Глобализация и Россия

Процессы глобализации и дискуссии о ней достигли нашей страны и потрясли ее со значительным опозданием. Шок от глобализации оказался тем более сильным, что открытие России миру совпало с процессами крушения прежней политической системы, началом демократического транзита, необходимостью скорейшего формирования национальной государственности и национального самосознания.

В идущих сегодня в России интеллектуальных и политических дебатах нынешний этап глобальных преобразований оценивается крайне неоднозначно (Согомонов, Кухтерин). Дело осложняется тем, что превращение мира в глобальное целое застало Россию врасплох: переходное состояние, в котором мы оказались после краха коммунизма, не позволяет нашей стране в полной мере участвовать в строительстве нового мирового порядка. Иными словами, выступая мощным стимулом обновления российского общества, глобальные процессы в то же время угрожают «заморозить» наше нынешнее отставание и навечно превратить Россию в сырьевую кладовую стран - лидеров. Выбор отечественного пути будет определяться тем, как наше общество сумеет адаптироваться к новым веяниям и какая линия, в конечном счете, возьмет верх — отторжение глобализации как «зловредной интриги Запада» или, напротив, восприимчивость к задаваемым ею новым правилам мышления и действия. Можно констатировать, что радикальной смены парадигмы пока не произошло: за годы демократических реформ мы так и не смогли стать открытым обществом, ориентированным в будущее.

При этом главная опасность состоит не столько в присущих нашему обществу фобиях славянофильского толка и диктуемых ими нерациональных стратегиях (Панарин 2000), сколько в явном отсутствии у нынешнего руководства продуманного и осмысленного суждения о том, что представляет собой новая эпоха и как надо реагировать на ее вызовы. В итоге российское государство впадает в ошибку, которую шахматисты называют «потерей темпа»: ходы делаются, но никакого движения вперед не происходит. К реалиям постиндустриального мира мы продолжаем подходить с критериями, унаследованными от эры модерна, а это, в конечном счете, обойдется России недешево. [См. статью Постмодернизм.]

Интересно, что на индивидуальном уровне привыкание россиян к глобализации идет легче, нежели на уровне общества в целом. В России, как и всегда, наблюдается довольно хаотичное смешение исторических пластов: в то время как некоторые социальные страты и, прежде всего, образованная молодежь, с легкостью вписываются в новый миропорядок, другие слои и даже целые территории по-прежнему находятся за пределами современности. Более того, глобализация резко усиливает фрагментацию нашего общества, как вертикальную, когда возникают огромные разрывы между «приобщившимися» и «не сумевшими приобщиться» слоями населения, так и горизонтальную, когда фундаментально усиливаются межрегиональные диспропорции. В частности, вхождение национальной экономики в глобальный рынок формирует территориальную структуру, в основе которой оказывается раскол между столичными регионами («островами глобализации»), с одной стороны, и периферийной «остальной Россией» — с другой.