Модернизация российского общества: исторический опыт и перспективы

В России специфика действия названных закономерностей перехода к демократии и рынку определяется тем, что страна представляет собой федеративное образование, неоднородное в историческом, социокультурном и религиозном отношениях. В многонациональных образованиях переход к демократии, как правило, сопровождается обострением межнациональных конфликтов, усиливаемых социально-классовым противоборством между традиционными классами и теми новыми слоями, которые возникают на базе предпринимательства. Как показывают события последних лет, совпадение современной модернизации с ростом национального самосознания и национальным возрождением многих народов России сопровождается не только обострением межнациональных отношений (о чем свидетельствует, например, война в Чечне), политической нестабильностью и социальной напряженностью, но и возможностью появления теократических авторитарных режимов, ростом национализма и шовинизма.

Опыт первых лет модернизации в России выявил наиболее сложную проблему переходного периода, а именно проблему сохранения системы в состоянии динамического равновесия, баланса интересов различных социальных групп в условиях существенной поляризации сил. Поиск наиболее оптимальной модели последовательного перехода к демократии заметно затянулся; это в значительной мере объясняется тем, что в условиях кризиса прежней модели общество оказалось чрезвычайно единодушным в ее отрицании, но чрезмерно избирательно подошло к определению желаемого будущего.

Устойчивость процесса изменения системных качеств российского общества, характера деятельности, образа жизни людей во многом зависит от способности широких слоев населения воспринимать идеи реформ как свои личные, воспроизводить их, делать содержанием личной культуры. Однако социокультурная среда в России менее всего благоприятствует столь радикальным изменениям. Модернизация российского общества происходит в условиях культурного конфликта, в котором столкнулись два социокультурных потока, один из которых ориентирован на индивидуалистические ценности западной либеральной цивилизации,"а другой, противоположный - на корпоративно-коллективистские ценности восточной цивилизации. В России эти две социокультурные системы неорганично сочетаются, отторгают друг друга, что обусловливает волнооб-разность изменений и возвратные тенденции в трансформации постсоциалистического общества.

Неорганичное сочетание индивидуалистических и коллективистских ценностей вызвано промежуточным полоокением России между Западом и Востоком. Россия в своем развитии всегда испытывала их влияние и эволюционировала благодаря заимствованиям. Первоначальное доминирование ценностей восточной цивилизации, связанное с влиянием активных торговых, культурных и религиозных отношений (принятие христианства) с Византией, наложило отпечаток на способы организации общества, образ жизни. Эволюция общества путем концентрации политического господства в руках государства за счет роста его притязаний была обусловлена и тем, что освоение необъятных просторов могло осуществляться на основе оке-сткой централизации власти, тотальной регламентации всех сфер жизнедеятельности человека. Целостность общества в этих условиях достигалась за счет подавления индивидуальных интересов, преодоления социального многообразия.

Возвышению роли политических факторов в развитии общества способствовала и организация хозяйственной жизни. Незрелость технологических компонентов производства стимулировала его экстенсивное развитие за счет вовлечения дополнительной рабочей силы. Это определяло неразвитость трудовых навыков работника, необходимость непосредственной кооперации производителей в одном месте и, как следствие, ограниченность прибавочного продукта, который создавался ими. В таких условиях индивид зависел от силы организации (общины), которая обеспечивала его прожиточным минимумом, и от власти, которая интегрировала эти усилия и направляла их. Кроме того, незначительный прибавочный продукт требовал централизованного и уравнительного распределения, что подкрепляло власть государства над личностью как гаранта ее физического выживания.

Отсутствие свободного индивида, обладающего собственностью, или активно причастного к процессу распределения прибавочного продукта, не могло сформировать у него развитых производительных интересов, и оттого преобладал государственно-зависимый работник нерыночного типа с ярко выраженным эгалитарным сознанием. Он не был заинтересован в получении более высокого дохода за счет более интенсивного труда. Ему был достаточен минимум, позволявший сохранять привычный уровень существования. Воспроизводственный процесс осуществлялся на основе устойчивых традиций, веры в совершенство существующего общества, его неизменность. Стремление к сохранению патриархального идеала, предохранение его от различных трансформаций культивировало и православие, принятое князем Владимиром. Из всех направлений христианства православие наиболее консервативно как мировосприятие и менее всего стимулирует адаптивность российского общества к изменениям. Черты восточного цивилизационного уклада в жизни российского общества усилились в период монгольского ига.

