Противоречие между равенством и свободой, реальным и идеальным

При решении проблемы справедливости перед любым ПОЛИТИКОМ так или иначе встает вопрос о свободе и равенстве, правах и обя­занностях человека и гражданина, гражданском обществе и госу­дарстве. Ключевое место здесь занимает идея свободы. С этой точки зрения свобода составляет важную, но не единственную сущностную характеристику человека. Будучи разумно-нравственным сущест­вом, человек живет и действует, не только преследуя собственные эгоистические цели и интересы, но и неся в себе сознание сверхличных, стоящих над ним начал и законов. О собственной свободе он может говорить лишь в ее согласии со статусом другого человека. Человек, взятый сам по себе, без соотнесенности с другими людьми, не может быть мерой всех вещей. В этом качестве он может высту­пать лишь как существо нравственно-разумное, руководствующееся основополагающими морально-этическими нормами и установками, составляющими некую невидимую ось, обеспечивающую сущност­ное единство общества.

Источник и права, и нравственности - личная свобода. Сам факт утверждения гражданского начала тесно связан с упрочением идеи свободы личности. Максимум гражданской свободы обеспечивает максимум нравственной свободы. Как писал П. Б. Струве, ”в свободе решения заключается непременное условие нравственности действования. В свободе действования заключается непременное условие осуществления или действительности нравственного решения. Все, что делает невозможным свободу моего действования, посягает и на всякое нравственное решение, содержанием которого является это действование. Оно упраздняет его как действование”.

С точки зрения определения приоритетности целей и средств их достижения актуальна проблема соотношения идеального и реаль­ного в политике. Как выше указывалось, этика, в том числе и поли­тическая, включает элемент идеала и, соответственно, идею о ко­нечных целях общества. Естественно, что в точке пересечения эти­ки и политики особую актуальность приобретает вопрос об общест­венном идеале, а также соотношении целей и средств. ’’Что всегда превращало государство в ад на земле - так это попытки сделать его земным раем”, - писал Ф. Гёльдерлин. Попытка определить ко­нечную цель политического действия, тем более реализации идеала совершенного общества, в сущности, не согласуется с основными принципами как моральной философии, так и теории эволюции. ”В истории, - писал Н. Бердяев, - нет по прямой линии совершающе­гося прогресса добра, прогресса совершенства, в силу которого гря­дущее поколение стоит выше поколения предшествующего; в исто­рии нет и прогресса счастья человеческого - есть лишь трагическое, все большее и большее раскрытие внутренних начал бытия, раскры­тие самых противоположных начал, как светлых, так и темных, как божественных, так и дьявольских. В раскрытии этих противоречий и в выявлении их и заключается величайший внутренний смысл исторической судьбы человечества”. Поэтому ”ни в коем случае нельзя утверждать постоянное нарастание положительного за счет отрицательного, как это утверждает теория прогресса”.

При разработке того или иного общественного идеала необходи­мо исходить из постулата о свободе бесконечного развития, а не це­ли достижения законченной гармонии всех аспектов жизни. Подобно тому, как видимый физический горизонт есть всего лишь иллюзия, за которой простирается бесконечность, осмысленный человеком мо­ральный горизонт также является иллюзией, за которой лежит бес­конечность действий и устремлений. Понятие бесконечности есть фундамент общего миропонимания, оно должно быть краеугольным камнем также моральной философии. Как писал П. Новгородцев, путь морального прогресса - это путь постепенных исканий и стрем­лений, не останавливаясь на достигнутом и преодолевая препятст­вия. Здесь речь может идти не о достижении конечных целей и окон­чательных решений, а о непрекращающемся стремлении к осущест­влению вечного идеала. Этот идеал, собственно говоря, и может су­ществовать как идея, утопия, отдаленная цель, которую невозможно в полной мере достигнуть, но к которой люди всегда будут стремить­ся. Но на пути реализации этих стремлений они идут к более совер­шенному обществу, с более гуманными, свободными, демократичес­кими отношениями.

