Истеблишмент, или родственные души

В 1970 г. конгресс США отклонил законопроект о по­мощи голодающим детям и в том же году вынес ре­шение о предоставлении очередной (отнюдь не пер­вой!) субсидии судостроительным монополиям в объ­еме 200 млн. долл.

Известные американские эксперты в области ана­томии большого бизнеса М. Минц и Д. Коэн — авторы книги «Америка, инкорпорейтед» — пишут: «Можно привести почти бесконечное число примеров того, как правительство покровительствует крупным корпора­циям. Пр авительство и монополии в США тесно объ­единились между собой, образовав так называемый «истеблишмент».

Английский термин «истеблишмент» многозначен. В обычном смысле он означает какое-либо учрежде­ние, хозяйство. В данном случае авторы упомянутой книги используют его, чтобы обратить внимание на своеобразную общность интересов в создании «обще­го хозяйства» буржуазного государства и монополий.

За современным истеблишментом американского и неамериканского образца скрывается закономер­ный процесс дальнейшего развития государственно - монополистического капитализма. Во всех империа­листических странах находит все более широкое распространение государственно-монополистическая практика хозяйствования. Всемерно содействовать обогащению монополий, спасти от краха умирающий капитализм — таковы ее главные объективные цели. Однако конкретная реализация этих целей претерпе­вает в настоящее время существенные изменения, приобретает специфические особенности.

Одной из характерных черт соединения гигант­ской силы монополий с гигантской силой государства является тот факт, что тесный союз названных сил усиленно содействует форсированному обобществле­нию капиталистического производства. Для укрепления своего господства большой бизнес опирается на мощ­ный экономический потенциал буржуазного государ­ства, чья доля в национальном богатстве капитали­стических стран колеблется сегодня от 1/7 в США до 1/3 во Франции и почти 2/5 в Австрии. На государ­ственных предприятиях производится от 1/5 до 1/3 (изредка и больше) промышленной продукции. Ряд компаний, находящихся в собственности государства, входят в число крупнейших монополий мира. Среди них французский автомобильный концерн «Рено», английский стальной гигант «Бритиш стал корпорейшн», итальянские конгломерат «ИРИ» и нефтяной концерн «ЭНИ».

Доля государственных расходов в национальном доходе США достигла 40%, ФРГ — 38, Англии — 47, Франции — 37 и Италии — 45%. Квота государства в валовых инвестициях колеблется от 20 до 50%, при этом она особенно высока в финансировании НИОКР (в США, Англии, Франции, Италии и Канаде — от 50 до 70%). Что касается кредитно-финансовой сферы, то здесь в большинстве ведущих капиталистических стран удельный вес государства уже превышает 50% (в частности, в ФРГ — 54%, во Франции — 60, в Ита­лии— 75%).

Используя значительные материальные, финансо­вые и трудовые ресурсы, буржуазное государство приступило теперь к активному стимулированию са­мого процесса монополизации, выступая нередко в роли «брачного маклера». Методика таких маклер­ских операций совсем не похожа на примитивное сва­товство. На место словесных увещеваний, восхвале­ний экономических доблестей «жениха» или размеров «приданого» у «невесты» приходит сложный механизм общегосударственного планирования, получившего широкое распространение во Франции, Италии, Япо­нии, Голландии, Норвегии и Швеции.

Наиболее показательна в этом отношении стра­тегия трех французских пятилетних планов эконо­мического развития (V, VI и VII). В V плане (1966—1970 гг.) была впервые провозглашена четко сформулированная цель — «создание в каждой отрас­ли (!) или укрепление, если они уже существуют, не­большого числа компаний или групп международного масштаба, способных противостоять иностранным груп­пам в сферах, где возникает конкуренция». А для того чтобы не возникло никаких сомнений по поводу коли­чественных критериев ускоряемой в плановом поряд­ке монополизации, сделано следующее дополнение: «В большинстве ведущих отраслей промышленности количество этих групп должно быть очень ограничен­ным, часто даже сведено к одной или двум группам». Как видим, непосредственной причиной старательно­го подхлестывания экономического гигантизма во Франции послужила необходимость противостоять натиску иностранных (в первую очередь американ­ских) групп. Составители VII плана (1976—1980 гг.) отметили, что «мероприятия, осуществлявшиеся в рамках V и VI планов, позволили создать в стране крупные промышленные группы, причем некоторые из них достигли международного калибра», а «в рам­ках VII плана эти усилия будут продолжены».

