Стратегия модернизации посткоммунистических режимов: механизм и ресурсы

В той мере, в какой модернизационный процесс в России сталкивается с нарастающими трудностями, приобретает неустойчивый и возвратный характер, становится очевидной необходимость выявления причин и факторов, отторгающих реформы, разводящих цели и результаты проводимых преобразований. Без понимания специфики модернизации посткоммунистических обществ в целом и национальных, культурно-религиозных, исторических особенностей данного процесса в каждой стране невозможно сформулировать эффективную программу реформ.

В отличие от процессов модернизации в западных и восточных обществах этот процесс в посткоммунистических странах обладает рядом особенностей. Во-первых, природа этих обществ специфична, а механизм развития не имеет аналогов в истории. Россия, как и другие постсоциалистические страны, не представляет собой в строгом смысле традиционное общество, хотя и имеет его некоторые превращенные черты. По ряду показателей она вполне конкурентоспособна с современными развитыми странами (скажем, в военной, космической сферах, фундаментальных и прикладных науках, искусстве, литературе и т. д.). Однако механизмы эволюции посткоммунистических обществ основаны на традиционалистских по содержанию и социалистических по форме ценностях. Коммунистические режимы можно охарактеризовать как мобилизационные. Они стремились создавать альтернативные тогдашнему капиталистическому обществу формы жизнедеятельности человека. Антикапитализм мобилизационных систем выразился в отказе от универсальных механизмов эволюции, которые использовали буржуазные общества: частной собственности, неравенства, саморегулируемого рынка, конкуренции, идеологии индивидуализма, разделения экономики и политики. Отказ от естественно-исторических механизмов социальной эволюции привел к использованию политико-идеологических способов мобилизации людей: постоянной идеологической обработки населения, достижения политического единства, культивирования классовых ценностей, борьбы с инакомыслящими, использования политических мифов, репрессий. Тотальная манипуляция общественным сознанием с помощью массовой коммунистической партии и сильного государства позволяла добиваться значительных успехов.

Однако возможности системы, опирающейся не на естественное движение интересов и потребностей индивидов, а на подчинение их коллективной воле и цели, достаточно ограниченны. Несущей конструкцией механизма социальной эволюции в мобилизационных системах являются властные структуры, и прежде всего коммунистическая партия, обладающая монополией на власть, расстановку кадров, ресурсы, истину. Сращиваясь с государством, партия контролирует все сферы жизнедеятельности человека. Потому-то все предпринимавшиеся, начиная с 50-х годов, попытки модернизации в посткоммунистических странах и завершались неудачей, что они не затрагивали базовых принципов системы. Логика реформирования посткоммунистических обществ требует не либерализации экономических и политических отношений, а практического создания новых базиса и надстройки путем трансформации тоталитарно-авторитарных структур, их эволюционного преодоления.

Во-вторых, обычно мировая практика перевода традиционного общества в современное происходит при наличии социально-экономических, правовых и культурных условий в виде товарного производства, рынка, элементов правового государства, системы ценностей, способных адаптироваться к нововведениям технологического, материального и политического характера (лучше всего подобную способность обнаружили протестантская этика, буддизм). В посткоммунистических странах подобных предпосылок нет, поэтому идеология и реальное поведение правящей элиты и масс в условиях модерни-зационного процесса существенно расходятся. Это обусловлено тем, что представления о современном обществе у них формируются не на фундаменте реально функционирующих структур, а в большей степени либо на основе аналогий с западными моделями, либо за счет собственных представлений о справедливом обществе. Следовательно, в посткоммунистических странах явно недостает ряда цивилизационных предпосылок, что ограничивает их возможности к модернизации.

В-третьих, слом несущей конструкции прежней системы «коммунистическая партия - государство», через которую население участвовало в общественной жизни, породил кризис идентичности. Это усилило социальную напряженность и конфликтность в обществе, что делает реформаторский процесс неустойчивым, волнообразным, неуправляемым.

В-четвертых, реформаторские усилия 80 - 90-х гг. подтвердили опасения о возвратности движения. Она обусловлена тем, что экономические реформы разрушают для многих людей привычную картину мира, эгалитаристские ценности, определяющие культурную самобытность различных социальных групп. Проводимые реформы в посткоммунистических странах принципиально выходят за рамки исторически сложившегося менталитета основной массы населения. Усиливающееся противоречие между ценностями культуры, реально функционирующими в обществе, и социальными отношениями, формирующимися на принципиально иной - рыночной - основе, порождает дискомфортность существования широких слоев общества, вызывает негативное отношение к реформам после начального этапа эйфории всеобщей критики прежней системы. Таким образом, успех модернизации во многом зависит от преодоления социокультурных противоречий.

Страны Восточной и Центральной Европы начали модернизацию раньше, и потому их опыт позволяет обнаружить ряд закономерностей в трансформации посткоммунистических обществ, хотя эти закономерности, естественно, проявляются в России в специфических формах.

