Взаимоотношения «власть — бизнес — общество»: современное состояние, проблемы и перспективы

Выводы. Взаимоотношений в названном тройственном формате практически нет, есть попарные отношения между сторонами — властью и бизнесом, властью и обществом, обществом и бизнесом. Во всех этих взаимоотношениях власть играет наиболее активную и инициативную роль, обладая возможностью как устанавливать фор­мат общения, так и контролировать состав участников. Бизнес за­нимает более пассивное положение, но имеет возможности для взаи­модействия с властью по своей инициативе и каналы для этого. Форматов для диалога власти и общества по инициативе последнего также нет за исключением чрезвычайных, вроде акций протеста про­тив тех или иных действий власти.

Вершины треугольника «власть — бизнес — общество» выгля­дят в разной степени консолидированными, их интересы по-разному отрефлексированы, сформулированы и артикулированы. Наиболее кон­солидированной выглядит власть, хотя и в ее случае следует разли­чать позицию власти как таковой (при всех возможных расхождениях в позиции разных уровней и сегментов) и отдельных ее представите­лей, отдельных групп внутри власти, связанных с теми или иными бизнес-кланами. В отношении бизнеса следует различать интересы разного рода бизнес-корпораций, представленные лучше, и общие кор­поративные интересы, представленные хуже. Общество выступает скорее в роли объекта, чем субъекта. Для него характерны пассив­ность и патернализм в отношении власти и бизнеса, слабая артику-лированность и частный характер интересов, отсутствие общепри­знанных их выразителей и присвоение разными группами права выражения общих интересов.

Какими ресурсами и возможностями обладают власть, бизнес и общество? У власти это вся мощь и ресурсы государства, его репрес­сивный аппарат, механизм выработки правил и контроль над их со­блюдением включая возможность избирательного их применения. У бизнеса — финансовые ресурсы и возможность осуществлять корпо­ративное давление на власть в целом, а в индивидуальном порядке — на отдельных ее представителей с целью получения нужных резуль­татов. У общества помимо общественного мнения, которым в прин­ципе могут манипулировать в собственных интересах как власть, так и бизнес, есть в резерве колоссальная социальная энергия. Про­блема с этой энергией заключается в том, что она пока используется с очень низким КПД и главным образом в деструктивных целях. Пе­ред обществом стоит задача овладения механизмами управления со­циальной реакцией наподобие термоядерной. Согласованные действия со стороны общества, если они удаются, могут обладать значитель­ной созидательной силой.

Власть, занимающая главенствующее положение в треугольнике, в условиях отсутствия должного разделения по вертикали и гори­зонтали, а также периодических встрясок в виде выборов имеет обыкновение выстраивать неформальные симбиотически-парази-тические отношения с другими акторами. В последние годы происхо­дила институционализация взаимоотношений власти и бизнеса, шла отработка механизмов их взаимодействия, выстраивавшихся с обеих сторон. Что касается взаимоотношений бизнеса и общества, то здесь институционализации либо не было вовсе, либо появлявшие­ся одно время ее элементы были позднее демонтированы. В дело ак­тивно вмешалась власть, которая в рамках провозглашенной модели «социальной ответственности бизнеса» взяла на себя функции по­средника, определяющего, что нужно обществу, и устанавливающего своего рода «социальный налог» для бизнеса. Последнее не только спо­собствует коррупции — как обычной, так и политической — и под­питывает патерналистские настроения в обществе, но и отбива­ет у бизнеса охоту и ресурсы для выстраивания отношений с обще­ством напрямую.

За последние годы взаимоотношения бизнеса и власти суще­ственно продвинулись, в том числе и в направлении их институцио-нализации. Бизнес, поначалу задвинутый в угол (в сравнении с РСПП времен «профсоюза олигархов», «семибанкирщины» и т. д.), стал играть в них более активную роль включая непосред­ственный приход бизнесменов и менеджеров из бизнеса в исполни­тельную и представительную власть. На региональном уровне это главным образом сотрудники госкорпораций (представители част­ного бизнеса в основном приходили на губернаторские посты в то время, когда были выборы), на муниципальном — представители среднего и малого бизнеса.