Закат Византии активизировал связи России с Западом. Ценности либеральной цивилизации активно распространяли те социальные группы, которые поддерживали интенсивные отношения с Западом - интеллигенция, купцы, правящая элита.

Попытки модернизации России предпринимались при Иване Грозном, Борисе Годунове, Петре I, Александре II, Александре III, а также в советское время. Особенность их состоит в том, что они проводились «сверху» как реакция на вызов стран западной цивилизации, следовательно, импульсы модернизации находились вне общества. Неорганичность формирования предпосылок модернизации приводила к тому, что она представляла собой всего лишь попытку правящих классов разрешить возникающие внутренние проблемы средствами власти. Имперская модель модернизации являлась следствием циви-лизационной разнородности этносов, населявших Россию, структурную целостность которой можно было обеспечить авторитарной (а часто и тоталитарной) властью. Авторитарная модернизация «сверху» состояла в стремлении правящей элиты заимствовать технологические достижения, перенести европейские политические, культурные институты и ценности на российскую почву при сохранении прежних общественных отношений. Но при этом всегда возникало противоречие между индивидуалистическими ценностями и общественными отношениями традиционного типа.

Отсутствие развитой добуржуазной культурной традиции, незрелость правовых и политических предпосылок обусловили доминирующее значение в модернизации политической власти государства. Прежде всего модернизация была выборочной и касалась только тех сфер, которые укрепляли мощь государства. При Петре I такой сферой был военно-промышленный комплекс. Одной из особенностей модернизации при заимствовании моделей западных институтов было укрепление до-буржуазных отношений (крепостничества), что уже обусловливало ее паллиативный и ограниченный характер.

Более масштабную попытку внедрения западных ценностей и институтов в российское общество предпринял Александр II, начавший освобождение крестьян от крепостной зависимости, утвердивший земское местное самоуправление, суд присяжных. Однако Россия так и не смогла перейти к ценностям либеральной цивилизации и постоянно оставалась между двумя цивилизациями. Данное обстоятельство обусловило цикличность ее развития, эклектичность политической культуры, синдром развивающегося общества.

Механизм социальных изменений в развивающемся обществе не основан на естественном действии интересов индивида, преемственности и поступательности. В подобных условиях общество эволюционирует через разрыв, разрушение, скачки вперед и откаты назад. Синдром развивающегося общества состоит в постоянном воспроизводстве в социально-экономической* и культурной сферах тенденций разрыва и разрушения. Неорганичное сочетание западных и восточных ценностей приводило к тому, что доминирование на отдельных этапах развития России, особенно в периоды реформ, индивидуалистических ценностей порождало неуверенность, дискомфорт большей части населения, связанного с корпоративно-коллективистскими ценностями. Их недовольство приводило к тому, что реформы сменялись контрреформами. Однако устойчивое преобладание корпоративно-коллективистских ценностей в воспроизводственном процессе всякий раз вступало в противоречие с постоянно развивающимися потребностями индивида.

Подобная неорганичность, промежуточность цивилизаци-онного развития России не была преодолена и модернизаци-онными попытками в советское время, одни из которых основывались на желании создать общество «нового типа», другие - на стремлении ликвидировать его очевидные недостатки. Авторитарная модернизация 30-х годов создала преимущественно индустриальное общество, урбанистическую культуру. Однако советское общество по многим характеристикам отличалось от современного ему западного индустриального общества, прежде всего структурой экономики, уровнем и качеством жизни, степенью технологической оснащенности гражданских отраслей народного хозяйства, а главное - системой ценностей. Дело в том, что модернизации в советское время, как и раньше, не затрагивали социокультурную динамику России, а во многом активно культивировали и воспроизводили ее, лишь добавляя эпитет «социалистическая».

