Продуктивный обмен

Если я покупаю у вас товар или услугу, я получаю выгоду от ва­шей деятельности; благодаря ей я становлюсь богачу чем если бы вы ею не занимались или вообще не существовала (Будем игно­рировать осложнение, возникающее в связи с тем, что некто один раз мог бы продать качественный товар тому, кому он в об­щем наносит ущерб.) Однако если я плачу вам за чтобы вы не наносили мне ущерба, я не получаю от вас ничего такого, чего не имел бы в ситуации, если бы вы вовсе не существовали или существовали, но не имели бы никаких дел со мной. (Это срав­нение неуместно в случае, если я заслуживаю тот вред, который вы мне нанесли.) Грубо говоря, продуктивная деятельность делает покупателей богаче по сравнению с ситуацией, в которой продавец не имел бы с ними вообще никаких де Точнеее это дает нам необходимое, но недостаточное условие непродуктивной деятельности. Если ваш ближайший сосед планирует построить на своей земле что-нибудь кошмарное и у него есть на это Право, возможно, вам было бы лучше, если бы он вообще не существовал.' (Никто другой не стал бы строить это уродство.) Однако выплата ему отступного за отказ от планов строительства будет продук­тивным обменом1б. Предположим, однако, что сосед не хочет ничего строить на своем участке; он придумал свой план и рас­сказал вам о нем только для того, чтобы продать вам свой отказ от него. Такой обмен не был бы продуктивным; он только осво­бождает вас от угрозы, которой бы не было, если бы не возмож­ность получить с плату за отказ от нее. Можно представить обобщенную ситуацию, в которой сосед нацелился бы не только на вас. Он может придумать план строительства и предложить нескольким соседям купить отказ от него. Тот, кто купит, будет «обслужен» непродуктивно. О том, что такие обмены непродук­тивны и не приносят выгоду обеим сторонам, свидетельствует тот факт, что если бы они были невозможны или запрещен так, что­бы каждый знал об их невыполнимости, то одна из сторон потен­циального обмена ничего бы не потеряла. Это была бы поистине странная разновидность продуктивного обмена, если в результате запрета на него одна из сторон ничего не теряет! (Сторонаа кото­рая ничего не платит за отказ или не нуждается в этом, потому что у соседа нет другого мотива продолжать свои действия, ока­зывается в выигрыше.) Хотя люди ценят молчание шантажиста и платят за него, молчание не является продуктивной деятель­ностью. Его жертвы ничего не потеряли бы, если бы шантажист просто не существовал и тем самым не угрожал бы им* И они ничего не потеряли бы, если бы было известно, что обмен абсо­лютно невозможен. В соответствии с избранным нами подходом продавец такого молчания может законно брать деньги только за то, от чего он отказывается, сохраняя молчание. То, от чего он отказывается, не включает плату, которую он мог б ы полу­чить за воздержание от разглашения информации, но включа­ет выплату, которую он мог бы получить от других за разглаше­на этой информации. Соответственно автор книги, обнаружив - ший информацию о другом человеке, которая способствовала бы продажам, будь она включена в книгу, имеет право назначить цену за отказ от включения этих сведении в книгу, если кто-ни­будь (в том числе тот человек, которого касается эта информа­ция) заинтересован в сделке. Он имеет право потребовать сум­му, равную ожидаемой разнице в до ходах от книги, содержащеи эту информацию, и не содержащеи ее; он не имеет права требо­вать максимальную сумму, которую он мог бы получить от того, кто покупает его молчание*. Охранные услуги производитель­ны и приносят выгоду получателю, а «предоставление крыши» непроизводительно. По сравнению с ситуацией, когда вы вообще не сталкиваетесь с рэкетирами, вы ничего не выигрываете, купив у рэкетиров отказ от причинения вам ущерба.

