард ойл оф Нью-Джерси») владеет фирмами в 25 странах, «ИТТ» — в 40, «Форд мотор» — в 30, «Дженерал электрик» — в 32, «Мобил ойл» — в 62, а «ИБМ» — в 80 странах.

Гигантские сверхмонополии, получившие имя гло­бальных, в состоянии удваивать свои обороты каждые 6—10 лет. Темпы роста их производства почти в 2 раза выше общих средних темпов развития капиталисти­ческой экономики. По прогнозам буржуазных футуро­логов, относящимся к началу 70-х годов, 200 (по дру­гим оценкам — 100) «мегафирм» будут контролиро­вать в 1985 г. основную часть капиталов, доведя свой суммарный оборот до 1 трлн. долл. Между тем уже в 1979 г. общий оборот 50 концернов превысил 938 млрд. долл., обнаружив более чем четырехкрат­ный рост за одно десятилетие.

Сегодня ликвидные ресурсы, сконцентрированные в руках глобальных корпораций, почти в 2 раза превы­шают объем инвалютных резервов всех капиталисти­ческих стран вместе с резервами международных ва­лютных организаций. Под их контролем находится около 60% внешнеторгового оборота капиталистиче­ского мира, почти третью часть которого образует так называемая внутрикорпорационная торговля (то есть взаимные поставки полуфабрикатов, частей, деталей, узлов, произведенных на отдельных предприятиях ка­кого-либо концерна, расположенных во многих стра­нах).

Американский кибернетический левиафан «ИБМ» контролирует, например, около 2/3 капиталистического рынка ЭВМ, в том числе в ФРГ — 57,1%, во Фран­ции— 65,7, в Италии — 68,8, в Великобритании — 30,4, в Бельгии, Нидерландах, Люксембурге — 51,8 и в Япо­нии— 35%. Концерн произвел добрую половину всех компьютеров, функционирующих в настоящее время в Западной Европе. За пределами США в его собствен­ности находятся 22 крупных производственных предприятия, 7 научно-исследовательских центров, более 330 сбытовых бюро и отделений по обслуживанию по­требителей, 232 вычислительных центра.

В современных условиях роль наиболее желанных объектов вторжения играют перспективные отрасли. Среди 100 крупнейших международных монополий не случайно можно обнаружить 24 нефтяных концерна, 16 электронных и электротехнических, 16 химических и 11 автомобильных. При этом значительная часть ка­питалов начинает размещаться в промышленно разви­тых капиталистических странах. Их доля в общем объеме прямых инвестиций у американских концер­нов составляет 78,9%, у западноевропейских — 77,8% и только у японских — менее половины (45%).

Засилье транснациональных корпораций в этом об­ширном регионе наиболее заметно в производстве ЭВМ, электронного и электротехнического оборудования, нефтехимических и химических товаров. Ино­странные (главным образом американские) монопо­лии полностью захватили, например, производство полупроводниковых приборов в Западной Европе и подшипников в Италии, а заодно и 90% выпуска синтетического каучука во Франции. Сюда привлека­ют капиталы и высокий организационно-технический уровень производства, и квалифицированная рабочая сила, и, как любят выражаться буржуазные стратеги, благоприятный политический климат. Правда, клима­ту свойственно изменяться, и не всегда так, как ожи­дают монополисты.

Вступая в ожесточенную конкурентную борьбу (о ней еще будет речь впереди) со своими коллегами по элитарным клубам, монополии ни на минуту не забы­вают, что отрасли, которые они выбирают для втор­жения, представляют собой наиболее прибыльные сфе­ры приложения капитала. Ведь норма прибавочной стоимости (степень эксплуатации наемного труда) у международных корпораций в среднем в 1,5—2 раза выше, чем у национальных фирм, не имеющих зарубежных филиалов.

В погоне за прибылью международные корпорации продолжают направлять весомую часть капиталов и в развивающиеся страны. У американских концернов здесь размещено 21,2% прямых зарубежных инвести­ций, у западноевропейских — 22,2, а у японских — да­же 55%. Важно заметить, что некоторое сокращение доли этого исконно капиталоимпортирующего региона в инвестициях международных монополий, которое наблюдалось в 60-х годах, сменилось во второй поло­вине 70-х ее очевидным ростом.

Крушение колониальной системы вынуждает моно­полистический капитал применять все более изощрен­ную тактику по отношению к государствам, вступив­шим на путь независимого политического развития,— тактику неоколониализма. Транснациональные кон­церны делают теперь крупную ставку на удержание освободившихся стран в системе мирового капитали­стического хозяйства, ибо само это удержание сулит расширение эксплуатации, узаконенное ограбление их национальных богатств.

Характерной чертой экономической деятельности монополий становятся отныне массированные «инъек­ции» средств не только в такие традиционные сферы, как добывающая промышленность и производство рас­тительного сырья, но и в обрабатывающую промыш­ленность, куда, по имеющимся оценкам, уже направ­ляется около 40% капиталов. Однако подобная, нети­пичная в прошлом, переориентация зарубежных инве­стиций достаточно далека от целей подлинной инду­стриализации развивающихся стран.

Так рождается технологический неоколониализм.

С помощью этой политики монополии осуществляют одну из современных метаморфоз: бывшие аграрно­сырьевые придатки трансформируются в индустриаль­но-сырьевые. Важную роль играет здесь и перенесе­ние в них с территорий промышленно развитых капи­талистических стран трудоемких и капиталоемких производств, загрязняющих окружающую среду. Вот уж когда действительно монополистический капитал источает грязь не в переносном, а в прямом смысле этого слова.

Ну, а если монополия вкладывает капитал в самые новейшие отрасли экономики (например, в электрон­ную промышленность)? Оказывается, что и в таком варианте она крайне далека от миссии поборника на­учно-технического прогресса. Электротехнический кон­церн «Дженерал электрик» предпочитает, например, перевозить для сборки различные детали своей про­дукции за океан, на специализированные заводы, по­строенные им в азиатских странах, где оплата монта­жа обходится в 30 центов за час (уровень оплаты ана­логичной работы в США достигает 3,4 долл.). Ариф­метика, как видим, несложная, и перевоз окупается с лихвой.

Или еще одна арифметическая задача с заранее рассчитанным ответом. По данным ООН, международ­ный монополистический капитал в течение 1965— 1970 гг. вложил в хозяйство развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки 8130 млн. долл. и за это время перевел обратно в свои штаб-квартиры 26 976 млн. долл. прибылей, то есть больше в 3,3 раза! Реальные же масштабы ограбления, разумеется, зна­чительно превосходят оценки экспертов.

Тем не менее империалистическая экспансия, в ка­ких бы изощренных формах она ни проявлялась, стал­кивается сегодня со все более мощным отпором со стороны стран, освободившихся от колониального гне­та, стран, решительно требующих экономической неза­висимости и равноправия. В условиях, когда Генераль­ной Ассамблеей ООН приняты «Декларация об ус­тановлении нового международного экономического порядка», «Хартия экономических прав и обязанностей государств» и ряд других важных международных документов, монополиям приходится отступать на за­ранее подготовленные позиции.

Однако и в зарубежных скитаниях, и у себя дома монополистический капитал не в состоянии избавиться от той своей врожденной черты, которую еще англий­ский философ XVII в. Томас Гоббс называл «войной всех против всех».