Влияние общества на Власть и Власти на общество

Выводы. Для отношений власти и общества в России характерны взаимные нарастающие отстраненность и недоверие при отсут­ствии консолидированности с обеих сторон. Общество слабо струк­турировано, его интересы в целом и интересы отдельных крупных его групп по отдельности плохо артикулируются, еще хуже представле­ны и учитываются при принятии решений. Причина этого среди прочего коренится в слабости соответствующих институтов. За­метим, что без активных публичных политических кампаний структуризация общества невозможна, а именно с публичной поли­тикой дела в стране сейчас плохи.

Консолидация широких слоев общества «<против», присущая позд-несоветскому и постсоветскому времени, не переросла в консолидацию «за». Дело здесь отчасти в позиции власти, которой показалось, что индифферентность общества ее вполне устраивает, что не надо до­биваться поддержки ее начинаний со стороны общества. Представ­ляется, что это большое заблуждение, и реализация властью никакой серьезной позитивной программы без активной поддержки широких слоев общества невозможна.

Что касается власти, то она недостаточно консолидирована и по горизонтали, и по вертикали. Точнее говоря, власть не столько не кон­солидирована сама по себе, сколько по отношению к обществу. Разные ветви и тем более уровни власти в условиях низкой и все уменьшаю­щейся публичности выстраивают собственные монопольные каналы взаимодействия с обществом и используют их как ресурс во внутрен­ней конкурентной борьбе.

Отношение общества к власти фиксируют опросы, отношение власти к обществу — действия властей, иногда риторика — скажем, при переходе к назначаемости губернаторов, когда было заявлено, что избиратели склонны верить безответственным популистам, по­этому для их же блага власть будет назначать губернаторов сама69.

В отсутствие прямого диалога, обеспечиваемого выборами, раз­ного рода общественными слушаниями и другими формами отчет­ности власти перед гражданами, любой сигнал со стороны общества, прежде чем попасть к лицам, вырабатывающим решения, проходит через сложную систему фильтров (включая цензуру и самоцензуру) на разных иерархических уровнях. При этом каждый из них пре­образует сигнал сообразно своим интересам, может его задерживать, а то и вовсе блокировать.

Наряду с отстранением властью общества от участия в подготовке и принятии решений происходило и самоустранение общества. В российском обществе, активная часть которого сформировалась главным образом в советское время, отсутствуют традиции и орга­низационные формы осуществления повседневного контроля за действиями власти. Отчуждение общества от власти после недолгого «медового месяца» конца 1980-х годов постоянно возрастало и до­стигло сейчас весьма значительной величины. Это отчуждение мож­но объяснить рядом причин включая неоправданно высокие ожи­дания времен демократизации и рост разочарования после того, как они не сбылись, атомизацию общества периода постсоветской транс­формации и перехода к рынку, политическую трансформацию по­следних лет с выхолащиванием процедур и целенаправленным ослаблением демократических институтов.

В результате прямое влияние общества на власть возможно лишь в чрезвычайном режиме, главным образом через массовые акции протеста, информация о которых может попадать непосредственно на самый верхний властный уровень. Такая система напоминает кристаллический лазер с многократным отражением и усилением исходного сигнала, который в конце концов пробивает энергетиче­скуюпреграду и вырывается наружу. В повседневной же жизни пря­мое влияние общества на власть реализуется лишь на низовом му­ниципальном уровне, где стороны соприкасаются непосредственно. Во всех остальных случаях влияние опосредовано, и чем выше уро­вень власти, тем больше оно опосредовано.

Отсутствие эффективного контроля за властью со стороны обще­ства создает внутренние проблемы контроля уже для самой власти, и в первую очередь для верхних ее этажей.

Делая ставку не на конструктивную активность, а на пассивность общества, власть естественно испытывает страх перед не санкцио­нированной ею активностью масс — страх парализующий, застав­ляющий идти на любые уступки. Это было особенно очевидно во время массовых волнений в начале 2005 г. по поводу так называемой монетизации. Опасаясь масс, власть перекрывает каналы для осмыс­ленного конструктивного действия, увеличивая тем самым риск со­циального взрыва. Эти ее действия можно сравнить с задраиванием наглухо всех отверстий в кипящем котле, когда не предусматривают­ся варианты аварийного сброса давления.

