Утопические средства и цели

Каким образом хорошо известные возражения против «уто­пизма» соотносятся с представленной здесь концепцией? Зна­чительная часть критики сосредоточена на том, что утописты мало заботятся о средствах достижения их идеала или выби­рают средства, не способные привести к достижению их целей. В частности, критики оспаривают свойственную утопистам веру

в что они в состоянии создать новые условия и выпестовать свои сообщества с помощью добровольных действий в рамках существующей общественной структуры. Утописты верят В это по трем причинам. Во-первых, потому что они верят, что, когда определенные индивиды или группы заинтересованы В сохране-нии существующей далекой от идеала модели (потому что зани­мают в ней гфявилегированное положение и получают вы го­ду от присущих ей несправедливостей или недостатков, которые будут устранены в идеальной модели), тогда, если их сотруд-ничество необходимо, чтобы с помощью добровольных дейст­вий реализовать идеальную модель, этих людей можно убедить добровольно совершить действия (против собственных интере-сOв), которые помогут реализовать идеальную модель. Утописты надеются с помощью аргументов и других рациональных средств убедить людей в привлекательности и справедливости идеальной модели, а также в несправедливости и нечестности их особых привилегий и тем самым побудить их действовать по-другому Во-вторых, продолжают их критики, утописты верят, что даже когда в рамках существующего общества возможны совместные добровольные действия тех, кто не получает выгоды от сущест­вующих в обществе недостатков и несправедливостей, которые были бы достаточны для осуществления значительных перемен в общeствe, те, чьи привилегии оказываются под угрозой не бу­дут активно вмешиваться и прибегать к насилию, чтобы сокру-шить эксперимент и предотвратить изменения. В-третьихх кри­тики утверждают, что утописты наивны, полагая, что, даже ког­да нет необходимости в сотрудничестве с привилегированными индивидами и эти индивиды воздержатся от насильственного вмешательства в процесс, на основе добровольного сотрудня-чества возможно осуществить конкретный эксперимент в очень отличающейся от него внешней среде, зачастую враждебной к целям эксперимента. Каким образом небольшие сообщества могут преодолеть влияние всего общества? Разве изолированна эксперименты не обречены на провал? Что касается послед-него вопроса, то в главе 8 мы видели, каким образом в свобод­ном обществе могут быть созданы производства, находящиеся под контролем рабочих. В обобщенном виде это означает, что в свободном обществе имеются средства реализации различ­ных микроситуаций на основе добровольных действий индиви­дов. Решат ли люди предпринять эти действия — другой Вопрос Однако в свободной системе любое массовое народное революционное движение могло бы достичь своих целей в результате добровольного процесса. Чем больше людей видят, как оно рабо-тает, тем больше людей захотят участвовать в этом движении или поддержать его. Таким образом, оно будет развиваться без необходимости навязывать новую модель каждому, большинству или кому бы то ни было[64].

Даже если все эти возражения оказываются необоснованными, некоторые будут возражать против опоры на добровольные дей - ствия людей, ссылаясь на то, что сейчас люди настолько испор­чены, что они не выберут добровольное участие в экспериментах по утверждению справедливости, добродетели и хорошей жизни. (Даже несмотря на то, что если бы они все-таки выбрали участие, эксперименты могли бы увенчаться успехом в условиях полного господства добровольности или в каких-нибудь уже существую­щих обстоятельствах.) Более того, если бы они не были испор­чены (или когда они перестанут быть испорченными), они при­няли бы участие (примут участие) в сотрудничестве. Поэтому, исходя из этой точки зрения, людей следует заставлять посту­пать в соответствии с хорошими образцами; тем же, кто пытает­ся вести их пагубными старыми путями, следует заткнуть рот12. Это мнение заслуживает серьезного обсуждения, которое здесь невозможно. Поскольку приверженцы этого мнения сами оче­видным образом не являются непогрешимыми, можно предполо­жить, что мало кто вручил бы им (или согласился бы на то, чтобы им были вручены) диктаторские полномочия, необходимые для того, чтобы изничтожить испорченные, по их мнению, взгляды. Цель, которой хотелось бы достичь, — это организация общества, оптимальная и для людей весьма далеких от идеала, и для тех, кто к нему приблизился, к тому же такая, чтобы жизнь в ее условиях сама делала людей лучше и по возможности приближала к идеалу Разделяя веру Токвиля в то, что только свобода открывает людям возможности для развития и проявления достоинств, талантов, ответственности и способности суждения, присущих свободному человеку, в то, что свобода поощряет такое развитие, и в то, что современные люди не настолько погрязли в испорченноСт1я Чтобы быть безнадежным исключением из этого правила, я полагаю что должна быть выбрана добровольная рамка.

Независимо от того, справедлива ли эта критика взглядов авторов, принадлежащих к утопической традиции, на используе­мые средства, мы не предполагаем, что людей, занимающих при-вилегированное положение, основанное на нелегитимном вмеша­тельстве в жизнь других людей (прямо или через государственный l-rcijjjn-X можно убедить добровольно отказаться от привилегий; мы не предполагаем и того, что перед лицом дозволенных добро-вольных действий людей, не желающих больше терпеть нарушение своих прав, индивиды, незаконные привилегии которых окажут­ся под угрозой, будут мирно стоять в сторонке. Я действитель­но не обсуждаю здесь то, какие действия являются легитимными в таких обстоятельствах и к какойтактикелучше всего прябетлуч обсуждение этой темы вряд ли может заинтересовать читателей до тех пор, пока они не согласятся с либертарианской рамкой.

