Как имеет право действовать доминирующее агентство?

Что в этом случае имеет право доминирующая защитная ассо­циация запретить делать другим индивидам? Доминирующая защитная ассоциация может оставить за собой право решать, может ли та или иная судебная процедура применяться в отно - шении своих клиентов. Ассоциация может объявить, что накажет любого, кто применит к одному из ее клиентов процедуру, кото­рую она находит ненадежной или нечестной, и действовать соот­ветственно. Она накажет любого, кто применит к одному из ее клиентов процедуру, которую она уже оценила как ненадежную или нечестную, и будет защищать своих клиентов от попыток применить к ним подобную процедуру. Имеет ли она право объ­явить, что накажет любого, кто применит к одному из ее клиен­тов процедуру, которую она на момент наказания еще не одоб - рила как надежную или честную? Может ли она присвоить себе право заранее оценивать любую процедуру, которой предпола­гается подвергнуть клиента, так что будет наказан каждый щж-м:енивший к клиенту процедуру, еще не получившую одобрения защитной ассоциации? Очевидно, что индивиды сами по себе такого права не имеют. Сказать, что индивид вправе наказать любогоь кто применяет к нему не получившую его одобрения судебную процедуру, означало бы, что преступник, не призна­ющий ни одну судебную процедуру, имеет законное право нака­зать любого, кто попытался наказать его. Можно было бы пред­положить, что защитная ассоциация имеет право на это, потому что она не было бы пристрастна к своим клиентам в этом отно­шенИи. Но гарантий ее беспристрастности не существует. И ра­нее мы не смогли обнаружить, каким образом новое право тако­го рода могло бы возникнуть из комбинации предшествовавших ему прав отдельных индивидов. Мы должны сделать вывод, что защитные ассоциации, в том числе единственная и доминирую­щая, не имеют такого права.

У каждого индивида, безусловно, есть право на то, чтобы была публично доступной или доступной лично ему информа­ция, достаточная для демонстрации того, что судебная процеду­ра, которую предполагается применить к нему, является честной и надежной (или не менее честной и надежной, чем другие прю-цедуры, применяющиеся на практике). У него есть право на то, чтобы ему продемонстрировали, что его делом будет заниматься честная и достойная доверия система. В отсутствие доказательств этого он имеет право защищать себя и сопротивляться примене­нию к нему малоизвестной системы. Когда информация находит-ся в публичном доступе или доступна для него, у него есть воз­можность судить о том, насколько процедура является честной и достойной доверия24. Он изучает эту информацию, и, если обна­руживает, что система достаточно честна и надежна, он должел ей подчиниться; а если поймет, что она нечестная и ненадежная, то имеет право сопротивляться. Его подчинение означает, что он отказывается наказывать другого человека за использование этой системы. Однако он может противиться проведению в жизнь кон - кретного решения этой системы на том основании, что он невино­вен. Если он предпочитает не сопротивляться, ему необязательно сотрудничать с системой в процессе установления его виновности или невиновности. Поскольку его вина еще не установлена, на не­го нельзя давить и добиваться от него сотрудничества. Но благо­разумие могло бы подсказать ему, что он увеличит шансы на оп­равдательный приговор, если будет сотрудничать, приводя доводы в свою защиту.

Принцип заключается в том, что человек имеет право сопротивляться в порядке самозащиты, когда другие пытаются при­менить к нему ненадежную нечестную судебную процедуру Применяя этот принцип, человек будет сопротивляться тем си темам, которые после добросовестного изучения он сочтет нечес­тными или ненадежными. Индивид имеет право уполномочить свое охранное агентство осуществить от его имени его право на за­щиту от любой процедуры, о которой не известно, что она являет­ся честной и заслуживает доверия, а также от любых нечестных и не заслуживающих доверия процедур. В главе 2 мы кратко опи­сали процессы, приводящие к доминированию на данной терри­тории одной защитной ассоциации или доминирующей федерации

