Власть и монополия на законное насилие

Под властью подразумевается способность ее субъекта (отдель­ной личности, группы людей, организации, партии, государства) на­вязать свою волю другим людям, распоряжаться и управлять их дей­ствиями, будь то насильственными или ненасильственными средства­ми и методами. Власть возникла с возникновением человеческого об­щества и вместе с ним прошла длинный путь развития. Необходимый элемент общественной организации, без которого невозможны жизне­способность и функционирование общества, власть призвана регули­ровать взаимоотношения между людьми, между ними, обществом и государственно-политическими институтами.

Одна из главнейших задач государства - это разрешение проти­воречия между необходимостью порядка и разнообразием интересов в обществе, сопряженных с конфликтами. С этой точки зрения госу­дарство и власть в целом призваны навести порядок и рациональную организацию в социально-политический процесс, обуздать стихию человеческих страстей. Поэтому естественно, что и государство, и власть самым тесным образом связаны с насилием. Еще Гоббс (про­должая в этом вопросе традицию Макиавелли) усматривал главный признак государства в ’’монополии на принуждение и насилие”. С тех пор этот тезис в разных редакциях стал общим местом в большинстве теорий государства.

Наиболее завершенную разработку данный тезис получил у М. Вебера. Он, в частности, утверждал, что государство невозможно определить социологически в терминах его целей или того, что оно делает, поскольку невозможно исторически показать, что какая-ли­бо конкретная задача или функция специфична для государства. По­этому, говорил Вебер, четко очерченный признак государства следу­ет искать в средствах, которые оно использует. Таким средством, по его мнению, и является насилие. Как считал Вебер, ’’государство есть то человеческое сообщество, которое внутри определенной области - ’’область” включается в признак! - претендует (с успехом) на моно­полию легитимного физического насилия. Ибо для нашей эпохи ха­рактерно, что право на физическое насилие приписывается всем дру­гим союзам или отдельным лицам лишь настолько, насколько госу­дарство со своей стороны допускает это насилие: единственным источником ’’права” на насилие считается государство”.

Исходя из этой посылки, М. Вебер рассматривал государство как ’’отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитим­ное (т. е. считающееся легитимным) насилие как средство. Таким об­разом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господст­вом, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует”. Хотя сущность государства и власти, по­литического в целом, как будет показано ниже, и нельзя свести все­цело к отношениям господства и подчинения, все же с точки зрения власти и властных структур эти отношения отличают политическое от других сфер общественной жизни. Более того, государство, власть и насилие немыслимы друг без друга. Хотя, подчеркнем это, насилие не является единственным средством государства. Но для него это средство специфическое.

Естественно, ибо государство, особенно если речь идет о совре­менном государстве, в котором как бы в едином организме сочета­ется множество разнообразных конфликтующих, зачастую несовме­стимых друг с другом интересов, устремлений, установок и т. д., не в состоянии обеспечить выполнение своей главной функции по реа­лизации общей воли своих подданных одними только уговорами или же полагаясь на их сознательность и добрую волю. Мировая история еще не знала государства без механизмов и средств предотвращения и наказания уголовных правонарушений, без системы исправитель­ных учреждений. Насилие или угроза применения насилия являют­ся мощным фактором, сдерживающим людей от всякого рода пополз­новений на жизнь, свободу, собственность других членов общества. Непременным атрибутом государства являются человек с ружьем, армия, полиция, призванные гарантировать внутреннюю и внешнюю безопасность как самого государства, так и всех без исключения его подданных. Они составляют инструмент силового обеспечения поли­тики государства. В этом контексте прав французский мыслитель конца XVIII - начала XIX в. Ж. де Местр, который говорил: ”Бог, со­творивший власть, сотворил и наказание... палач сотворен вместе с миром”.

Государство отличается от всех других форм организации людей тем, что оно располагает военной силой и судебно-репрессивным ап­паратом. Не случайно при определении политического К. Шмитт осо­бое значение придавал jus belli - праву вести войну. Объясняя свою мысль, он говорил, что государство, выступающее как единство, по­литического, вправе требовать от всех тех, кто принадлежит к дан­ному конкретному народу, быть готовыми идти на смерть в войне с врагами. ’’Благодаря этой власти над физической жизнью людей, - писал К. Шмитт, - политическое сообщество поднимается над сооб­ществом или обществом любого другого рода”. Иначе говоря, госу­дарство вправе не только применить к своим подданным в случае не­обходимости насилие, но и требовать от них служения государству с оружием в руках для применения вооруженного насилия к врагам самого государства.