О реальном продолжении усилий французского правительства в области наращивания мощи монопо­лий, принимающих форму централизованно управляемых промышленных групп, говорит хотя бы тот факт, что еще во второй половине 60-х годов лишь несколько групп имели годовой оборот свыше 5 млрд. франков, а теперь у большинства ведущих объедине­ний он составляет от 20 до 60 млрд. франков.

Буржуазное государство применяет сегодня разно­образный инструментарий для ускорения концентра­ции и централизации капиталов как внутри национальных границ, так и для содействия их внешнеэко­номической экспансии. Поэтому неудивительно, что за провозглашенной в последние десятилетия «полити­кой общего экономического роста» скрывается в уве­личивающейся степени политика роста монополий. И если во Франции ее реализацией занимается, в ча­стности, специально учрежденный правительственный Институт промышленного развития, то в Англии (до прихода к власти консерваторов) небезуспешно дей­ствовала созданная лейбористами Корпорация про­мышленной реорганизации (сокращенно КПР), о ко­торой один буржуазный комментатор писал: «Проворно, с винтовкой на изготовку в течение трех лет шагала КПР от одной отрасли промышленности к другой с единственной целью вести под венец компа­нии, порой противившиеся брачной церемонии, а порой страстно желавшие вступить в брак». Образность стиля — дело хорошее, но что же надо понимать под винтовкой, которой пользуются и поныне для стиму­лирования монополизации не только на Британских островах?

Оказывается, винтовкой в этом случае является гигантский комплекс государственных мероприятий, охватывающий раздачу монополиям крупных субсидий, массированные денежные «инъекции» в научные исследования, насаждение практики ускоренной амор­тизации основного капитала, налоговых льгот и экс­портных премий, расширение государственного пот­ребления и, наконец, прямое и косвенное поощрение слияний и поглощений вплоть до принудительного приковывания мелкого предпринимателя к колеснице большого бизнеса.

Не забывая всякий раз обратиться с демагогиче­ским призывом к патриотическим чувствам налого­плательщиков, буржуазные государства предоставля­ют щедрую финансовую поддержку отдельным круп­нейшим монополиям, оказавшимся на положении тонущих кораблей. Такие «спасательные рейды» за счет общегосударственной казны были предприняты в Англии в отношении «Бритиш Лейлэнд мотор корпорейшн» и «Роллс-Ройс», в Италии — «Монтэдисон», во Франции — «Ситроен», а в США решили помочь даже концерну «Локхид эйркрафт», столь скандально прославившемуся на ниве взяточничества.

Американским авторам У. Адамсу и X. Грею, ве­роятно, немало известно о подобных делах своего правительства. Это дало им основание выступить с острокритической оценкой его промонополистической политики: «Монополия часто является продуктом не­разумных и дискриминационных правительственных мероприятий, которые душат конкуренцию и ограни­чивают возможности других компаний. Монополия сопутствует недальновидной и прямолинейной политике. Правительство в настоящее время является по­кровителем монополий. Короче говоря, правительство чаще поддерживает, а не уравнивает силы, действую­щие в пользу дальнейшей концентрации производст­ва и расширения монополий». Эпитеты «неразумная» и «недальновидная» политика могут вызвать улыбку. Политика правительств, превратившихся, по выра­жению В. И. Ленина, в национальные комитеты мил­лионеров \ по-своему и разумна и дальновидна. Пря­молинейной же ее можно назвать с известной натяж­кой, поскольку воздействие монополистических кон­цернов на государство отличается достаточно большой изощренностью.

Не ставя перед собой задачи описать все много­численные явные и тайные пружины этого воздейст­вия, вглядимся лишь в некоторые наиболее значитель­ные формы того «передаточного механизма», который позволяет монополистическому капиталу время от времени горделиво восклицать: «Государство — это я!»

