Политические элиты

В каждом обществе имеются лица, которые символизируют принци­пы современной жизни и олицетворяют фундаментальные для него ценности. В современных обществах, особенно, принадлежащих к атлантической цивилизации, появляется сложная сеть специали­зированных элит, связанных друг с другом самым разнообразным способом. Ведущие артисты, финансовые магнаты, политики, ученые очень влиятельны, однако в отдельных сферах с отличающей их от­ветственностью, источниками власти, видами селекции и награж­дения. Указанное разнообразие элит отражает плюралистический характер общества и одновременно способствует нему.

Любая активность и отвечающая ей сфера общественной жизни имеет свою элиту, однако, как отмечает Вильфредо Парето, есть один фактор, который дифференцирует элиты: некоторые из них имеют большое общественное значение, поскольку их деятельность при­обретает большой вес. «Элита» является нейтральным понятием, описывающим лиц, достигающих самых высших благ или обще­ственных ценностей, таких как власть, богатство, знание. Парето решительным образом обращает внимание на иррациональные пред­посылки человеческого поведения, которые он назвал «остатками» («гегуски»). Те неравномерно распределены между различными социальными слоями, поэтому следует разделить каждое общество на элиту и неэлиту. История является полем постоянной взаимной борьбы и формирования элит. Исторический процесс — это постоянная смена правящих элит, поскольку, до тех пор, пока элиты принимают в свой состав (кооптируют) новых членов, до тех пор они правят, держа в узде низшие классы. Если правящие классы закрывают доступ к власти, тогда самые сильные индивидуумы создают контрэлиту, которая со временем, пользуясь производными (деривациями) от новых рациональных обоснований (чаще всего, новой идеологии) приводят к смене правящего класса.

«Трактат по общей социологии» 1916 г. открывается двумя законами: (1) большинство человеческих поступков определяются чувствами, а не логическим мышлением; (2) человек, даже если его принудить к поступкам нелогическими мотивами, хочет связать их логическим образом с определенными принципами: поэтому он выдумывает их a posteriori, чтобы оправдать свои поступки. Оказывается, что большинство человеческих поступков вызыва­ется факторами, которые он называет «остатками», в то же время человек пытается объяснить их с помощью внешних актов обосно­вания — «производных» (derywacja). Парето обнаруживает шесть классов остатков: инстинкт комбинаций, склонность к выдумыванию новых вещей и к приключениям; незыблемость механизмов; склон­ность к упрочению и обеспечению; потребность проявления чувств во внешних действиях (символизация), связанных с социализацией; интегральность личности — склонность поддержания хорошего внешнего вида, занятий сексом. Из них два первых остатка важны для понимания возникновения и падения элит: концентрация пер­вых приводит к тому, что человек является «открывателем». Другие остатки делают из него консолидирующий (усиливающий, объ­единяющий) фактор. Отсюда следует, что если преобладает первый остаток, то представитель экономической элиты является «спекулян­том», представитель политической элиты — «лисом», в то же время при преобладании второго остатка представитель элиты является «рантье» или «львом» (в этой политической терминологии он явно ссылается на Макиавелли). Подобное различение необходимо ав­тору, чтобы сформулировать одну из наиболее известных теорий «циркуляции элит», которая предполагает, что не только новые политические и экономические элиты заменяют старые, однако, прежде всего, изменяется доминирующий остаток в данной элите: «консолидаторы» сменяются «инноваторами», а затем инноваторы — снова консолидаторами. Набросок этой теории появился уже в статье «Применение социологической теории» (1901).

Циркуляция элит происходит нерегулярно, но непрерывно. «Кон­солидаторы» более склонны применять физическую силу для под­держания существующего порядка, что имеет большое значение в кризисные моменты. Социальное равновесие поддерживается по­средством смешивания указанных двух компонентов. Это происходит только тогда, когда возникает необходимость в открытом привлечении новых членов в господствующую элиту. Если процесс кооптации пре­кращается, может произойти даже революция «Когда религиозно-гу - манитарные чувства находятся в стадии роста, элита становится более мягкой, деликатной, более человечной и менее способной защищать свою собственную власть». В то же время «Новая элита, которая пыта­ется заменить старую, или отобрать у нее власть и славу, не признает, что имеет такие намерения. Вместо этого она узурпирует руководство всеми угнетенными, декларирует, что делает это не для своего блага, а для блага всех угнетенных; и под такими лозунгами они идут в бой, но уже во имя прав всех граждан определенного класса».

Ему вторил в том же духе Гаэтано Моска (1858-1941), который в «Элементах политической науки» (1896) писал: «Во всех обще­ствах — от тех, что очень слабо развиты и с трудом входят в мир цивилизации, до наиболее развитых и наиболее мощных — появля­ются два класса людей, правящий класс и класс управляемых. Первый класс, всегда менее многочисленный, узурпирует все государственные функции, монополизирует власть и извлекает из нее выгоду, тогда как второй, намного более многочисленный, управляется и повинует­ся приказам первого на основании принципа более или менее закон­ного, более или менее произвольного и прибегающего к насилию».