Мы часто говорим о том, что такой-то партии, придя к власти, не удалось реализовать все свои программные установки, обещания и т. д.; что такому-то идейно-политическому течению не удалось сфор­мулировать программу, в полной мере соответствующую существую­щим реальностям; что государство благосостояния или, скажем, про­грамма ’’великого общества” Л. Джонсона потерпели неудачу в ре­шении проблем бедности и социального равенства и т. д. Это говорит не столько о несостоятельности той или иной программы, предлагае­мой определенным идейно-политическим течением, сколько о не­возможности втиснуть все многообразие социального бытия в про­крустово ложе схем и проектов, составленных в кабинетной тиши.

Утверждают, что один из средневековых королей Испании, король Кастилии и Леона Альфонс X, в XIII в. заявлял, что если бы бог посо­ветовался с ним, когда создавал мир, то он получил бы неплохой совет. Возможно, нам следует возблагодарить всевышнего за то, что он не обратился к самонадеянному монарху за таким советом.

Вечная антиномия между идеалом и реальностью постоянно само - воспроизводится, поскольку не может быть реальности статичной, неизменной, раз и навсегда утвердившейся. Всякая идеальная конст­рукция в общем и целом создается путем экстраполяции количест­венных переменных и параметров наличного состояния на будущее, которое имеет собственную систему детерминации, приоритетов и предпочтений. В данном контексте легче понять принципиальную невозможность разрешения антиномии между свободой и равенст­вом. Обе эти категории представляют собой желательные для боль­шинства людей, но практически недостижимые идеалы. Теоретичес­кое допущение полной реализации идеала свободы предполагало бы ущемление равенства. И наоборот, полная реализация идеала ра­венства - ущемление свободы.

Если я не стою за себя, то кто встанет за меня?

Если я только за себя, то кто я?

Если не сейчас, то когда?

Если принять за отправную точку это изречение из Талмуда, то одинаково несостоятельными с точки зрения морали окажутся как учения, проповедующие неограниченный индивидуализм, так и уче­ния, предлагающие полное самоотречение человека в пользу об­щества. Несостоятельны и все те учения, которые требуют жертво­вать благосостоянием и счастьем ныне живущих во имя будущего, для не родившихся еще поколений. Как подчеркивал А. И. Герцен, каждое поколение - это свой собственный мир, ’’цель для каждого поколения оно само”, и нельзя приносить его в жертву, превращая в опору, призванную всеми своими силами поддержать свод еще неспроектированного и непостроенного здания, предназначенного для будущих поколений. Сама постановка вопроса об ’’окончатель­ном решении”, полной реализации той или иной идеальной модели или конечной цели чревата огромными опасностями для самой чело­веческой свободы и, соответственно, опасностью аннигиляции самой морали и нравственности. Тот, кто верит в возможность окончатель­ного решения всех проблем человечества путем создания совершен­ной общественно-политической системы, будет готов заплатить за это любую цену, в том числе, как это продемонстрировали тоталитарные режимы, миллионы, десятки миллионов человеческих жизней. По самой логике вещей, этот режим готов подавлять и уничтожать своих оппонентов, если они не разделяют его цели, искоренять все ерети­ческие, по его мнению, взгляды. Поскольку путь к цели далек и долог, необходимо принимать меры, призванные обеспечить постоян­ство цели путем подавления всякой критики, ликвидации всякой оппозиции, насаждения убеждения в мудрости и всемогуществе предводителя в движении к намеченной цели и т. д.

Один из важнейших принципов такого утопизма состоит в том, что каждая наступившая эпоха будет приноситься в жертву тем, ко­торые придут после нее, и так до бесконечности. О том, что реали­зация этого принципа может привести к непредсказуемым, траги­ческим последствиям, красноречиво свидетельствует опыт тотали­тарной системы в Советском Союзе. Здесь подчинение всех аспек­тов жизни цели строительства так называемого "светлого коммунис­тического будущего”, всего и вся, в том числе и морали, классовой идеологии, придание безусловного приоритета классовым или ка­ким-либо узкогрупповым интересам перед интересами всего общест­ва, перед правами и свободами отдельной личности обернулись игно­рированием идеи самоценности и неповторимости каждой личности, потерей личными правами и свободами значимости естественных и неотчуждаемых. Личность растворяется в безликой массе, она пре­вращается в одну из бесконечного множества статистических еди­ниц, в совокупности составляющих население страны. При таком по­ложении вещей уже неправомерно говорить о разумно-нравственной сущности отдельной личности.