Так, после кризиса политики «военного коммунизма» стала обнаруживаться незрелость цивилизационных предпосылок для строительства нового общества. Реальное втягивание страны в лоно промышленной цивилизации путем применения экономических механизмов (товарно-денежных отношений, рынка, примата общечеловеческих ценностей) натолкнулось на господствовавший тип работника, стандарты его экономического и политического поведения, культуру общества.

Известно, что, развязав мощные силы рынка, способствуя подъему экономики страны, новая экономическая политика в то же время резко обострила классовые антагонизмы, стимулировала дальнейшее имущественное расслоение, вызвала рост эксплуатации, массовую безработицу. Болезненно происходил распад крестьянской общины, являвшейся основой социальной структуры общества. Все это послужило причиной назревавшего недовольства социальных сил, рассчитывавших на социальные гарантии и помощь государства. Столкновение разнотипных культур и их носителей грозило распадом общественной системы. Ее целостность могла сохраниться либо за счет дальнейшего углубления гражданского мира и последовательного перехода к новому типу исторического развития, основанному на экономической свободе и политической демократии, либо путем установления тоталитарного режима, способного преодолеть антагонизмы благодаря уничтожению источников их воспроизводства (нэповской экономики, рынка, товарно-денежных отношений), жестко регламентировавшего развитие общественной жизни.

Большинство населения, испытывавшего дискомфорт в условиях сложного рыночного образа жизни, стремилось устранить его в результате объединения вокруг коллективной цели и тем самым преодолеть противоречивое многообразие интересов. Правящая элита при осуществлении технологической модернизации также была заинтересована в сохранении коллективистской системы ценностей - и не только ради сохранения чистоты идеологии, но и в практическом плане. Низкая степень индивидуальной и общественной защищенности людей вследствие незрелости способа производства, культурная отсталость и отсутствие демократических традиций, обусловленные неразвитостью гражданского общества, создавали благоприятные возможности для широкого вмешательства государства во все сферы жизнедеятельности индивида. Провозглашая необходимость формирования личности нового типа, правящая элита на практике активно культивировала патриархальные ценности (корпоративность, уравнительность, доминирование общественного интереса над личным).

Опираясь на государственно-зависимый тип работника, тоталитарный режим внедрил производственную этику, основанную на гарантиях, на нежелании проявлять инициативу, усердие, трудолюбие, ответственность, идти на риск. Причем для этого создавались не только экономические предпосылки (лишение работника средств производства), но и организационные формы. Культура государственно-зависимого работника опиралась на радикально-общинную психологию, развивавшуюся колхозно-совхозной системой. Усложнение социальной системы в результате индустриализации наталкивалось на одностороннее развитие работника такого типа, утратившего свои субъективные качества, которые он делегировал государственным и партийным структурам. Тоталитарно-авторитарная власть «представляла собой своеобразную компенсацию экономической отсталости, социального раскола, традиционного менталитета - ведь развитое общество не нуждается в разветвленной системе насилия. Сохраняющийся культурный конфликт между индивидуалистическими и коллективистскими ценностными ориентациями в значительной мере определяет возможности модернизационного процесса в России сегодня.

Следовательно, специфика реформирования посткоммунистических обществ обусловлена не только тем, что они имели логику социального развития, основанную на иных мобилизационных механизмах. Не менее важно и то, что для современной модернизации им недостает целого ряда цивилизационных предпосылок (зрелого гражданского общества, рыночной инфраструктуры, демократических традиций). Ситуация осложняется и тем, что постсоциалистическим странам приходится решать в ограниченные сроки очень разнородные по происхождению и содержанию задачи (переход к информационным технологиям осуществляется одновременно с воссозданием отношений частной собственности, внедрением элементов рыночной экономики и т. д.). И если учесть, что решение подобных разноплановых задач сопровождается заметным падением уровня жизни основной массы населения, то становится понятной важность поиска нетрадиционных технологий трансформации социальной системы. Однако наиболее значимым для России является формирование механизма преодоления социокультурных противоречий, поскольку именно они определяют логику и характер возможных социальных изменений.