защитных ассоциаций, использующих правила для мирного раз­решения взаимных конфликтов. Такая доминирующая защитная ассоциация запретит кому бы то ни было применять к ее членам любую чющу относительно которой нет достаточной инфор­мации в пользу того, является честной и заслуживающей доверия. Доминирующая ассоциация также запретит кому бы то ни было применять к ее членам заведомо не внушающие дове­рия или нечестные процедуры; следовательно, поскольку ее члены применяют этот принцип и достаточно сильны для этого, другим запрещено применять к членам ассоциации какие бы то ни было процедуры, которые ассоциация сочла нечестными или не заслу­живающими доверия. Если пренебречь возможностями обхода системы, можно считать, что любой нарушитель этого запрета

будет наказан. Защитная ассоциация опубликует список проце­дур, Которые она считает устными и надежными (а может быть и список ненадежных); и только отчаянный смельчак рискнет применить еще не получившую одобрения процедуру. Поскольку клиенты ассоциации будут рассчитывать на то, что она сделает всС шикто чтобы оградить их от не внушающих доверия проце - ассоциация будет постоянно обновлять свой список, стремясь охватить все известные публике процедуры.

Нас могут упрекнуть, что, выдвинув предположение о су­ществовании процессуальных прав, мы слишком упростили себе задачу. 1азве человек, который сам нарушил чужие права име­ет право на то, чтобы для установления этого факта использо­валась честная и заслуживающая доверие процедура? Да дей-сTвИтельно, ненадежная процедура будет слишком часто' при­знавать невиновного виновным. Но разве применение такой ненадежной процедуры к виновному нарушает какие-нибудь его права? Имеет ли он право, в порядке самозащиты, сопро­тивляться применению к нему такой процедуры? Но от чего он стал бы защищать себя? От слишком высокой вероятности наказания, которого он заслуживает? Для нашего анализа эти вопросы важны. Если виновный не имеет права защищать себя от таких процедур и не имеет права наказать того, кто применя­ет их против него, тогда имеет ли право его охранное агентство защищать его от этих процедур или наказать того, кто применил их к его клиенту, независимо от того, был ли клиент признан виновным (следовательно, даже если был)? Можно предполо­жить, что агентство имеет право только на те действия, которые переданы ему его клиентами. Но если у виновного клиента нет такого права, он не может передать его агентству.

Агентство, конечно, не знает, что его клиент виновен, тогда как сам клиент знает это (предположим). Но разве это различие в знаниях дает искомое отличие? Разве агентство в такой ситуа­ции не должно исследовать вопрос о виновности своего клиента вместо того, чтобы действовать исходя из его невиновности? Раз­ница в состоянии знаний агентства и клиента может привести к следующему различию. При некоторых обстоятельствах агент­ство имеет право защищать своего клиента от наказания, одно­временно изучая вопрос о его виновности. Если агентство знает, что наказывающая сторона использовала надежную процедуру, оно соглашается с вердиктом о виновности клиента и не может вмешиваться, исходя из предположения о том, что клиент, воз­можно, невиновен. Если агентство признает процедуру ненадеж­ной или не знает, насколько она надежна, ему не нужно исходить из предположения, что клиент виновен, и оно может само рассле­довать дело. Если в результате расследования оно устанавливает виновность клиента, оно позволяет его наказать. Логика защиты клиента от наказания довольно проста, если не считать вопроса о том, должно ли агентство компенсировать наказывающей сто­роне издержки, возникшие в результате необходимости отложить наказание на время, нужное для того, чтобы агентство убеди­лось в виновности своего клиента. Как представляется, охранное агентство должно выплатить компенсацию тем, кто использу­ет сравнительно ненадежную процедуру, за любые неудобства, созданные вынужденным промедлением в реализации решения; а тем, кто использует процедуру, надежность которой неизве­стна, оно должно заплатить полную компенсацию в случае, если Процедура оказалась надежной, а в противном случае — ком­пенсировать неудобства. (На ком лежит бремя доказательств в вопросе о надежности процедур?) Поскольку агентство имеет возможность возместить эти расходы (принудительно) за счет средств клиента, который заявлял о своей невиновности, это будет своего рода механизмом сдерживания ложных заявлений о невиновности*.

