Защищая других

Если охранное агентство считает используемые «независимыми» процедуры принудительного обеспечения их прав недостаточ­но надежными и честными, когда речь идет о его клиентах, оно запретит «независимым» такое самообслуживание в сфере пра­воприменения. Основанием для этого запрета является то, что самообслуживание в сфере правоприменения является источни­ком опасности для клиентов агентства. Поскольку запрет дела­ет абсолютно несерьезными угрозы со стороны «независимых» наказать клиентов, нарушающих их права, он лишает их возмож­ности защитить себя от ущерба и ставит в невыгодное положение в их повседневной жизни и деятельности по сравнению с клиен­тами. Однако вполне возможно, что деятельность «независимых», включая самостоятельное правоприменение, будет происходить без нарушения чьих-либо прав (если оставить в стороне вопрос о процессуальных правах) . Согласно сформулированному в гла­ве 4 принципу компенсации в этой ситуации лица, провозгла­сившие запрет и получающие от него выгоду, должны выплатить компенсацию тем, кто поставлен запретом в неблагоприятные условия. Таким образом, клиенты охранного агентства должны компенсировать «независимым» то ухудшение их положения по сравнению с остальными, причиной которого стал запрет на само­стоятельное обеспечение прав санкциями в отношениях с кли­ентами агентства. Несомненно, наименее затратным способом компенсации было бы предоставление «независимым» бесплат-нЫх услуг по защите в ситуациях конфликта между ними и плат­нЫми клиентами охранного агентства. Это будет дешевле, чем оставить их без защиты от нарушений их прав (т. е. не наказывать клиентов, нарушающих их права), а потом пытаться покрыть им ущерб от нарушения прав (и ущерб от того, что они были постшз-ленЫ в положение, создающее условия для нарушения их прав). Если бы это не было дешевле, люди не покупали бы услуги охран­ных служб, а экономили бы деньги и за счет этого покрывали бы свои потери, возможно, создав для этого страховой пул.

Должны ли клиенты охранного агентства платить за охран­ные услуги для «независимых» (в отношениях с его клиентами)? Могут ли они настоять на том, чтобы «независимые» сами покупа­ли эти услуги? В конце концов процедуры самостоятельного пра-воприменения для «независимого» были бы связаны с издержками Принцип компенсации не требует от тех, кто запрещает эпилеп­тику водить машину, полностью оплачивать его расходы на такст личного шофера и т. п. Если бы эпилептику было разрешено водить машину, у него тоже были бы расходы: на покупку автомобиле страховку, бензин, ремонт и ухудшение состояния здоровья. Чтобы компенсировать ухудшение положения, тем, кто запрещает, сле­дует заплатить только ту сумму, которая покрывает сравнитель­ные неудобства его положения вследствие запрета, минус расходы, которые бы он нес, если бы запрета не было. Тем, кто вводит запрет, не нужно оплачивать полную стоимость такси; они должны выпла­тить только ту сумму, которой в сочетании с непроизведенными расходами на собственный автомобиль достаточно для оплаты так­си. Они могут обнаружить, что им дешевле предоставить не финан­совую компенсацию неудобств, а компенсацию в натуральном виде; они могут организовать предоставление каких-то услуг, которые полностью устраняют или уменьшают сравнительные неудобства, компенсируя в денежной форме только остаток.

