Традиция и ритуал

Ритуал занимает основополагающее место в любой традиции, как религиозной, так и светской. Согласно определению Юрия Левады (1930—2006), всякий ритуал есть «сложная форма символического действия, используемая в культовых системах, а также в различных типах социального поведения как средство закрепления отношения субъекта (или группы) к священным объектам, особо значимым этапам общественной или человеческой жизни, а также статуса и принадлежности к определенной группе» (Левада 2001). Представляя набор символических действий, связывающих индивидуального субъекта с системой социально-ценностных отношений, ритуал поддерживает и постоянно реанимирует традицию. По словам Элиаде, «для традиционного человека имитация архетипической модели есть реактуализация мифического момента, в который впервые был явлен данный архетип, ... все ритуалы имитируют божественный архетип» (Элиаде 1987: 84—85). Иными словами, ритуальные действия означают непрекращающееся возвращение к истокам, заново освежающее рутинные и повседневные практики высшим смыслом. Именно поэтому в ряду ритуалов наиболее значительное место занимают ритуалы перехода (rites de passage), утверждающие сакральный характер наиболее фундаментальных переходов — например, между жизнью и смертью или детством и взрослым состоянием (Нечипуренко 2002; Тэрнер 1983).

Любые ритуалы фиксируются в соответствии с той или иной традицией, а их пересмотр считается оправданным лишь в том случае, если при этом традиция, как предполагается, «очищается», становится более «аутентичной». Так, христианский мистик, в поисках духовного просветления отказывающийся от установленного и поддерживаемого церковью ритуала и вступающий в непосредственный контакт с божеством, разрушает религиозную традицию. Подобное поведение во все времена подвергалось гонениям и преследованиям со стороны институтов, которые брали на себя роль хранителей традиционных устоев. Аналогичная логика нередко проявляется и в деятельности секулярных институтов. Это не удивительно, поскольку, по справедливому наблюдению Шилза, «ни одно поколение, включая даже нынешнее, живущее в эпоху беспрецедентных гонений на традицию, не создает собственные верования, правила поведения, общественные институты» 1983: 38). Следовательно, невозможно представить себе социум, развивающийся вне рамок традиции и полностью отказавшийся от ритуалов.

Ритуалы являются единственным инструментом передачи традиции в тех общественных системах, которые еще незнакомы с письменностью; с утверждением текстовых методов ее трансляции традиция структурируется, приобретая иные формы, а отношение к ней становится более критическим. Тем не менее, даже утрата традицией сакрального измерения не лишает ритуальное поведение ценности и значимости; светские ритуалы не менее действенны, нежели ритуалы религиозные, выполняя, по сути, аналогичные задачи. «Формировавшиеся в процессе секуляризации публичной и частной жизни светские ритуалы в значительной мере унаследовали внешнюю (в том числе психологическую) структуру соответствующих культовых актов, лишив их сакрального содержания» (Левада 2001). Подобно своим религиозным аналогам, светские ритуалы фиксируют значимость приобщения индивида к социальному целому и его ценностям. Они исключительно важны в процессе реализации традицией ее общественно-политической роли.