Таким образом, сфера применения наших прежних рассужде­ний о дележе выигрыша от добровольного обмена должна быть сужена так, чтобы включать только те обмены, в которых обе сто­роны получают выгоду, в том смысле, что являются рецепиента-ми продуктивной деятельности. Когда одна из сторон не полу­чает выгоды, а лишь непродуктивное «обслуживание», было бы справедливо, чтобы она просто выплатила минимальную компен­сацию, если другая сторона вообще имеет право на какую-либо компенсацию. Имеется категория случаев, когда выполняет­ся только первое из условий непродуктивности обмена, а второе не выполняется: Хне стал богаче в результате обмена по срав­нению с ситуацией, в которой У не существовало бы вообще, но кроме продажи отказа от своих действий у У есть и другой мотив. Если от того, что У воздерживается от деятельности, Х получает только уменьшение вероятности того, что его граница будет нару­шена (при этом намеренное нарушение такого рода запрещено), то У должен получить компенсацию только за те невыгодные условия, в которые его ставит запрет именно тех действий свя­занный с которыми риск достаточно серьезен, чтобы оправдать такого рода запрет.

Мы отвергли мнение о том, что запрет рискованной деятель - ности является нелегитимным и что следует с помощью предвари­тельных соглашений или открытых переговоров побуждать людей к добровольным соглашениям об отказе от опасных действий. Но мы не должны интерпретировать наш случай просто как ком­пенсацию за пересечение границы, которая ограждает рискован - ные действия другого человека, где предварительные переговоры не обязательны ввиду специфики этого случая (состоящей в том, что он не связан с продуктивным обменом) . Дело в том, что это не объясняет, почему не все возвращаются на ту кривую безразли­чия, которую бы они занимали, если бы не было запрета; получать компенсацию должны только те, кто в результате запрета оказы­вается в невыгодных условиях по сравнению с нормальной ситу-ациеи, и компенсировать им следует только эти сравнительные потери. Если запрет на рискованное действие имеет для кого-либо два отдельных следствия — во-первых, уменьшает его выигрыш, но не ставит в невыгодные условия по сравнению с остальными и, во-вторых, ставит его в невыгодные условия, принцип компенса­ции требует, чтобы компенсация была выплачена только за второй тип последствий. В отличие от обычного нарушения границ, в этих случаях компенсация не обязана поднимать человека до положе­ния, в котором он находился до вмешательства. Чтобы такого рода компенсация могла рассматриваться в свете описанного принципа как обычная компенсация за нарушение границ, можно было бы попытаться переопределить или переместить границу так, чтобы она оказывалась нарушенной только тогда, когда в результате это­го кто - то оказывается в невыгодных условиях по сравнению с ос­тальными. Но для большей ясности не следует искажать нашего представления о данном случае выплаты компенсации, пытаясь приспособить его к другому случаю.

То, что не следует приравнивать компенсацию последствий запрета на рискованные действия к компенсации за нарушение границ, не препятствует, конечно, тому, чтобы вывести принцип компенсации из более глубоких принципов. Для целей Которые Мы ставим перед собой в данном исследованИИ, можно без этого обойтись; точно так же мы можем обойтись без точной форму-лИровКи этого принципа. Необходимо лишь провозгласить вер­ность некоторых принципов, в том числе принципа компенсаЦИИ, обязав тех, кто накладывает запрет на связанные с риском дейст­вИя выплачивать компенсацию тем, кто оказался в невыгодпых условиях по сравнению с остальными! из-за ron что им было запрещено производить эти деИствия. Меня нескольКо смущазет что я выдвигаю и использую принцип, недостаточно глубоко пр оработанный в деталях, хотя непроработанные аспекты, на мой взгляд, не являются существенными для тех проблем, примениетельно к которым мы будем его использовать. Я дума1ю уме-ня есть некоторые основания утверждать что для начала можно оставить принцип в несколько нечетка виде; ключевой вопрос состоит в том, будет ли что-нибудь подобное работать.