Если запрещающая сторона выплачивает жертве запрета денеж­ную компенсацию, покрывающую неблагоприятность ее ситуации минус расходы, которых потребовала бы запрещаемая деятель­ность, не будь она запрещена, этой суммы может быть недостаточ­но, чтобы жертва запрета преодолела возникшие вследствие запре­та затруднения. Если бы затраты на осуществление запрещенной деятельности были чисто денежными, индивид мог бы присоеди­нить компенсационные выплаты к непотраченным деньгам и при­обрести эквивалентную услугу. Но если его издержки не были бы чисто денежными, а включали бы его усилия, время и т. п., как в случае с «независимыми» и самостоятельным обеспечением прав санкцией, то денежной выплаты не хватило бы на то, что­бы преодолеть последствия неблагоприятного положения, купив эквивалент того, что ему запрещено. Если бы у «независимого» были другие финансовые ресурсы, которые он мог бы использо­вать, не ухудшая своего положения относительно остальных, то выплат по описанному выше принципу было бы достаточно, чтобы его положение не ухудшилось. Но если у него нет дополнитель­ных финансовых ресурсов, охранное агентство не имеет права заплатить ему меньше, чем стоит его самый дешевый охранный полис, потому что иначе «независимый» либо останется беззащит­ным против злоупотреблений со стороны клиентов агентства, либо должен будет пойти работать на рынок зарабатывать недостаю­щую для оплаты полиса сумму. Этому индивиду (из-за запрета попавшему в тяжелую финансовую ситуацию) агентство должно возместить разницу между денежной стоимостью незапрещенной для него деятельности и суммой, необходимой для покупки того, что уравновесит или компенсирует причиненные ему помехи. Тот, кто запрещает, должен полностью предоставить компенсацию — в натуре или деньгами, — достаточную для преодоления создан - ных запретом неблагоприятных условий. Тем, кто может купить для себя охранные услуги, не испытывая затруднений, выплачи­вать компенсацию не нужно. Тем, кто находится в более стес­ненных обстоятельствах, для кого соответствующая деятельность до запрета не была связана с финансовыми расходами, агентство должно покрыть разницу между средствами, которые они могут сэкономить в случае отсутствия препятствия, создаваемого запре­том, и стоимостью охранных услуг. Тем, для кого незапрещенная деятельность была связана с какими-то финансовыми расхода - ми, запрещающая сторона должна предоставить дополнительные денежные средства (сверх того, что этот человек может сэкономить в случае отсутствия препятствия, создаваемого запретом), необ­ходимые для компенсации неблагоприятных последствий запрета. Если компенсация предоставляется натурой, запрещающая сто­рона может выставить жертве запрета, находящейся в стеснен­ных финансовых обстоятельствах, счет на сумму его денежных расходов на незапрещенную деятельность при условии, что эта сумма не больше, чем цена услуги27. Будучи фактически единст­венным поставщиком на рынке, доминирующее охранное агент­ство должно предложить в качестве компенсации разницу между ценой своих услуг и денежными расходами на самостоятельное в интересах клиентов — держателей полисов первого типа, то платить компенсацию за неблагоприятные условия, создаваемые этим запретом для «независимых», должны будут только они. Держатели только полисов второго типа не должны будут опла­чивать охранные услуги для других людеи, потому что нет ниче­го такого, что они должны были бы компенсировать. Поскольку причины, по которым люди будут желать оградить себя от част­ного отправления правосудия, очень серьезны, почти все покупа­тели охранных услуг, несмотря на дополнительные расходы, будут приобретать полис первого типа и вследствие этого вносить свой вКлад в предоставление защиты «независимым».

Мы справились с нашей задачей и объяснили, как государство может возникнуть из естественного состояния так, что ничьи пра­ва не будут нарушены. Моральные возражения анархистов-инди - видуалистов против минимального государства преодолены. Оно не представляет собой несправедливого навязывания монополии; монополия de facto возникает сама собой в процессе типа «неви­димой руки», с использованием морально приемлемых средств, без нарушения чьих-либо прав и без чьих-либо претензий на осо­бые права, которых лишены другие. А в требовании, чтобы кли­енты этой монополии de facto оплачивали услуги по защите тех, кому они запрещают самостоятельно обеспечивать свои пра­ва санкцией, нет ничего аморального, напротив, это моральное требование, вытекающее из описанного в общих чертах в главе 4 принципа компенсации.