Элитаристские концепции строились на принципе противодей­ствия идее суверенитета, а также институтам парламентской демо­кратии. Моска считал очевидной «фальшь парламентской легенды», указывая на абсурдность понимания принципа представительства народа как свободного и спонтанного переноса суверенитета, пере­ходящего на тех, кто был избран. Аналогично, Парето писал о «фик­ции представительства народа», всюду открывая существование правящего класса. Фундаментальный вопрос касается характера элиты. Является ли она «компактным и монолитным целым», объ­единенным общими интересами (Моска), или же преимущество элиты вытекает из факта разделения и специализации? Появляется проблема мотива политической компетенции. В частности, Роберт Михельс делал упор на этой проблеме: монополия проистекает из возможности посвятить свое время политической деятельности, познанию механизмов общественной жизни, «глубокому знанию со­циальных шестеренок, в особенности, движений и функционирова­ния политической машины». Так рождается его теория политической олигархии, независимо от идеологического семейства политической партии (его особенно интересовало функционирование германской социал-демократической партии).

Проблема компактности и монолитности политической элиты была поднята современными американскими политологами Миллсом и Далем, но уже в условиях демократии. Первый из них в «Правя­щей элите» (1956) усматривает существование одной сплоченной элиты, даже в демократических обществах, второй же создает так называемую плюралистическую концепцию элит. Количественные исследования, в свою очередь, указывают на процесс рекрутирования и социальной селекции политических элит. Патнем, на примере четы­рех западных стран проводит сравнительное исследование процесса селекции политических элит из различных социальных слоев:

Из количественных исследований однозначно следует, что ре­крутирование политических элит в консолидированных демокра­тиях происходит из состава общественных элит. Как же различить: преобладает ли профессиональное положение, общественный престиж или же статус в обществе? В этом нам помогут рассуж­дения выдающегося французского социолога Пьера Бурдье (Pierre Bourdieu) и Сюзанны Келлер (Susanne Keller). Пьер Бурдье в «Distinc­tion,» (1984) создает динамическую теорию социальной структуры: это многомерное пространство, в котором перемещаются по траекто­риям индивидуумы, снабженные различным капиталом. Индивиду­умы вовлечены в непрерывную «классификационную» борьбу, т. е. в борьбу, во время которой ведутся переговоры об общественном значении отдельных общественных положений, их пределах и груп­повых идентификациях данной социальной, профессиональной группы и т. д. Согласно Бурдье, классовые границы, определяемые социологами, существуют только на бумаге, тогда как социальные пространства существуют на самом деле. В указанных простран­ствах находятся положения или роли, вокруг которых формируются социальные классы (которые трактуются как нейтральные социоло­гические понятия). Многомерная концепция социальной структуры позволяет четко выделить несколько типов социальных ресурсов, которые Бурдье называет «капиталом». Это капитал экономический, культурный, социальный и символический (иногда вводят его допол­нительные виды, например, артистический, академический и т. п.). Экономический капитал определяется обладанием собственностью, культурный — с помощью уровня образования, социальный —через занимаемое положение в сети общественных отношений. И, наконец, символический капитал определяется способностью индивидуума обменивать социальный или культурный капитал на экономиче­ские привилегии. Во Франции положение в социальной структуре определяется, в частности, владением экономическим и культурным капиталом, с тем, однако, что обладание экономическим капиталом играет главную роль. Индивидуумы, обладающие культурным капи­талом (например, врачи, академики, выдающиеся специалисты и т. п.) принадлежат к элитной группе в рамках доминирующего класса.

С этой точки зрения, можно задуматься о типах элит, а также о способах, с помощью которых они возникают. Сюзанна Келлер вы­деляет стратегические элиты, которые влияют на жизнь всего обще­ства, и частичные элиты. Элита, как замечает она, это одна из четырех форм социального лидерства наряду с правящей кастой, аристократией и правящим классом. Итак, в ситуации, когда один социальный слой наделен главными общественными функциями, формируется общая культура, а также сотрудничество поверх границ элит. Выполняемые элитами функции специализированы и дифференцированы, те же черты, которые отличают их — это таланты и особые способности (а не узы крови или богатство). Основными детерминантами пере­хода от предшествующих форм лидерства к стратегическим элитам, являются: прирост населения, профессиональная дифференциация, разнообразие стилей жизни, этических идеалов и бюрократизация.

Разделению общества на множество групп и слоев отвечает сплочение вокруг символического центра, который воплощает общие и устойчивые черты дифференцированного целого.