Оформились и площадки для общения власти и бизнеса, в роли которых выступают РСПП, ТПП, «Опора», «Деловая Россия». Все это площадки, в какой-то степени выстроенные бизнесом или по крайней мере с его участием, но контролируемые властью, моде­раторы общения бизнеса с властью. В рамках этих площадок обсуж­даются и вопросы взаимоотношений бизнеса с обществом. Специ­альных, отдельных от власти форматов взаимодействия бизнеса и общества практически нет.

Ряд площадок для общения с бизнесом создала федеральная и ре­гиональная власть — различные рода советы при главе региона (по предпринимательству, по развитию малого и среднего бизнеса и др.). А для взаимодействия с обществом — разного рода полити­ческие консультативные и просто общественные советы, обществен­ные палаты. Во многих из них на региональном уровне, также как и в аналогичных структурах федерального уровня, присутствуют и представители бизнеса: и в качестве выразителей интересов пусть небольшого, но социального слоя, и в качестве спонсоров. Есть и ме­нее строго регламентированные варианты площадок, такие, напри­мер, как общественные слушания.

Следует заметить, что во взаимодействии «власть — общество» происходит схлопывание старых площадок, таких как выборы и по­литические партии, и их замена новыми — общественными пала­тами и советами, общественными приемными. В рамках новых фор­матов взаимодействия инициатива всецело принадлежит власти, а общество играет пассивную роль. Власть делает это для своего удобства, проявляя близорукость, особенно опасную в ситуации развивающегося кризиса.

Выборы сами по себе — это «правильная» саморегулирующаяся модель взаимодействия власти, бизнеса и общества. У этой модели, безусловно, есть недостатки. Но, во-первых, в условиях публичности и прозрачности, хотя бы частичной, эти недостатки видны и преодо­лимы, а во-вторых, любая другая модель, в том числе реализуемая сейчас при назначениях глав регионов, в условиях недостаточного разделения властей, а также слабости и несамостоятельности поли­тических партий превращается в слабо регламентированную сделку между властью и бизнесом и чревата куда более серьезными полити­ческими издержками.

В отношении бизнеса все еще большую роль играют выборы и приход посредством выборов представителей бизнеса во власть напрямую — через апеллирование к обществу, а не только к власти, получение от избирателей некоего самостоятельного мандата. При­чем если поначалу и на региональном уровне это было скорее эле­ментом джиара — выстраивания крупными корпорациями в их ба­зовых регионах отношений с властью, то позднее и особенно на муниципальном уровне представители среднего бизнеса пошли во власть, исходя из общекорпоративных (не конкретного бизнеса, а бизнеса в целом) и общегражданских интересов. Хорошим приме­ром может служить Орск, где в 2005 г. на выборах вместе с новым мэром Юрием Бергом76 пришла к власти команда из представителей бизнеса и, опираясь на местное бизнес-сообщество, добилась опре­деленных успехов.

Цивилизованный лоббизм как способ реализации бизнесом его интересов посредством оказания давления на органы власти как не­посредственно, так и через общество, не получил пока у нас развития (единственный действенный лоббист у нас власть 77). Вместо этого осуществляется лоббизм нецивилизованный, во многом смыкаю­щийся с коррупцией. Последняя нуждается в персонифицирован­ных и неинституционализированных отношениях между бизнесом и властью, избегая прозрачности и хоть какого-то участия общества.

Исполнительная власть, ослабив власть представительную и су­дебную, все больше выступает как отдельная и самодостаточная кор­порация, действующая в соответствии с собственными бюрократи­ческими интересами, далеко не всегда совпадающими с интересами общества. Бизнес рассматривается ею либо как часть собственно вла­сти, механизм ее осуществления, либо как способ обеспечения вла­сти ресурсами, а то и просто решения за власть каких-то ее проблем. Преимущество для власти такого способа действий состоит в еще меньшей его подконтрольности.

Строя отношения с бизнесом, власть старается не только избегать какого-то контроля со стороны общества, но и с бизнесом договари­вается не просто на индивидуальной — на персональной основе. По­этому, скажем, к договорам о социальном партнерстве между властью и бизнесом не допускается общество, а конкретное содержание до­говоров часто недоступно и для представительной власти.