В главе 4 мы подробно обсудили возможность запрета тем или иным людям совершать действия, если у них отсутствуют средства, чтобы компенсировать другим возможные вредные последствия этих действий или если их ответственность, которая может насту­пить в результате этих действий, не застрахована на сумму, доста­точную для уплаты компенсации. Если этот запрет правомерен, то согласно принципу компенсации лица, на которых он распростра­няется, должны были бы получить компенсацию за навязанные им неблагоприятные условия и смогли бы на эти деньги купить себе страховку! Компенсацию получили бы только те, кто оказался В неблагоприятных условиях вследствие запрета, иными словами, те, у кого нет ресурсов, которые они могли бы потратить на стра-хсшание ответственности, не ухудшив серьезно своего материаль­ного положения. Когда эти люди тратят компенсационные выпла­ты на страхование ответственности, это эквивалентно бесплатному существенному предоставлению им этой услуги. Она предостав­ляется только тем, кто не в состоянии купить ее сам, и покрывает только рискованные действия, подпадающие под принцип компен­сации, — те действия, которые правомерно запрещены, если они не застрахованы (при условии, что за неблагоприятные условия, которые являются следствием запрета, выплачивается компенса­ция), действия, запрет которых поставил бы людей в неблагопри­ятное положение по сравнению с другими. Предоставление такой страховки почти наверняка было бы наиболее дешевым способом компенсировать неблагоприятные условия от запрета для тех, чьи действия представляют для других нормальный уровень опасно­сти. Поскольку в этом случае они были бы застрахованы от риска ответственности за нанесение ущерба другим людям, эти действия не были бы им запрещены. Таким образом, мы видим, что если бы было легитимно запрещать некоторые действия тем, кто не застра­ховал ответственность, и если бы это было сделано, то в результате следования бескомпромиссно либертарианским моральным прин­ципам возникло бы еще одно свойство государства, кажущееся перераспределительным! (Восклицательный знак обозначает мое изумление.)

Является ли доминирующее на какой-то территории охранное агентство территориальным государством! В главе 2 мы виде­ли, насколько трудно точно сформулировать идею монополии на применение силы так, чтобы полученное определение не рас­сыпалось при предъявлении очевидных контрпримеров. Обыч­но объясняется, что понятие монополии нельзя использовать для получения достоверного ответа на наш вопрос. Найденное в каком-либо тексте тщательно сформулированное определение может быть принято нами только в том случае, если это опре­деление пригодно для применения в столь же сложных случаях, как рассмотренные нами, и с успехом применялось для анализа широкого спектра таких случаев. Никакая классификация не мо­жет дать полезного ответа на наш вопрос попутно, в результате счастливой случайности.

Рассмотрим следующее дискурсивное описание, принадлежа­щее перу антрополога:

«Концентрация всей физической силы в руках центральной власти — это главная функция государства [state] и его опре­деляющая характеристика. Для наглядности рассмотрим, чего нельзя сделать при государственной форме правления: в об­ществе, управляемом государством, никто не может отнять у другого жизнь, нанести ему телесные повреждения, посягнуть на его собственность или причинить ущерб его репутации иначе как с разрешения государства. Должностные лица государства имеют полномочия отнять у человека жизнь, подвергнуть его телесным наказаниям, конфисковать его собственность в по­рядке взыскания штрафа или экспроприации, а также повлиять на положение и репутацию любого члена общества. Из этого не следует, что в безгосударственных обществах можно безнаказанно отнимать жизнь. Но в таких обществах (например, у бушменов, эскимосов ив племенах центральной Австралии) центральной власти, которая защищала бы семьи от преступников, не существует или она слаба, проявляется от случая к случаю, а в племени кроу и в других индейских племенах западных прерий она применялась только эпизо­дически. Семья или индивид в безгосударственных обществах защищены неэксплицитными средствами, т. е. участием всех членов группы в наказании правонарушителя, спорадическим или временным применением силы, которая перестает быть необходимой (и, следовательно, перестает использоваться), когда непосредственная причина для ее применения устранена. Государство располагает инструментами для подавления того, что общество считает правонарушениями или преступлениями: полицией, судами, тюрьмами, учреждениями, которые экс­плицитно специализируются на этом виде деятельности. Более того, эти учреждения стабильны в рамках общества, и их суще­ствование является постоянным.