При этом необходимо учесть следующее обстоятельство. В прин­ципе насилие может быть применено и нередко применяется родите­лями в отношении своих детей, руководителем той или иной органи­зации - в отношении ее членов, директором предприятия - в от­ношении своих подчиненных и т. д. Но все дело в том, что в любом из этих случаев действия применяющих насилие противоречат закону. Более того, закон запрещает такие действия под угрозой применения к ним самим насилия. Что касается государства, то формы, средст­ва, условия использования им насилия или угрозы применения на­силия строго определены и регламентированы законом. Поэтому и говорят о легитимном, или узаконенном, насилии со стороны госу­дарства. Важно учесть также не только легитимность насилия, при­меняемого государством, но и то, что только ему принадлежит это исключительное право. Коль скоро все граждане независимо от со­циального положения, национальной, религиозной, профессиональ­ной или иной принадлежности равны перед законом, то ни один из них не вправе (кроме тех случаев, которые предусмотрены законом) применить насилие в отношении другого человека. Это касается и разного рода организаций, объединений, союзов, заинтересованных групп и т. д.

Другими словами, право применения или угрозы применения насилия отнято у всех индивидов и коллективов, составляющих общество, и сосредоточено у государства. Государство не просто на­делено правом на применение насилия, а пользуется исключитель­ным правом, то есть монополией на применение насилия. Поэтому-то и говорят, что государство обладает монополией на легитимное, или узаконенное, насилие. Из этого можно сделать вывод, что государ­ство обладает публичной властью, то есть прерогативами отдавать приказы и принуждать повиноваться этим приказам, что обеспечи­вается, в частности, монополией на легитимное насилие.

В соответствии с концепциями современных теорий верховная государственная власть имеет некие границы, которые она не вправе преступать. Это - неотчуждаемые права личности на жизнь и свободу мысли от внешнего вмешательства. Как подчеркивал П. И. Новгород­цев, императивом для верховной власти остается ’’идея суверенитета народа и личности”. Между правом, государством и отдельно взятой личностью существует некий договор относительно этих неотчуждае­мых прав личности на жизнь, свободу и независимость, договор, под­крепленный ’’народовластием и парламентаризмом” в конституции. Гарантией сохранения и реализации прав личности Новгородцев счи­тал строгое разделение прерогатив и функций властей, призванное не допустить перекоса в пользу какой-либо ветви власти, в том чис­ле и ’’деспотизма парламента”. При этом он всячески подчеркивал, что ’’под единой властью... не разумеется, конечно, власть единолич­ная”.

Очевидно, что в современную идею суверенитета органически встроены принципы, не допускающие ее использования в целях уста­новления деспотизма, будь то исполнительная или законодательная ветви власти или отдельное лицо. В значительной мере эти принципы реально воплощены в системе разделения властей на три главные равносущные друг другу ветви - законодательную, исполнительную и судебную. Разделение властей отражает конкретные интересы конкретных социальных и политических сил, их борьбу и взаимодей­ствие.

Суть теории разделения властей можно наглядно продемонстри­ровать на примере конституции США. Здесь законодательная власть сосредоточена в конгрессе, состоящем из двух палат: сената и палаты представителей. Исполнительная власть передана президенту страны как главе государства и одновременно главе правительства, а су­дебная власть - Верховному суду США, а также судам, учрежденным конгрессом. Здесь суть системы ’’сдержек и противовесов” состоит в следующем. Конгресс принимает законы, но каждый из них пред­ставляется президенту, который вправе не подписать его, наложив на него вето, и возвратить со своими возражениями в конгресс для пов­торного рассмотрения. Президент наделен правом заключать между­народные договоры, которые, однако, подлежат одобрению сенатом. Президент назначает высших должностных лиц, судей Верховного суда, послов, но ”по совету и с согласия сената”. Конгресс наделен полномочиями объявить импичмент президенту в случае совершения им противоконституционных действий. Верховный суд имеет право объявить неконституционными акты конгресса и президента. Из этих положений следует, что разделение властей означает не их сепарат­ность, а их равновесие, сбалансированность, их способность в тесном взаимодействии и переплетении обеспечивать систему взаимных сдержек и противовесов.