Что касается социальной ответственности бизнеса, то она может как навязываться властью, так и быть собственной. Она может пони­маться более узко, как забота о «своем» социуме, как вложения в ра­бочую силу через фонды общественного потребления — здесь инте­ресы бизнеса во многом сходятся с властью, у которой, однако, рамки «своего» социума могут быть иными. Это все вложения в настоящее. Могут еще быть вложения в будущее, в человеческий капитал. Тогда социальная ответственность понимается более широко — как воспи­тание общества, служение обществу.

В какие общественно значимые проекты хочет направлять деньги бизнеса власть и как она этого добивается?

Это, во-первых, разнообразные «зрелища» — популярные виды спорта, служащие как развитию и удовлетворению собственных ам­биций, так и культивированию местной гордости, масштабные мас­совые празднования дней города и разнообразных юбилеев, фести­вали и концерты с приглашением звезд и др. Бизнес по указанию власти финансирует спорт больших достижений, создание и поддер­жание необходимой инфраструктуры: дворцов спорта и концертных залов, стадионов и др. Это благоустройство городской среды, под­держание и реконструкция инженерных сетей и инфраструктуры, ре­шение наиболее острых и звучных социальных проблем — то, что проходит (проходило?) по разряду предвыборных обещаний и спис­ка достижений власти за отчетный период. Это поддержание и раз­витие необходимой социальной инфраструктуры: культуры, образо­вания, медицины. Сюда же можно отнести материально-финансовую поддержку правоохранительных органов, их техническое оснащение. Это создание, сохранение, поддержание предметов особой нацио­нальной/региональной гордости и символов: храмов, музеев и гале­рей, оркестров и театральных коллективов. Это, наконец, политиче­ские проекты, реализуемые в интересах и под особо тщательным контролем власти. Сейчас речь главным образом может идти о со­циальной деятельности «Единой России».

Одним из механизмов осуществления комплексного взаимодей­ствия власти и бизнеса на региональном уровне, своего рода совмест­ными предприятиями власти и бизнеса, являются корпорации раз­витиярегионов, создаваемые под крупные инвестиционные проекты по модели частно-государственного партнерства. Существующие корпорации развития (Красноярского края, Якутии, Самарской области и др.) — это реализуемые бизнес-проекты власти, институ­ты непосредственного взаимодействия власти и бизнеса в деле реа­лизации крупных бизнес-проектов и решения ключевых проблем инфраструктурного развития регионов.

По аналогии с создаваемыми в последние годы корпорациями развития регионов существующие уже многие годы ресурсные цент­ры некоммерческих организаций, выполняющие роль модераторов взаимодействия власти и бизнеса с обществом, могут рассматривать­ся как своего рода корпорации развития социума.

Другим функциональным механизмом взаимодействия власти, бизнеса и общества могут быть общественные слушания, которые все чаще практикуются администрациями и ведомствами при принятии стратегий развития, местных законопроектов, норм, градострои­тельных документов и т. д. Особенно распространены общественные слушания по проектам застройки (например, строительства жилого комплекса на улице Леси Украинки в Иркутске в 2006 г.) и пробле­мам экологии (например, по деятельности Ангарского электролиз­ного химического комбината и Международного центра по обога­щению урана в той же Иркутской области в 2007—2009 гг.). Однако поскольку процедурные аспекты слушаний недостаточно регламен­тированы, с ними часто бывают связаны многочисленные наруше­ния. Ярким примером манипулирования со стороны власти могут служить общественные слушания по строительству Охта-центра в Петербурге в 2008 г., в ходе которых было отмечено массовое ис­пользование подставных лиц.

С недавних пор практикуются и онлайн-слушания. Например, Госсовет Коми проводил их в сентябре 2008 г. по поводу введения ограничений на продажу алкоголя. Возникают и другие новые фор­мы общественного участия. Здесь можно сослаться, в частности, на постоянный рост индекса развития общественного участия, рассчи­тываемого Центром экспертиз Санкт-Петербургского общества ес­тествоиспытателей ЭКОМ на основе мониторинга интернет-запро­сов и отражающего динамику интереса к различным формам общественного участия 78.

Уменьшение степени контроля за властью со стороны общества и общее ослабление прямых и обратных связей между ними способ­ствуют снижению эффективности самой власти, усиливают потен­циальную конфликтность, риск и масштабы конфликтов. Недоста­точно эффективны и существующие сейчас механизмы разрешения конфликтов между властью и бизнесом, улаживающихся, как прави­ло, в индивидуальном порядке путем привлечения бизнесом в каче­стве арбитра власти более высокого уровня.

