Схватки гигантов

Конкуренция родилась задолго до возникновения ка­питализма. Ее крестным отцом было товарное произ­водство, основанное на частной собственности. Капи­тал вполне закономерно унаследовал тот «генетиче­ский код», в недрах которого прочно обосновалась конкуренция.

Современные монополии, являясь по своей эконо­мической природе капиталом, берут на вооружение новые формы конкурентной борьбы. Определяя самую суть изменений, которые претерпевает соревнование ради прибыли при империализме, В. И. Ленин писал: «Перед нами уже не конкуренционная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически пере­довых предприятий. Перед нами — удушение монопо­листами тех, кто не подчиняется монополии, ее гнету, ее произволу».

Если некогда конкуренция развертывалась преиму­щественно в сфере обмена, на рынке, и выступала как торговое соперничество, то сегодня любая монополия считает за правило готовиться к рыночным баталиям достаточно заблаговременно — в самом производстве. Или еще раньше — в сфере науки.

Одна из важнейших особенностей нынешней моно­полистической конкуренции заключается в том, что прежде всего она становится борьбой на ниве научно - технического прогресса. С научно-технической конку­ренции и начинается битва инвестиций, которую ведут «мамонты» за утверждение своего монополистического диктата.

Сама наука, превращаясь в производительную силу монополистического капитала, представляет собой как объект, так и оружие конкурентной борьбы. Есть дан­ные, которые позволяют считать, что степень монопо­лизации в научной деятельности поднялась сегодня на более высокий уровень, чем в отраслях материального производства. В США 300 крупнейших корпораций расходуют на научно-исследовательские и опытно-кон­структорские разработки (так называемые затраты на НИОКР) более 4/5 всех аналогичных затрат в промышленности. На долю трех монополий («Дженерал моторе», «ИБМ» и «Форд») приходится 7б расходов на НИОКР частного сектора, и лишь одна корпорация «Дженерал моторс» затрачивает на эти цели больше средств, чем вся промышленность Великобритании. В то же время 12 ведущих компаний сконцентрирова­ли в Великобритании 47% ассигнований на НИОКР в промышленности, а во Франции — 48%. При этом в США фирмы с численностью занятых более 5 тыс. че­ловек располагают 85% всех кадров ученых и инженеров, работающих в промышленности, а в Велико­британии 60% промышленных НИОКР осуществляет­ся компаниями с численностью занятых свыше 10 тыс. человек.

«Ни один капитал,— как заметил Ф. Энгельс еще в середине прошлого века,— не может выдержать кон­куренции другого, если он не разовьёт своей деятель­ности до наивысшего предела» К Под этим «наивыс­шим пределом» как раз и следует понимать теперь прежде всего научно-технический потенциал, который образует своеобразный плацдарм для потенциала мо­нополистического, гарантирующего ускоренное при­своение сверхприбылей. «Стало почти аксиомой,— пи­шет один современный американский экономист,— что прогрессирующей и высокоприбыльной в будущем ста­нет та компания, которая осуществляет сегодня широ­кую программу исследований и разработок». Эти про­граммы могут быть направлены как на модернизацию старой продукции, так и на создание новой технологии и новых товаров. Отсюда нередко средством сведения счетов с конкурентами становятся действительно цен­ные научные открытия и выпущенная на их основе принципиально новая продукция.

Конкурентоспособность концерна «Дженерал элек­трик» в немалой степени опирается, например, на со­здание таких новейших отраслей, как производство ракетных двигателей, атомного оборудования, инфор­мационных систем и синтетических алмазов. Рокфел­леровский концерн «Экссон», понесший недавно нема­лые потери на нефтяном фронте (в ряде стран часть его империи была национализирована), направил свои усилия на разработку новых технологий в области га­зификации угля, добычи нефти и газа с морского дна.

