Политический миф

Понятие мифа вошло в общественные науки благодаря этнологам и исследователям первобытных культур. Мифами Полинезии за­нимался Бронислав Малиновский (Bronislaw Malinowski), а также один их создателей культурной антропологии Джеймс Джордж Фрезер (James George Frazer). Владислав Копалинский (Wladyslaw Kopalinski) в своем «Словаре мифов и традиций культуры» при­водит следующее определение мифа: «Традиционное сказание,

как правило, неизвестного происхождения, образно связывающее исторические события, должно, как правило, служить для объ­яснения каких-нибудь обычаев, верований, институтов или есте­ственных явлений». Речь все же идет —утверждает Мирча Элиаде (Mircea Eliade) — о sacrum (священном —прим. перев.), ибо только оно полностью реально, так что никто не может сопротивляться «правде мифа».

Миф отталкивается силой разума, его реабилитируют в XX в., когда миф становится одним из правил наделения полномочиями социо-политического порядка. Мйфы оживают в тот момент, когда данные политические концепции повторно активируют мотивы, побуждающие массы действовать. Миф — как пишет Станислав Фи - липович в работе «Миф и спектакль власти») (Stanislaw Filipowicz, 1988)— становится инструментом управления представлениями и воздействия на политические позиции, что позволяет эффективно осуществлять власть. Поле его действия — это воображение масс. Филипович помещает миф на сцене, где разыгрывается спектакль. Политика является театром: «одним из наиболее специфических театров событий является, несомненно, игра борьбы за власть». Как пример утонченной политической игры, он приводит меры правителя из «Государя» Никколо Макиавелли. «Мудрое правление заключается в правильной постановке спектакля власти. Правильной, следовательно, убедительной и действенной, выделяющей |.. ,| опре­деленную истину повествованием, которое узаконивает порядок». В частности, нацистская Германия разыграла «большую мистерию правления» основанную на мифе превосходства немецкого народа, однако нечто аналогичное происходило и с мифом о безошибочности «Великого вождя» — Сталина или Мао Цзэдуна.

Миф, в особенности, как орудие недемократического господства интересует Бжезинского и Фридриха. «Миф, как правило, является сказанием, касающимся прошлых событий, придающее им особое значение и содержание в настоящее время, тем самым укрепляется авторитет тех, кто осуществляет власть в определенном обществе» (К. Дж. Фридрих, 3. Бжезинский «Тотапитарная диктатура и ав­тократия»).

Миф становится политическим феноменом в первый раз, благо­даря Жоржу Сорелю и его «Рассуждении о насилии». Сорель противо­поставляет ему утопию. В его понимании та является ничем иным, как программой реформ. Зато миф описывает будущее, не как воз­можный общественный порядок, а как катастрофическое событие: «он сталкивает людей с катастрофой». Результатом действия мифа является «полное осуществление надежды на немедленное действие, благодаря чему легче, чем с помощью другого метода, люди могут изменить свои потребности, страсти, психическую активность». Его смысл выводится из глубин человеческой воли, его сила заключается в том, что он является делом веры. Таким образом, Сорель конструи­рует новый вариант мифа пролетарской революции. На этот раз поли­тическая воля трудящихся вызывает спонтанное движение сопротив­ления буржуазному порядку в виде всеобщей забастовки. «Благодаря им, мы знаем, что всеобщая забастовка является именно тем, за что я ее принимал: мифом, в котором содержится весь социализм, то есть организация представлений, способных инстинктивно вызвать все остальные чувства, которые отвечают различным формам борьбы, проводимой социалистами против современного общества».

Итак, чем же является политический миф? Генри Тьюдор (Henry Tudor) в работе «Политический миф» (1972) утверждает, что он всегда является сказанием, драматизированным повествованием о событиях в политическом обществе. Он одновременно становится инструментом объяснения современности с помощью событий про­шлого или событий будущих. Учет этого предоставляет не только объяснение, но также и практические аргументы. Если «миф явля­ется сказанием политического общества, которое действительно существует, то он может освятить конституцию этого общества, дать его членам уверенность в том, что они действуют в соответствии с волей судьбы и прославлять их достижения».

Мифам можно подчинить определенные политические идеи только тогда, когда — как считает Филипович — «миф поглощает историю», занимая ее место при объяснении действительности. Во-вторых, рождение мифа происходит тогда, когда пробуждаются надежды на «лучшее завтра». Следует добавить, что причинным элементом, этим causa efficiens, как правило, является утопия: аль­тернативный действительности мир, описанный как «земля обето­ванная» илиухрония — утопия, которая разыгрывается в далеком будущем.

Авторитет мифа, его сила заключается в сакральной сфере. Миф опирается на определенного рода откровения. Миф конкре­тизируется в образах, «имеет драматический характер», помещен в определенном пространстве и времени. Сила политического мифа заключена в его простоте и удовлетворении глубинных человеческих потребностей. Миф представляет определенные символы, ценности и образцы, апеллируя к глубинным структурам человеческой лично­сти. Одновременно, в каждом цивилизованном обществе мифы, осо­бенно политические мифы включены в идеологию, упорядочивают и поддерживают определенный политический порядок (даже если это ожидаемый политический порядок). Ведь политическая власть является не только набором устойчивых политических институтов, но она также некоторым образом, «окружена» набором групповых представлений о себе.