Случаев использования репрессивной машины силовых и право­охранительных органов для обслуживания клановых интересов ре­гиональной власти стало меньше с усилением федерального контроля за правоохранителями и ослаблением контроля со стороны регио­нальных политических элит. Зато стало больше «наездов» на бизнес, близкий к губернатору, а также на политические элиты в интересах федеральной власти в целом или отдельных ее представителей.

Выходящих в публичную плоскость конфликтов с участием биз­неса, власти и общества не так много, хотя, конечно, в любой кон­фликт между двумя акторами неминуемо вовлекается и третий. Крупный бизнес редко бывает фигурантом публичных конфликтов, особенно в последние годы, — он подключает свои связи на феде­ральном уровне, который выступает в качестве арбитра. Впрочем, бывают и исключения. В свое время главы регионов, особенно на­циональных республик, отбивали попытки вхождения в регион не­желательных финансово-промышленных групп. Памятны и случаи острых конфликтов в Красноярском крае (между губернатором Александром Лебедем и Анатолием Быковым), в Кемеровской обла­сти (между губернатором Аманом Тулеевым и владельцем компании «Миком» Михаилом Живило 79), а также менее острых и относи­тельно недавних в Липецкой области (между олигархом Владими­ром Лисиным — владельцем Новолипецкого металлургического комбината и президентом Европейской стрелковой ассоциации и губернатором Олегом Королевым) и в Ярославской области (меж­ду крупным бизнесменом и сенатором Николаем Тонковым и губер­натором Евгением Лисицыным). Кстати, последний случай един­ственный, закончившийся поражением и уходом губернатора.

Из относительно недавних масштабных конфликтов местной вла­сти и крупного бизнеса можно вспомнить еще два, связанных с «Но­рильским никелем». В первом случае, несмотря на активное проти­водействие со стороны «Норникеля», на выборах мэра Норильска в 2003 г. победил Валерий Мельников, непослушный лидер профсоюза, бросивший вызов руководству компании. Он отработал свой срок и при этом даже не особенно осложнил жизнь компании, поскольку был окружен сплоченной командой. Второй случай — уже упоминав­шееся острое противостояние в Мурманской области между Кольской горно-металлургической компанией и «Апатитом» из-за контроля над местной «Единой Россией», завершившееся проигрышем КГМК на выборах в ЗС и рядом демаршей против губернатора Юрия Евдо­кимова. Одним из таких демаршей стал выход в 2004 г. КГМК, фор­мирующей порядка трети мурманского областного бюджета, из воз­главлявшегося губернатором местного СПП.

С чем связаны основные проблемы взаимодействия для каждой из сторон? Власть всецело сосредоточена на отношениях с выше­стоящим уровнем власти же, смотрит на бизнес либо как на свой собственный, либо как на дойную корову для ее, власти, проектов, в том числе и в отношении общества; с обществом она находится в патерналистских отношениях. Бизнес, с одной стороны, наиболее самостоятелен и самодостаточен, с другой — очень зависим от вла­сти; отношения с обществом для бизнеса либо повинность, накла­дываема властью, либо прихоть и форма самовыражения, но никак не партнерство. Общество разобщено (знаковая антитавтология!) и не доверяет ни власти, ни бизнесу, ни своим собственным пред­ставителям, оно менее всего структурировано и мало приспособлено к немассовым формам взаимодействия; несамостоятельность обще­ства и привычка к патернализму со стороны власти подталкивает об­щество апеллировать к власти для решения как собственных про­блем, так и проблем во взаимоотношениях с бизнесом.

Власть, бизнес и общество имеют, вообще говоря, не только раз­ные, но и переменчивые временные горизонты на территории. Наи­меньший горизонт сейчас у власти (она снова все больше приобре­тает психологию временщика — по мере внедрения ротации и укрепления вертикалей в ущерб горизонталям), наибольший — у общества (при этом у общества хуже других способность формули­ровать и выражать общий интерес).

Следует различать и масштабные уровни — малый, средний, крупный, которые универсальны и приложимы не только к бизнесу, но и к власти и даже к обществу. На территории важны именно сред­ние: бизнес, общество (средний класс), власть (средний уровень), наиболее тесно связанные с конкретными регионами и муниципия­ми. Сейчас же максимальное внимание уделяется всему крупному. Важно понимать, что средний — это стабильно средний, а не буду­щий крупный или недоразвитый крупный.