С предоставляемой агентством временной защитой от нака­зания все сравнительно ясно. Менее ясно, как следует действо­вать агентству после осуществления наказания. Если процедура была надежной, агентство ничего не предпринимает против тех, кто применил наказание. Но имеет ли право агентство наказать кого-либо, кто наказывает его клиента, исходя из того, что про­цедура была ненадежной? Может ли оно наказать этого человека независимо от того, виновен был его клиент или невиновен? Или оно должно провести собственное расследование с использова­нием собственной надежной процедуры, чтобы установить факт его вины или невиновности и наказать наказавших его клиента только в случае его невиновности? (Или так: если оно не сумеет доказать его виновности?) По какому праву охранное агентство могло бы объявить, что накажет любого, наказавшего его клиента в результате применения ненадежной процедуры, вне зависимо­сти от виновности или невиновности своего клиента?

Человек, использующий ненадежную процедуру, а потом дей­ствующий в соответствии с ее результатами, навязывает другим риск независимо от того, дала ли его процедура осечку в конк­ретном случае. То же самое происходит, когда кто-то устраивает для другого человека русскую рулетку и после нажатия на спус­ковой крючок револьвер не стреляет. Охранное агентство имеет право относиться к тому, кто осуществляет правосудие на осно - ве ненадежной процедуры, так же, как к любому, кто совершает опасные действия. В главе 4 мы рассмотрели ряд уместных в раз­ных ситуациях реакций на опасные действия: запрет, компенса­ция тем, чьи границы были нарушены, и компенсация всем, кто подвергается риску нарушения границ. Не внушающий доверия правоприменитель либо совершает, либо не совершает действий, учащихся страх другим людям; и то, и друго е могло бы иметь елью получить компенсацию за причиненныи ранее ущер б или? вершить возмездие25. Человек, который использует ненадежную продеру правоприменения и в результате совершает какие-то дрйствия, не вызывающие страха, не будет наказан после этого. Если оКажется, что человек, по отношению к которому он совер­шил этидействия, был виновен, а компенсащ которую он взыс­кал — соразмерной, все останется без последствий. Если окажет­ся что человек, по отношению к которому тот совершил эти деи-сгеш невиновен, то ненадежный правоприменитель может быть принужден к выплате ему полной компенсации.

С другой стороны, не вызывающим доверия правопримените­лям может быть запрещено налагать санкции ожидание Которых могло бы вселить в людей страх. Почему? Если применение сан­кций на основе ненадежных процедур будет происходить доста-точно часто, чтобы породить всеобщий страх, такое ненадежное правоприменение может быть вообще запрещено, чтобы избе­жать общего некомпенсируемого страха. Не внушающий доверия правоприменитель может быть наказан за то, что он применил внушающую страх санкцию к невиновному, даже если он Аела/

ет это редко. Но если он действует редко и не вселяет всеобщии страх, почему он может быть наказан за применение внушаю­щих страх санкций к виновному? Наказала ненадежных пра­воприменителей за то, что они наказывают виновных, могло бы помочь отвратить их от использования своих ненадежных про­цедур по отношению к кому бы то ни было, а следовательно, и от их использования по отношению к невиновным. Но не любые средства, которые могли бы помочь в сдерживании активности ненадежных правоприменителей, можно использовать. Вопрос в том, правомерно ли было бы наказать постфшаум ненадежно­го правоприменителя, если он наказал того, кто потом оказался виновным.

Никто не имеет права использовать сравнительно ненадеж­ную процедуру, чтобы решить вопрос о том, наказывать ли дру­гого человека. Ведь тот, кто использует такую систему, не мо­жет быть в достаточной степени уверен, что другой заслуживает наказания, а потому он не имеет права наказать его. Но как мы можем утверждать это? Если другой человек совершил преступ­ление, разве в естественном состоянии не у каждого есть право наказать его? А следовательно, в том числе у того, кто не зна­ет, что данный человек совершил преступление. Здесь, как мне представляется, перед нами терминологическая проблема: как совместить эпистемологические факторы с правами. Следует ли нам сказать, что индивид не имеет права делать определенные вещи, пока не знает определенных фактов, или следует сказать, что он имеет такое право, но поступает неправильно, если реали­зует его, не узнав определенных фактов? Возможно, корректнее выбрать один из способов, но и с помощью другого способа мы можем сказать все, что мы пожелаем; существует простой перевод одного способа выражения в другой, и наоборот26. Мы выберем второй способ; если уж на то пошло, в таком виде наш аргумент будет выглядеть менее убедительным. Если мы предположим, что каждый имеет право взять то, что украл вор, тогда, в этой терминологии, тот, кто забирает у вора краденую вещь, не зная, что она была украдена, имел право ее забрать; но поскольку он не знал, что у него было это право, его поступок был неправиль­ным и недозволенным. Хотя ни одно из прав первого вора не на­рушено, второй этого не знал и поэтому действовал неправильно и недопустимым образом.