Очевидно, что проблему соотношения политических целей и средств адекватно невозможно разрешить, основываясь, как это пы­тался делать Ф. В. Ферстер, на постулате ”из добра может следовать добро, из зла - лишь зло”. Как показывает исторический опыт, в сфе­ре властных отношений наидостойнейшего из людей подстерегает множество соблазнов. Как говорили древние греки, власть выявляет истинную суть человека. Приходится констатировать, что последняя слагается из константных и переменных величин, где божественное перемежается с сатанинским, благородное - с низменным, истинно человеческое - с неандертальским, устремленность ввысь - с дья­вольской одержимостью и т. д.

Очевидно, что не всегда человек выдерживает испытание вла­стью и нередко в нем второе начало одерживает верх. Поистине, как говорил один из героев Честертона отец Браун, "можно удержаться на одном уровне добра, но никому еще не удавалось удержаться на одном уровне зла”. К сожалению, за примерами, свидетельствую­щими о верности этого суждения, нам вовсе не нужно обращаться к отдаленным временам или странам - в нашей сегодняшней жизни примеров тому предостаточно. К тому же не всегда человек или идея выступают на общественно-политической авансцене в своем истин­ном обличье. Бывает, что великие идеи приходят в мир в обнимку со злом, а бывает и так, что, как говорил еще Ф. М. Достоевский, зло приходит в мир в маске добра. Нужно ли здесь напоминать о том, что который раз в истории разного рода лжепророки, претендовав­шие на осчастливливание всех людей, на деле оборачивались сущими антихристами и бессовестными злодеями, принесшими неисчисли­мые бедствия своим да и чужеземным народам.

Выдвигая хорошие на первый взгляд, а то и прекрасные идеи, мы не вправе забывать о реальностях, тем более подгонять их под эти реальности. В этом контексте интерес представляет проводившееся П. Сорокиным разграничение в подходах к этике между неокан­тианством и социологией. Первый говорит словами С. Лотце: ”Я все еще убежден, что иду правильным путем, когда ищу в том, что долж­но быть, основание того, что есть”. Второй же, наоборот, утверждает: ”В том, что есть, мы ищем то, что должно быть”. Однако, как пред­ставляется, здесь нельзя допустить проведения непреодолимой ли­нии разграничения между миром сущего и миром должного. Если нет резко очерченной грани между ними, то нет резко обозначенной границы между вопросами власти и вопросами морали. Идеальная цель, как бы далека и возвышенна она ни была, должна принадле­жать реальному миру. Важное место в нашей жизни занимает выбор между возможностями, предоставляемыми реальными условиями, и обстоятельствами. Разумеется, можно пассивно наблюдать, плыть в водовороте политических событий и процессов. Но все же политика немыслима без решений, а всякое решение сопряжено с выбором из двух и более вариантов. По справедливому заключению Р. Даля, среди наиболее важных вопросов, касающихся политического выбо­ра, можно назвать следующие:

1) Какая из всех форм политической культуры наилучшая?

2) Кто компетентен наилучшим образом управлять?

3) Какую политику следует правительству проводить?

Ответы на эти вопросы можно найти на двух уровнях: на более высоком, абстрактном, или философском, когда речь идет, например, о природе общественно-политической системы вообще (демократия, авторитаризм, тоталитаризм и т. п.), и на более практическом, когда речь идет о каком-либо конкретном политическом вопросе. На при­нятие решения непосредственное влияние оказывает то, как прини­мающий его человек оценивает мир, свое место в нем и происходя­щие события. Оценки, на основе которых принимаются решения, мо­гут быть сознательными или бессознательными, простыми или слож­ными, тщательно продуманными или поспешными, основанными на солидной или поверхностной информации.