Краткосрочные и долгосрочные интересы власти, равно как биз­неса и общества, могут сильно различаться. Важна и способность всех троих эти интересы осознавать и формулировать, четко выра­жать, реализовывать. От этого по большому счету зависит стабиль­ность на перспективу.

Одним из немногих примеров трехстороннего сотрудничества, закрепленного законом обычая служат соглашения между исполни­тельной властью, работодателями (бизнесом) и профсоюзами. В на­чале 1990-х годов, когда такие соглашения только появились, в них включались самые общие вопросы социально-экономического раз­вития страны. Со временем, в течение десятилетия, они все больше получали узкую практическую направленность — регулирование условий и оплаты труда. За каждый трехлетний цикл заключается по 6—7 тыс. таких договоров, причем основную их массу (больше половины) составляют отраслевые договоры городского и районно­го уровня. На вершине этой пирамиды находится общероссийское генеральное соглашение, для контроля за которым создается Рос­сийская трудовая комиссия. Второй этаж — общие региональные трехсторонние соглашения и региональные комиссии. Практиче­ский смысл такие региональные соглашения приобрели в 2007 г., когда в исправленном Трудовом кодексе появилось право устанав­ливать региональный минимум заработной платы — с условием, что он должен быть не ниже общероссийского. С профсоюзной стороны региональные трехсторонние соглашения подписывают отделения Федерации независимых профсоюзов России в регионах, со стороны бизнеса — региональные аналоги Российского союза промышлен­ников и предпринимателей: в Иркутской области это некоммерче­ское партнерство товаропроизводителей и предпринимателей, в Астраханской, Мурманской и Оренбургской областях — област­ные союзы промышленников и предпринимателей.

Ярким примером масштабного взаимодействия бизнеса, власти и общества может служить проект школ публичной политики (ШПП), запущенный «Открытой Россией» по инициативе и на средства Михаила Ходорковского в 2003 г.

Работа по созданию ШПП началась с 10 «пилотных» регионов, отобранных после учредительного собрания с Московской школой политических исследований Елены Немировской и представителями 26 регионов, исходя из двух принципов: наличия дееспособной команды выпускников школы и разнообразия: «от депрессивной Камчатки до конкурентного Иркутска, от столичного Питера до "ост­ровного" Калининграда, от "розового" Воронежа до жесткого и по-литобостренного Екатеринбурга»80. Заметим, что первая поездка ме­неджеров проекта в регионы пришлась на Иркутск, туда же для выступления с лекцией на открытии школы в октябре 2003 г. летел Ходорковский, арестованный в Новосибирске. Трехмесячный этап запуска проекта в сентябре-ноябре 2003 г. завершился открытием де­сяти школ (в хронологической очередности): в Калининградской, Свердловской, Воронежской, Ростовской, Иркутской областях, Пе­тербурге, Астраханской и Камчатской областях, Алтайском крае и Чувашии. В следующие два года число регионов, где были открыты ШПП, выросло до четырех с половиной десятков.

Учебный цикл ШПП был рассчитан на 10 месяцев включая три двухдневных семинара с участием ведущих московских и зарубеж­ных экспертов, ежемесячные публичные лекции, ежеквартальные се­минары и регулярные «круглые столы», дискуссионные клубы и мастерские. Темы, как правило, инициировались регионами. Та­ким образом, школы выполняли роль постоянно действующих от­крытых публичных площадок, где в тесном взаимодействии с властя­ми регионов представители различных политических сил и региональной общественности дискутировали злободневные про­блемы. Среди основных предлагавшихся тем были «Демократиче­ский проект в России», «Гражданское общество в России», «Рос­сия и мир», «Россия — проблемы модернизации», «Федерализм, региональная политика и местное самоуправление», «Власть, биз­нес, общество в России», «Российские реформы: проблемы, дости­жения, перспективы». В рамках так называемого политического практикума обсуждались темы: «Техника публичных выступлений. Риторика», «Строительство политических институтов», «Право­вая основа политической работы», «Организационные аспекты по­литической деятельности (выборные технологии, работа штабов, публичные выступления и т. д.)», «Имидж публичного политика», «Исследовательская деятельность (изучение целевой аудитории, способы получения и работы с информацией и т. д.)», «Политиче­ская психология», «Образ политического лидера в России», «Ос­новы политических технологий. Как честно победить на выборах?».