Желая управлять обществом, власть подчиняет себе существую­щие рычаги (те же партии) и пытается строить новые: бизнес-ассо­циации, молодежные организации, общественные палаты и другие ассоциации неправительственных организаций. Проблема, однако, в том, что при аморфности общества они практически бесполезны — ими нельзя приводить в движение массы, как нельзя рычагом сдви­нуть не камень, а просто большой объем песка. Власть же, столкнув­шись с этим, начинает искать или создавать новые рычаги вместо то­го, чтобы каким-то образом структурировать песок.

Взаимные боязнь и презрение общества и власти велики и нарас­тают. Граждане не доверяют власти в целом и большинству конкрет­ных ее представителей. Власть традиционно воспринимается как чу­жая, почти «оккупационная». Люди противостоят ей в самых разных ее проявлениях, будь то милиция, таможня, налоговая служ­ба, ГАИ и др. Обман власти рассматривается согражданами скорее как доблесть, чем как нечто постыдное. Постыдно же в глазах людей не нарушить предписания власти, а донести на согражданина, нару­шившего эти предписания.

На федеральном уровне от лица власти со всеми гражданами пуб­лично говорит, как правило, лишь президент. Такое общение не­избежно носит односторонний характер. Остальным позволено до-зированно общаться с гражданами через контролируемые Кремлем СМИ и строить ведомственные системы работы с жалобами через общественные приемные. Во всех ведомствах есть позиции пресс-сек­ретарей, но они за немногочисленными исключениями 70 малозамет­ны и, главное, не работают в диалоговом режиме. В лучшем случае пресс-секретари объясняют уже принятые решения и предпринятые действия. Заметные пиар-кампании отдельных ведомств и их руко­водителей крайне редко представляют собой подготовку готовящих­ся решений (из немногих исключений недавнего времени можно на­звать подготовку кампании по реформе ЕЭС).

Общественное мнение как самостоятельная и активная общена­циональная сила отсутствует. Непрозрачная власть через подконт­рольные СМИ занимается скорее формированием нужного ей об­щественного мнения, чем информированием общества. Получаемые ею ответные сигналы со стороны общества вторичны по отношению к пропагандистским импульсам, исходящим от самой власти, и сма­заны из-за эффекта многократного отражения.

Построение специальных механизмов, обеспечивающих прямую и обратную связь между верхним этажом власти и обществом, заботит Кремль уже достаточно давно. Летом 2000 г. был начат пилотный проект развертывания сети так называемых общественных приемных в только что созданных Приволжском, Центральном и Уральском фе­деральных округах. На Северо-Западе общественные приемные для «создания системы информационного взаимодействия между пре­зидентской властью и обществом в РФ» стали открываться в рамках программы «Диалог» с весны 2001 г. В Южном округе, в Сибири и на Дальнем Востоке общественные приемные появились двумя года­ми позже — летом-осенью 2002 г. Идея заключалась в том, чтобы обеспечить полпредам в округах и через них Кремлю прямой выход на низовой уровень общества, минуя региональный этаж. Предна­значенные для формирования кадрового резерва на местах и переда­чи информации снизу вверх, они вливались в президентскую верти­каль уже на уровне главного федерального инспектора, что позволяло в определенной ситуации использовать их против регионального чи­новничества, но никак не против окружного или федерального.

В отношении власти к обществу очевидна ставка на социальную пассивность, подавление инициативы и самодеятельности, поощре­ние патернализма. В такой ситуации, да еще когда власть сильна и консолидирована, трудно ждать расцвета третьего сектора. Пред­ставляется, однако, что экстраполяция этого на продолжительный срок вперед была бы абсолютно неправомерна. Дело в том, что пас­сивные граждане хороши для стагнации, характерной для последних лет. А для движения вперед, для модернизации власть должна опи­раться на активную поддержку со стороны общества. Именно от вла­сти поэтому можно в ближайшие год-два ожидать мощного толчка для развития гражданского общества в России. И если власть не за­хочет или не сможет сделать этот толчок в своих интересах, модерни­зировав всю политическую систему и обеспечив общественное уча­стие в ней, она неминуемо вызовет политический кризис или серию кризисов с нарастающей волной массовых протестных движений и неизбежным вслед за этим обновлением — и власти, и общества.