Когда в Древней Руси сформировалось государство, князь присвоил себе власть накладывать пени и причинять физичес­кие страдания и смерть, а всем остальным запретил такие дей­ствия. Он в очередной раз подтвердил монопольную природу государственной власти, отняв ее у всякого другого индивида или сообщества. Если один человек причинял ущерб другому без специального разрешения князя, это было преступлени­ем, и преступник подвергался наказанию. Более того, князь мог делегировать свои властные полномочия только явным образом. Группа подданных, получавших такую защиту, была, разумеется, точно определена; конечно, не все подданные кня­зя были защищены подобным образом.

Никакому отдельно взятому человеку или группе не занять место государства; оно действует только напрямую или деле­гируя полномочия явным образом. Государство, делегиро­вав полномочия, делает того, кому они делегированы, аген­том (органом) государства. Полицейские, судьи, тюремщики получают полномочия на принуждение, в соответствии с при­нятыми в обществе нормами, непосредственно от централь­ной власти; точно так же обстоит дело со сборщиками налогов, военными, пограничниками и др. Властная функция государ - ства опирается на его господство над этими силами, которые являются его агентами».

Автор не утверждает, что все перечисленные им черты являются необходимыми признаками государства; отклонение по одному Признаку не было бы доказательством того, что доминирующее на неКоторой территории охранное агентство не является госу­дарством. Нет сомнений, что доминирующее агентство облада­ет почти всеми описанными признаками, а наличие постоянной струКтуры управления, штат которой укомплектован специалисTаМИ, толкает его все дальше — в направлении к государству — от TOГо, что антропологи называют безгосударственным обще­ством. На основании многих текстов, подобных процитирован­ному выше, его можно было бы назвать государством.

Можно сделать вполне убедительный вывод, что доминиру­ющая на некоторой территории защитная ассоциация является государством на этой территории только в том случае, если тер­ритория относительно велика и на ней живет не три с половиной человека. Мы не утверждаем, что каждый индивид, который в ус­ловиях анархии имеет монополию на использование силы в пре­делах собственного участка площадью в четверть акра, являет­ся государством этой четверти акра; не являются государством и три жителя какого-нибудь крошечного островка. Всякие попытки определить пороговую величину населения и террИTорИИ, необхо­димых для существования государства, — напрасное и бесполез­ное занятие. Кроме того, мы имеем в виду случат когда почти все обитатели территории являются клиентами доминирующего агентства, а «независимые» в случае конфликтов с агентством и его Клиентами занимают подчиненное положение. (Мы приве­ли доводы в подтверждение того, что именно это и произойдет.) Гораздо более интересный вопрос состоит в следующем: каким Именно должен быть процент клиентов и насколько шшш с точКИ зренИя соотношения сил, должно быть положение «неза­висимых». Но тут я мало что интересного мол/ сказать.

Еще одно необходимое условие для существования государства мы установили в главе 2 в ходе анализа веберовсксж адш а Именно, что государство объявляет себя единственным субъ­ектом, который санкционирует применение насилия. Домини­рующая защитная ассоциация ни на что подобное не претендует.

Может быть, после того, как мы описали положение доминиру­ющей защитной ассоциации и убедились, насколько точно оно соответствует представлениям антропологическсш теории, сле­дует ли нам ослабить сформулированное Вебером необходимое условИе таким образом, чтобы оно включило монополию de facto, которая является единственным реальным судьей в вопросе о до­пустимости насилия на некоторой территории и обладает правом (строго говоря, принадлежащим всем) принимать решения по этому вопросу и действовать на их основании? Доводы в пользу такого подхода очень убедительны, и это чрезвытатЬю желательно И уместно. Таким образом, мы делаем вывод, что слшсгшыая нами защитная ассоциация, доминирующая на некоторой территории, является государством. Но чтобы читатель не забывал о том, что мы слегка ослабили веберовское условие, время от времени мы будем называть доминирующее охранное агентство «образовани­ем, подобным государству», а не просто «государством».