Вооружившись этой терминологической вилкой, можно пред­ложить эпистемологический принцип нарушения границ: если действие А нарушило бы права индивида Q, если не соблюде­но условие С, тогда тот, кто не знает, соблюдено ли С, не имеет права совершить действие А. Поскольку можно предположить, что все люди знают, что наказание человека является нарушени­ем его прав, если он не виновен в преступлении, можно обойтись более слабым принципом: если кто-либо знает, что действие А нарушило бы права Q, если не соблюдено условие С, он не име­ет права сделать А, если не знает, что условие С соблюдено. Для наших целей достаточно еще более слабой формулы: если кто-либо знает, что действие А нарушило бы права Q, если не соблюдено условие С, он не имеет права сделать А, если он не удостоверил­ся в выполнении С, использовав все возможные средства, кото­рые позволяют точно убедиться в этом. (Такое ослабление кон-секвента позволяет также избежать различных проблем, связан­ных с эпистемологическим скептицизмом.) Любой имеет право наказать нарушителя этого запрета. Точнее говоря, у каждого есть право наказать нарушителя; но люди имеют право сделать это, тольКо если сами не нарушат своими действиями этот запрет, т. е. еслИ сами, использовав все возможные средства, позволяющие это установить, убедились, что другой человек нарушил запрет.

С этой точки зрения то, что человек имеет право сделать, ограничено не только правами других. Ненадежный право­применитель не нарушает прав виновного, но тем не менее он не имеет права его наказывать. Это дополнительное простран - ство создано эпистемологическими соображениями. (Данный вопрос мог бы оказаться перспективной областью для исследова­ния, если бы можно было не погрязнуть в трясине соображений о «субъективном долженствовании» и «объективном долженст­вовании».) Заметьте, что в этой интерпретации человек не имеет права на то, чтобы его наказывали только на основании сравни­тельно надежной процедуры. (Хотя он может, если хочет, дать согласие на использование по отношению к нему менее надежной процедуры.) С этой точки зрения многие процессуальные права имеют источником не права того, по отношению к кому совер­шается действие, а моральные соображения относительно того или тех, кто совершает действие.

Я не вполне уверен, что здесь верно выбрана отправная точка. Возможно, тот, по отношению к кому совершается действие, име­ет такие процессуальные права по отношению к тому, кто исполь­зует ненадежную процедуру. (Но в чем состоит жалоба виновною наненадежную процедуру? Что она, скорее всего, накажет его несоответствующим образом? Нужно ли сделать так, чтобы тот, кто использует ненадежную процедуру, выплачивал компенсацию наказанному им виновному человеку за нарушение его прав?) Мы уже видели, что наш довод в пользу того, чтобы охранное агентство наказывало сторону, использующую ненадежную про­цедуру, за наказание клиента, был бы более убедителен, если бы это было так. Клиент мог бы просто уполномочить свое агент - ство делать все необходимое для обеспечения его процессуальных прав. В порядке вспомогательного аргумента мы показали, что наш вывод остается в силе даже без предположения о сущест­вовании процессуальных прав. (Мы не имеем в виду, что таких прав не существует.) И в том, и в другом случае охранное агент­ство может наказать человека, использующего ненадежную или нечестную процедуру, который (против воли клиента) наказал одного из его клиентов, независимо от того, виновен был клиент i или нет, а значит, даже в том случае, если он виновен.