«Личная уния» высокопоставленных чиновников государственного аппарата и полномочных эмиссаров большого бизнеса — один из цементирующих факто­ров соединения двух сил. Информационное агентство США ЮПИ сообщает, что ежегодно около 200 тыс. правительственных служащих переходит на работу в аппараты корпораций: «Большая часть этих перехо­дов происходит малозаметно или незаметно. Однако критики утверждают, что порой случается так: про­мышленный концерн просто-напросто покупает влия­ние бывшего правительственного служащего. Каж­дый, кто имеет каналы связи с Белым домом или с ключевым правительственным постом, может предста­вить собой ценный капитал для корпорации, ведущей дела с правительством». Однако движение кадров не носит односторонний характер. Скорее оно напомина­ет постоянную циркуляцию, поскольку монополии не только переманивают к себе государственных чиновников, но и целенаправленно, выдвигают на ключевые должности (особенно в министерство финансов и во - енные ведомства) своих ставленников.

Особую роль играют при этом и могущественные союзы предпринимателей, существующие в различ­ных формах в тех или иных капиталистических стра­нах и превратившиеся в подлинные генеральные шта­бы монополий. В ФРГ, например, функции таких штабов выполняют три головных союза: Федеральный союз германской промышленности, Федеральное объ­единение союзов немецких работодателей и Немецкий конгресс торгово-промышленных палат, причем пер­вый из них по праву называют «командным пунктом» монополистического капитала. «То, что за Федераль­ным союзом германской промышленности,— пишет даже шпрингеровская газета «Ди Вельт»,— сохраня­ется решающее слово по всем важным вопросам эко­номической политики, является неписаным законом». Это неудивительно, поскольку в его президиуме (а со­гласно уставу, это руководящий орган всего союза) можно было в 70-х годах встретить, в частности, таких представителей большого промышленного бизнеса, как К. Ханзен — председатель наблюдательного совета концерна «Байер», Э. Овербек — председатель правления «Маннесман», Б. Плеттнер — председатель правления «Сименс», Т. Шмюккер — председатель правления «Фольксваген», Д. Шпетман — председатель правления «Тиссен», И. Цан — председатель правления «Даймлер-Бенц».

А вот перечень основных вопросов, которые регу­лярно рассматриваются в годовых отчетах данного союза: валютная и кредитная политика, транспорт, внешняя торговля, страхование в области промышленности, финансовая и налоговая политика, государственные заказы, вопросы обороны, правовые вопро­сы, политика в отношении среднего сословия, эконо­мическая статистика, вопросы защиты окружающей среды, энергетика, землеустроительная и региональ­ная политика, проблемы развивающихся стран, аг­рарная политика, исследования, технология, профес­сиональное обучение и, наконец, политика в области культуры.

Не правда ли, насколько широки масштабы рабо­ты? Почти как у любого государства. Разница, пожа­луй, заключается лишь в том, что сначала все назван­ные вопросы принципиально решаются именно здесь, в монополистическом штабе, а в последующем переда­ются в соответствующие правительственные учрежде­ния, где при исполнении своих обязанностей находят­ся ставленники ведущих концернов и все тех же го­ловных предпринимательских союзов. Кстати, еще до конца 1976 г. пост президента Федерального союза германской промышленности занимал Г. Золь, быв­ший заместитель председателя правления знаменито­го «Стального треста», бывший фюрер экономики имперского Стального объединения, перешедший пос­ле войны на руководящую работу в концерн «Тиссен». Это в его адрес было сделано однажды нелестное за­мечание западногерманского журналиста Э. Мэнкена: «Золь является боссом, который привык пользовать­ся властью. Не раздумывая, он прижимает к стене более слабого...»

В Японии активно функционирует «большая чет­верка» объединений предпринимателей во главе с их общенациональным союзом «Кэйданрэн». Названия разные — суть одна. Что же касается личной унии с правительством, то здесь она более чем представи­тельна: председатель «Кэйданрэн» исполняет (всего-навсего!) обязанности главного советника премьер - министра. Аналогичное положение наблюдается и в других развитых капиталистических странах.

В США и ФРГ, в Японии и Франции бизнесмены изучают основы хозяйственной жизни по одному из самых распространенных (и добавим: фундаментальных) буржуазных учебников «Экономикса» (так на­зывается в капиталистических странах общая сово­купность экономических наук — от теоретических до прикладных), автором которого является лауреат Нобелевской премии, американский профессор П. Самуэльсон. «Наша экономическая система,— деклари­руется в учебнике,— это «смешанная» система сво­бодного предпринимательства, экономический конт­роль в которой осуществляется со стороны как обще­ства, так и частных институтов». Контроль (причем монополистический) «частных институтов» нам уже известен. А как выглядит контроль со стороны обще­ства, точнее, буржуазного государства?