При анализе власти неизбежно возникает вопрос о ее соотноше­нии с политическим влиянием и политическим авторитетом. По мне­нию некоторых авторов, влияние - наиболее всеохватывающее из этих понятий, поскольку соединяет все формы убеждения, давления, принуждения и т. д. Выделяется также принуждение, рассматривае­мое как вид влияния, характеризующийся высокой степенью оказы­ваемого давления, как экономического, социального, политическо­го, так и проявляющегося в запугивании или применении насилия. В этом аспекте власть представляет собой систему отношений господ­ства и подчинения, главная цель которого состоит в обеспечении вы­полнения директивы, приказа, воли и т. д. с помощью влияния, авто­ритета, разного рода санкций и прямого насилия.

Таким образом, с функциональной точки зрения задача власти состоит в реализации целей управления. Здесь власть призвана осу­ществлять отношения господства и подчинения между правителями и управляемыми. Государство невозможно представить себе без властвования, господства и подчинения. Более того, можно сказать, что феномен власти имманентно присущ обществу. Но вместе с тем следует особо подчеркнуть, что власть имеет множество различных источников и опор и представляет собой многосторонний феномен, различающийся по своим масштабам, авторитету, объему и стоимос­ти. Выделяются различные формы проявления и функционирования власти: насилие и принуждение, наказание и поощрение, контроль и управление, соперничество и сотрудничество. Она может носить как негативный, так и позитивный характер. Поэтому очевидно, что власть нельзя свести всецело к функции насилия. Она проявляется в различных ипостасях.

Социальная система власти, будучи некоторой целостностью, включает ряд подсистем - правовую, административно-управленчес­кую, военную, воспитательно-образовательную и т. д., в которых как по горизонтальному, так и по вертикальному срезам устанавливают­ся определенные, характерные для каждой из них, отношения. Власть необходима в качестве первостепенного условия реализации права, служащего краеугольным камнем государства. В то же время власть подчиняется праву, призванному четко определить властные прерогативы и функции государства. С учетом всего этого можно ска­зать, что власть - это своеобразная система коммуникации между различными ее субъектами, субъектами и объектами, между двумя или более лицами или сторонами, участвующими в системе властных отношений, а не просто достояние одной из сторон. ’’Власть, - подчер­кивал Т. Парсонс, - занимает в анализе политических систем место, во многих отношениях сходное с тем, которое занимают деньги в эко­номических системах”. В этом смысле, по справедливому замечанию К. Дойча, власть представляет одно из ’’платежных средств” в поли­тике, которое применяется там, где не срабатывает влияние или доб­ровольное согласование действий. Она выполняет функции по регу­лированию групповых конфликтов и осуществлению коммуникации внутри системы.

С этой точки зрения власть сильна и дееспособна не тогда, когда она всемогуща и прибегает к силе, не в качестве primo ratio, а в качестве ultima ratio, когда проявляется максимум заботы о членах общества и обеспечиваются оптимальные условия для их безопаснос­ти и самореализации. Злоупотребление властью, подавление свободы граждан заложены не в сущности самой власти, а в необоснованной и неоправданной ее концентрации. В этом контексте нельзя забывать то, что политика - это не только насилие или угроза применения на­силия, наказание и конфликт, но и обещания, вознаграждения, со­трудничество, обмен и т. д. В методологическом плане власть как от­ношения между двумя или более партнерами опирается на общепри­нятые или юридически закрепленные в данном обществе ценности и принципы, определяющие и регулирующие место, роль и функции как отдельного человека, так и социальных групп в системе общественных и политических отношений.

Государство, как носитель и субъект власти, обладая специаль­ным профессиональным аппаратом, выполняет основные функции по управлению делами общества и распоряжается его природными, ма­териальными и людскими ресурсами. Среди этих функций важное место занимают управление социальными и экономическими процес­сами, сферами духовной жизни, регулирование социальных, нацио­нальных, международных отношений, обеспечение национальной безопасности и общественного порядка, гарантирование соблюдения общеобязательных норм и правил игры в обществе и государстве и т. д.

Заключая все изложенное, еще раз подчеркну, что центральное место в мире политического занимают власть и ее главный носи­тель - государство. Но остается невыясненным вопрос о том, как со­относятся мир политического в целом с политической системой и она, в свою очередь, с государством и властью. Правильно ответить на этот вопрос можно, лишь выяснив, что такое политическая си­стема.