Было высказано много критических замечаний в адрес конкретных целей, сформулированных авторами, принадлежащими к утопической традиции, и к тем конкретным обществам, кото­рые они описывают. Однако два замечания, видимо, относятся ко всем авторам.

Во-первых, утописты хотят переустроить все общество в соот­ветствии с заранее сформулированным подробным планом, к ре­ализации которого никто никогда даже близко не подходил. Они считают своей целью совершенное общество, а потому они опи­сывают статическое и неизменное общество, лишенное возможно-стей и надежд на изменение или прогресс, члены которого лишены возможностей обновления. (Ведь если изменение — это измене­ние к лшм - значит, предшествующее состояние общества было несовершенным, иначе усовершенствование оказалось бы невозможным; а если изменение — это изменение к худше общество, допускающее ухудшения, было несовершенным. А к чему изменения, если они нейтральны?)

гЗо-о - все утописты предполагают, что в том конкретном обществе. которое они описывают, не будет возникать проблем, что общественные механизмы и институты будут действовать так, как они предсказывают, и что люди не будут руководствоваться определенными мотивами и интересами. Они деликатно обходят некоторые очевидные проблемы, бросающиеся в глаза каждо­му обладающему минимальным жизненным опытом, или делают безумно оптимистичные предположения относительно того, как этих проблем можно будет избежать или как их можно будет пре­одолеть. (Утопическая традиция максимакса.)

Мы не детализируем характер каждого отдельного сообще­ства внутри общества, предполагая, что природа и состав сооб­ществ, составляющих общество, будут меняться. На самом деле ни один утопист не описывает свои сообщества во всех подробностях. Поскольку детали, относящиеся к рамке, должны быть зафиксированы, то чем наша процедура отличается от их проце­дур? они хотят заранее зафиксировать все важные подробности общественного устройства, оставляя без внимания только мелочи, не имеющие принципиального значения или просто не за­нимающие их. Поскольку, с нашей точки зрения, природа раз­личных сообществ очень важна, степень важности этих вопросов не доои* чтобы кто-нибудь решал их за других. Хотим ли мы, однако, дать точное я детальное описание рамки, которое должло быть зафиксировано и не меняться? Предполагаем ли мы что рамка будет функционировать без проблем? Я очень хочу описать тип рамки, а именно: она должна оставлять свободудля разного рода экспериментирования*. Но не все детали рамки будут уста-новлены заранее. (Сделать это будет намного легче, чем заранее спроектировать детали совершенного общества.)

Я не предполагаю также, что все проблемы, связанные с рам­кой, решены. Упомянем некоторые из них. Возникнут проблемы с к» какую роль будет играть (и будет ли) некая централь­ная власть (или защитная ассоциация); как будет выбираться эта власть и как будет гарантироваться, что власть будет делать то, и только то, для чего ее выбрали? Важной функцией власти, как я считаю, будет обеспечение санкцией функционирования рамки; например, предотвращение нападений некоторых сооб-ществ на другие и захвата их, их членов или их имущества. Далеее она будет каким-то разумным образом разрешать те конфликта'

Некоторые авторы пытаются оправдать систему свободы тем, что приведет к оптимальному уровню экспериментирования и' ин­новаций. Если определить оптимум как то, что дает система свободы результат неинтересен, а если предложить другое определение опти­мума, могло бы оказаться, что его проще всего достичь, принуждая людей к экспериментам и новшествам, облагая более высокими на­логами тех, этим не занимается. Система, которую предлагаем мь оставляет пространство для экспериментирования, но не требует его; люди могут стагнировать или внедрять инновации в зависимости от того, что им больше нравится.

Хотя детали рамки и не определены, разве у нее не будет каких-то жестких ограничений, каких-то раз навсегда зафикси­рованных характеристик? Будет ли возможен переход к недобро­вольной рамке, допускающей принудительное исключение из нее некоторых стилей жизни? Если бы было возможно сконструиро­вать такую рамку, которую нельзя было бы превратить в недоб­ровольную, захотели ли бы мы ее учредить? А если мы утвердим такую постоянную добровольную общую рамку, не исключим ли мы этим, до известной степени, некоторые возможности? Не ут­верждаем ли мы заранее, что люди не могут совершить выбор в пользу некоторых вариантов; не устанавливаем ли мы жест­кий диапазон, внутри которого люди могут выбирать, и не со­вершаем ли мы тем самым стандартную ошибку изобретателей статичных утопий? Аналогичный вопрос применительно к ин­дивиду состоит в том, будет ли свободная система позволять ему продать себя в рабство? Я считаю, что да. (Другие авторы не со­гласны с этим.) Она также позволяла бы ему связать себя нерас­торжимым обязательством никогда не заключать такую сделку. Но некоторые вещи, которые индивиды имеют право выбирать в отношении себя, никто не имеет права выбирать в отношении других. В той степени, в какой имеется понимание того, на каком уровне генерализации находится жесткость и какое разнообразие стилей жизни и сообществ она допускает, ответ будет таков: «Да, рамка должна быть зафиксирована как добровольная». Но сле­дует помнить, что любой индивид имеет право добровольно свя­зать себя любыми конкретными ограничениями и, таким образом, имеет право использовать добровольную рамку, чтобы выйти за ее пределы. (Если все люди поступят так, добровольная рамка пере­станет функционировать до следующего поколения, пока не вы­растут дети.)