ШПП представляли уникальную возможность общения предста­вителей региональных власти, бизнеса и общества друг с другом и с ведущими федеральными экспертами. Для экспертов из Москвы это было окно в реальный мир и расширение круга общения.

Через систему ШПП в 2003—2005 гг. прошло несколько тысяч слушателей. Средний возраст постоянных участников семинаров со­ставил 30—35 лет. Среди них практически в равной степени были представлены власть (40%, 25% — законодательная, 15% — испол­нительная), бизнес (30%) и общество (30%, в том числе 15% — не­коммерческие организации, 10% — СМИ, 5% — преподаватели). Выпускники школ продолжали принимать участие в ряде их меро­приятий, из н их формировалась социальная сеть.

Проект, большая часть которого пришлась на период «после на­чала дела ЮКОСа» и ареста Михаила Ходорковского, реализовы-вался не в пику властям, а в тесном сотрудничестве с ними на регио­нальном уровне. В Чувашии, Свердловской области, Самаре наблюдательные советы ШПП возглавляли губернаторы, в советы входили и местные законодатели, представители бизнеса. На первых этапах среди слушателей-партийцев были и активисты «Единой России», потом, однако, они участвовать в ШПП перестали, одно­временно затеяв в ряде регионов собственные партийные образова­тельные проекты.

Весной 2006 г. счета «Открытой России» были арестованы в рамках «дела ЮКОСа», и масштабный проект школ публичной политики, только-только вышедший на запланированный уровень с охватом более половины регионов страны, практически полностью потерял источники финансирования81. Политическое решение пре­кратить деятельность финансировавшегося осужденным олигархом проекта было принято еще раньше, и ШПП последние месяцы пе­ред полным закрытием сталкивались со все возрастающими пробле­мами в отношениях с местными властями.

Сложившуюся в настоящее время систему взаимоотношений вла­сти, бизнеса и общества на региональном уровне иллюстрирует схе­ма на рис. 1.6. Ее можно интерпретировать следующим образом. Тре­угольник — фигура, позволяющая наилучшим образом отображать связи между тремя акторами. В нашем случае треугольник непра­вильный, поскольку длина его сторон обратно пропорциональна близости соответствующих акторов, тесноте связей между ними — она меньше между властью и бизнесом и существенно больше между ними и обществом.

Рис. 1.6. Взаимоотношения власти, бизнеса и общества в регионах России

Ориентация вершин треугольника с властью наверху и обществом внизу отражает неравнозначность акторов в системе выстраиваемых отношений, доминирующее положение власти, которая в значитель­ной степени определяет все правила и, контролируя других участни­ков, не контролируется на деле никем, кроме самой себя. При этом, если рассматривать динамику последних десяти лет, то при сохране­нии положения общества внизу относительное положение власти и бизнеса изменялось — наблюдался своего рода «эффект качелей», бизнес занимал и относительно более высокое положение.

Веса вершин тоже различны — они отражают значимость персон и структур, относящихся к власти, бизнесу и обществу. Если, скажем, взять совокупность наиболее влиятельных в регионе персон, то че­тыре пятых из них окажутся представителями власти, четыре пятых оставшегося придется на бизнес и командиров производства и лишь несколько процентов — на «общественность» в самом широком понимании включая политические партии, профсоюзы, церковь, ру­ководителей некоммерческих организаций.

У изображенной фигуры высокий центр тяжести — гораздо вы­ше геометрического центра, поскольку центр тяжести каждой сто­роны находится не в геометрической середине, а существенно ближе к более весомой вершине — власти по отношению к бизнесу и об­ществу, бизнесу по отношению к обществу.

Прямые и обратные связи между вершинами крайне асиммет­ричны, что показано широкими трубами, по которым импульсы идут от власти к остальным акторам и гораздо более узкими трубка­ми, ведущими от общества и бизнеса к власти, — движение хоть и двустороннее, но многополосное в сторону от власти и узкий про­селок в сторону к власти (особенно от общества). Более того, неко­торые связи в системе непрямые: часть импульсов от власти к обще­ству идет через бизнес, а от бизнеса к обществу — через власть.