Сохранение системы в состоянии динамического равновесия возможно благодаря достижению макроэкономической и макросоциальной стабильности, преодолению эффекта усталости населения от программ и проектов путем реального улучшения их материального положения. Весьма важно найти конструктивные способы разрешения возникающих противоречий - не путем подчинения интересов одной группы другой, а через согласие, расширение сферы сотрудничества и диалога различных сил. Плавность перехода к демократическому обществу и его последующая стабильность во многом зависят от того, сумеет ли политическое руководство обеспечить себе легитимность на уровне широких слоев общества, органично интегрировать оппозицию в новые демократические институты и разделить с ней ответственность за будущее общества, достичь консенсуса между основными политическими силами.

Проблема стабильности не может быть решена только политическими средствами. Модернизационный процесс разрушает прежние институты, связи и формы социальной и политической идентификации. Новые же механизмы идентификации складываются в условиях растущей дезинтеграции и нестабильности общества. Существенное влияние на процесс трансформации тоталитарной системы оказывает противоречие между экономическим и политическим развитием. Экономический рост является важным фактором, определяющим политическое развитие и демократизацию общественной жизни. Подъем уровня жизни, удовлетворение основных потребностей населения непременно помогут снизить степень конфликтности и антагонизма в обществе. Однако экономический рост заметно дифференцирует потребности индивидов, групп, что обусловливает необходимость в создании подвижной структуры институтов, способной трансформироваться для выражения нарастающего многообразия интересов.

Практика модернизации в Восточной Европе показывает, что технократическое решение проблемы трансформации эта-тической системы на основе экономических методов (капиталовложения, технологии) не дает должного эффекта без изменения системы ценностей, психологии, типа мышления. Система ценностей переходного общества наталкивается на неадекватную экономическую систему, функционирующую на основе рынка, плохо стимулирует рациональную экономическую деятельность граждан. Кроме того, следует отметить противоречивую взаимосвязь в реформаторском процессе двух социокультурных потоков: с одной стороны, массового утопического сознания индивидов, живущих идеями уравнительности, и с другой - рационалистических идей реформаторов, выступающих за радикальный переход к рынку и парламентской демократии. Борьба эгалитарной и рыночной ориентации в массовом сознании выступает предпосылкой расколотости политического сознания, распада прежних политических связей и форм, разнонаправленности политических сил и движений, центробежных и центростремительных тенденций.

Устойчивость модернизационному процессу может придать усвоение такой универсальной ценности, как рынок, на основе которой функционируют современные общества. Политическая демократическая культура гражданина, необходимая для создания гражданского общества, уважение к другим гражданам, к закону во многом формируются рынком, понимаемым в широком смысле. Рынок выступает как механизм согласия между различными индивидами (покупатель - продавец), баланс интересов, интегрированность общества при сохранении различий (экономических, имущественных), поэтому переход к рыночной экономике в постсоциалистических странах означает воссоздание социального расслоения. Во многом характер политического процесса будет зависеть от адаптации общества и людей к появлению значительного экономического и социального неравенства, и реформаторским силам следует учитывать данную проблему в своей политике.

Расколотость общества на различные субкультуры, формирующиеся на основе многообразия ценностных ориентации, повышает роль властных структур при переходе к демократии. В зависимости от характера протекания этого процесса власть выступает, с одной стороны, как средство насилия, удерживающее в рамках конструктивного движения противоречивые тенденции, с другой - как организующая, интегративная сила, сводящая воедино усилия различных потоков реформаторского процесса. Однако модернизация разрушает прежние структуры власти и формы участия масс в политике, порождает институциональный кризис и легитимности.

Создание новых институтов власти, призванных отразить изменения в экономической и социальной сферах общества, должно происходить через демократические механизмы ее формирования (на основе свободных выборов и честного подсчета голосов, принципа разделения властей, верховенства закона и т. д.) и становления конкурентной партийной системы. В связи с этим переход к парламентской демократии, составляющий доминирующую тенденцию модернизации властных структур, предполагает существование трех центров власти, уравновешивающих друг друга: парламента, правительсгва, президента. Фрагментация власти обеспечивает относительную политическую стабильность. Структура власти должна быть подвижна, ибо власть концентрируется, перераспределяется в процессе решения общезначимых, глобальных проблем общества и децентрализуется при осуществлении местных задач. Ее подвижность будет определяться не только восприимчивостью к проблемам общества, но и влиянием оппозиции, становящейся неотъемлемым элементом демократического общества, фактором необратимости происходящих перемен. Причем легитимность и доверие к власти во многом будут зависеть от очередности проводимых мер, результативность (быстрая отдача) которых расширит социальную базу сторонников нового режима, а следовательно, сократит число его противников.