Новые общественные движения

Политика западноевропейских демократий после II Мировой войны основывалась на широком либерально-демократическом консенсусе, который был достигнут в рамках «государства благосостояния». Согласие опиралось на три фундаментальные опоры. Во-первых, инвестиционные решения остались в руках частных собственников и менеджеров, несмотря на то, что в экономике свободной конкурен­ции появились элементы контроля и планирования. Во-вторых, ука­занный капиталистический механизм роста поддержала организация мира труда, видя в нем наиболее справедливый способ распределения национального богатства и социальной безопасности. Постоянный экономический рост был принят профсоюзами и социалистическими партиями в рамках «системной лояльности». В-третьих, наконец, формы политической организации основывались на демократических институтах и ценностях; был принят принцип представительства, а также партийное соперничество. Это было особенно существенным для Германии, где существовал глубокий раскол между субъектами гражданского общества (профсоюзы, работодатели, церкви) и поли­тическими институтами — речь идет, в особенности, о политических партиях, которые не выполняли функции «агрегации» по отношению к общественным ожиданиям.

Таким образом, появились новые общественные институты, названные «новой политикой» (Конрад Хильдебрандт/Konrad Hildebrandt/и Рассел Дж. Долтон/Russel J Dalton) или «новым популиз­мом» (Юрген Хабермас/Juergen Habermas/). Новые движения сделали политическими те проблемы, с которыми с трудом удается справиться в рамках дуалистического универсума общественных действий, лежа­щего в основании либеральной теории политики. Они предъявляют притязания на такую сферу, которая не является ни «частной» (част­ной в смысле исключения из узаконенного вмешательства других лиц), ни «публичной» (в смысле признания ее объектом узаконенных действий со стороны политических институтов и субъектов). Пространством действий этих движений является область неинституцио­нальной политики, чего не предусматривала ни доктрина, ни практика либеральной демократии и государства благосостояния.

В поле «новой политики» появились — как утверждает Клаус Оффе (Claus Offe), давний энтузиаст «Новых левых» — четыре типа движений. Это были движения экологические, защищающие права человека (в том числе, феминистские движения), пацифист­ские и движения в защиту мира, а также движения, вовлеченные в «общественное» производство и распределение благ и услуг. Пере­численные движения характеризует заинтересованность «миром жизни» (человеческим телом, здоровьем, продуктами питания), окру­жающей средой (локальным сообществом, городом), национальным и этническим наследием. Кроме того, можно выделить значимые для этих движений ценности: автономность и идентичность, а также их организационные корреляты (децентрализацию, взаимопомощь) как противовес «системе», которая манипулирует, контролирует, приводит в состояние зависимости, а также размывает ответствен­ность государства с помощью разросшейся бюрократии.

Третья парадигма — как говорит Оффе — это образ действия общественных движений: (1) «внутренний образ действий» слабо структурирован; они не выделяют ни своих представителей, ни чи­новников, не формируют членских ролей, у них нет обязательных взносов или программ, (2) «внешний образ действий» основывается, главным образом, на тактике протеста и требований с помощью де­монстраций, а также использовании большой массы людей. Помогает при этом рассмотрение окружающего мира в категориях антиномий: мы или они, победа или поражение, сейчас или никогда.

В политическом плане это означает, что новые общественные движения размещаются вне горизонтальной системы правые-левые, так же, как и вне вертикальной системы, основанной на обществен­ной дифференциации (иерархии богатства и статуса).