Объяснение возникновения государства с позиции «невидимой руки»

Смогли ли мы объяснить с позиции «невидимой руки» (см. гла­ву 2) возникновение государства из естественного состояния? Дали ли мы объяснение государства с позиции «невиди­мой руки»? Права, принадлежащие государству, в естествен­ном состоянии уже принадлежали каждому индивиду. Эти права не нуждаются в объяснении с позиции «невидимой руки», так как они уже целиком содержались в составных частях объясняемого. Мы также не давали с позиции «невидимой руки» объяснения тому, каким образом государство приобретает права, уникальные для него. Это очень удачно; раз у государства нет никаких особых прав, то и объяснять ничего не надо.

Мы объяснили, каким образом эгоистичные и рациональ­ные действия индивидов в локковском естественном состоянии безо всякого сознательного стремления к тому, будут приводить к возникновению охранных агентств, каждое из которых будет доминировать на какой-то географической территории; каждая территория получит либо одно доминирующее агентство, либо несколько агентств, объединенных в федерацию и образующих, в сущности, одно агентство. Мы также объяснили, каким образом, не претендуя ни на какие исключительные права, доминирующее на некоторой территории охранное агентство неизбежно займет исключительное положение. Хотя у каждого индивида есть пра­во, действуя корректно, запрещать другим нарушать права (в том числе право индивида не быть наказанным, пока не доказана его вина), только доминирующая защитная ассоциация будет иметь возможность без разрешения обеспечивать корректность так, как она считает нужным. Ее сила делает ее арбитром в вопросах спра­ведливости; она определяет, с целью назначения наказания, что именно считается нарушением корректности. Наше объяснение не предполагает по умолчанию и не утверждает, что прав тот, кто сильнее. Но сильный действительно способен обеспечить соблю­дшие запрета, даже если никто не считает, что у него есть особое Право на осуществление в мире своих собственных представлений о том, применение каких запретов корректно.

Наше объяснение этой монополии de facto есть объяснение с по­Зиции «невидимой руки». Если государство является институтом, ( 1) который имеет право принудительно обеспечивать права, запрещать представляющее опасность частное осуществление пра­восудия, принимать решения об опасности тех или иных част­ных процедур правоприменения и т. д. и (2) который на практике является на данной географической территории единственным держателем прав, перечисленных в пункте ( 1), тогда, объяснив с позиции «невидимой руки» (2), но не (1), мы частично объ­яснили существование государства с позиции «невидимой руки». Точнее, мы частично объяснили с позиции «невидимой руки» существование ультраминимального государства. Как объяс­нить возникновение минимального государства? Доминирующая защитная ассоциация с элементом монополии морально обязана компенсировать неблагоприятные условия тем, кто в результа­те запрета не может самостоятельно восстанавливать справед­ливость в отношениях с ее клиентами. Однако на практике она может не предоставить такую компенсацию. Те, кто управляет ультраминимальным государством, морально обязаны преобра­зовать его в минимальное государство, но они могли бы пред­почесть не делать этого. Мы предполагали, что в общем случае люди будут делать то, что они морально обязаны сделать. Объ­яснение того, каким образом в естественном состоянии может возникнуть государство без нарушения при этом чьих-либо прав, опровергает принципиальные возражения анархистов. Однако все это выглядело бы более убедительно, если бы объяснение того, как государство могло бы возникнуть из естественного состоя­ния, определяло бы и другие основания, помимо моральных, для того, почему ультраминимальное государство должно превра­титься в минимальное, если бы были выявлены и другие моти­вы или причины для предоставления компенсации, кроме жела­ния людей поступать так, как они должны поступать. Необходи­мо отметить, что даже если мы не найдем внеморальные мотивы или причины, достаточные для перехода от ультраминимального государства к минимальному, и если объяснение по-прежнему будет исходить исключительно из моральных побуждений людей, тем не менее оно не приписывает людям специальную цель, кото­рая формулируется как создание государства. Вместо этого люди полагают, что они предоставляют некоторым другим людям ком­пенсацию за определенные запреты, которые они на тех наложи­ли. Это объяснение по-прежнему будет объяснением с позиции «невидимой руки».