Подобные попытки вовремя настроиться на волну технического прогресса или на обновление продукции не всегда кончаются успешно даже у ведущих монопо­лий. «Дюпон де Немур» мучительно изыскивал това­ры, которые бы могли сравняться по доходности с обо­гатившим его некогда всемирно известным нейлоном. Тем не менее и искусственная кожа «корфам», и цвет­ная пленка, и, наконец, копировальная машина, кото­рые были запущены в массовое производство, оберну­лись не прибылями, а убытками (на одной коже убы­ток компании составил почти 100 млн. долл.). Концерн «Дженерал дайнэмикс» понес убыток в 500 млн. долл. на неудачном выпуске нового самолета. Вторжение в производство ЭВМ оказалось убыточным и для «Дже­нерал электрик» (212 млн. долл.), и для «Рэйдио корпорейшн оф Америка» (250 млн. долл.).

Однако на современной арене конкурентной борьбы встречаются и факты другого рода. Малоизвестная в прошлом американская компания «Ксерокс» сумела захватить прочное место на монополистическом Олим­пе и стать подлинным лидером на рынке копироваль­ного оборудования как в США, так и за границей бла­годаря изобретению сухого электростатического спо­соба копирования документов. Быстрая реализация важных научных открытий позволила электронной компании «Ханнуэл» закрепиться на рынке компьюте­ров, заняв второе место после знаменитой «ИБМ» и отодвинув на третье мощного соперника — «Рэйдио корпорейшн оф Америка».

Именно в сфере производства ЭВМ случилась до­вольно любопытная история. Первое изобретение ки­бернетических машин в США произошло в научно-исследовательских центрах не концернов, а государства, и патент на их производство решено было предложить «Дженерал электрик». Этот концерн от него отказал­ся, и им воспользовалась «ИБМ» (фирма выпускала обычные счетные машины с 1911 г.), которая сумела добиться небывалого расцвета, превратившись в мо­гущественный международный концерн. Лишь тогда «Дженерал электрик» и «Рэйдио корпорейшн оф Аме­рика» решили заняться столь выгодным компьютер­ным бизнесом. Но было уже поздно. Схватка трех ги­гантов увенчалась бесспорной победой «ИБМ», а в качестве «издержек» конкурентной борьбы оба неза­дачливых соперника списали в убыток те самые сотни миллионов долларов, о которых говорилось выше. Не смог закрепиться в производстве ЭВМ и концерн «Ксе­рокс». В данном случае дело не дошло до полного ра­зорения. Понесенные же в сражениях потери были включены в дальнейшем в цены других, выгодно реа­лизуемых товаров и услуг и, следовательно, ловко переложены на потребителей.

Научно-техническая конкуренция гигантов не счи­тает предосудительным применение и таких форм одо­ления своих соперников, как техническая разведка и контрразведка, прямое хищение чужих изобретений. Подсчитано, что затраты на промышленный шпионаж составляют в США 1 млрд. долл. в год. Из 500 крупнейших американских компаний 400 являются абонен­тами агентства «Пинкертон». Не собираясь умалять заслуг и масштабов работы названного (и столь зна­менитого по бульварно-детективной литературе) агент­ства, заметим, что у «Дженерал моторе» (и, конечно, не только у нее) есть собственный разведывательный аппарат, ежегодные затраты на содержание которого равны (ни много ни мало) бюджету службы безопас­ности Франции. В США оглашаются порой небезынте­ресные факты, говорящие о том, как монополии созна­тельно зачисляют в свои штаты (причем на ответст­венные посты) бывших опытных агентов ЦРУ и ФБР.

Продукция современной радиоэлектроники, да и других новейших отраслей начинает во все большей мере удовлетворять растущий спрос монополий на средства шпионажа. Так монополистический капитал придает техническому прогрессу очевидное уродливое направление, а монополистическая конкуренция активно способствует утверждению тенденции к тормо­жению развития производительных сил.

А теперь есть смысл бросить взгляд на передний край конкурентных схваток. От научно-исследователь­ских центров, лабораторий и промышленных предприятий, где изобретается, конструируется, произво­дится пестрое многообразие товаров, все дороги ведут на рынок.