Гражданское общество и государство

Трактовка этих двух измерений общественной жизни как полностью независимых — необоснованна. Антиэтатистская (т. е. отрицающая роль государства) традиция в истории гражданского общества являет­ся лишь эпизодом. Указанные два строя смешиваются друг с другом в повседневной жизни гражданина и в способах реализации госу­дарственной политики. Это является мероприятием, которое скорее упорядочивает, а не описывает фактическое измерение политики.

Гражданское общество, как правило, воспринимается как тво­рение цивилизации, на которую, помимо экономической сферы, накладываются прежде всего обычаи, манеры и законы (тенденция, идущая со времен Адама Фергюсона). Концепции гражданского общества касались его позиционирования в рамках государства, а также его отношения к государству: гражданское общество яв­ляется не столь автономной сферой, избегающей политической власти, сколько оно глубоко проникает в последнюю, расчленяет ее и децентрализует.

Если мы рассмотрим функционирование конкретных инсти­тутов гражданских обществ, то окажется, что они пронизывают структуры государственной власти. В некоторых случаях трудно судить, идет ли речь о компонентах гражданского общества, или же политической системы (например, политических партий). Разграни­чение гражданского и политического общества явилось фундамен­тальным изменением концепции государства, которое постепенно утрачивало черты polis, то есть человеческого сообщества, стано­вясь «государственным аппаратом» или «политической системой», или же совокупностью институтов, служащих для осуществления власти в сообществе, которое имеет некую свою собственную идентичность и свою собственную жизнь. Ренессанс понятия «гражданственность» связывается с определением государственной принадлежности. Со временем смысл указанного понятия расши­рился и в настоящее время оно означает также статус, определяемый гражданскими правами и обязанностями. Современная концепция гражданственности апеллирует к формализованным и конституци­онно обоснованным правам и обязанностям личности в обществе, понимаемом как народ.

Множество раз в истории Нового времени разные общества убеждались, что государство может быть и враждебной «системой». Проблемой оказывается растущее символическое насилие государ­ства в сфере культуры. Появляется угроза в форме «демократической централизации». Растущая мощь государства является не столько результатом программного этатизма (т. е. политики, направленной на усиление роли государства), сколько идущего снизу давления влиятельных социальных групп. Они видели в перераспределении общественного богатства, главным инструментом чего является государство, решение животрепещущих общественных проблем. Появляется также новый ряд проблем, касающихся способов осу­ществления политики в рамках постиндустриального общества. Общественная среда и ценности групповой жизни изменяются, и вместе с этим появляется необходимость в удовлетворении новых потребностей.

Все же, вместе с одобрением и обоснованием свободы, не под­держанной признанием общественных обязательств, которые делают свободу возможной, наступает моральный кризис. В ответ на это социал-демократы и социалисты ищут в государстве инструмент для трансформации потребностей в законы. В то же время, либера­лы находят в рынке решение общественных проблем. Обе стороны надеются на государство или на рынок с целью организации «своих кодексов этических обязательств», тогда как то, что им на самом деле необходимо — это «гражданское общество — семьи, сообще­ства, сети дружеских привязанностей, солидарные связи на работе, стремления быть волонтером, членом самодеятельных групп и дви­жений, чтобы дополнить —а не отбросить —проект современности» (А. Вулф/А. \Volfe/«Поддержка чего? Социальная наука и моральное обязательство»).

Вулф напоминает нам, что ранние теоретики либерального общества заботились об ограничении сферы капиталистической экономики. Вне нее действовала другая логика, согласно которой, существовали этические связи, объединяющие семью, религиозные общины, добровольные объединения и другие сообщества. Анало­гично, общество благосостояния не является решением проблем, вызванных функционированием рынка. Общество благосостояния родилось как результат решения этических проблем и страстей, которые привели к убеждению, что государство является «един­ственным субъектом, способным служить заменой этических связей гражданского общества». Моральные обязательства являются резуль­татом социальной практики, достигнутой в результате негоциаций между субъектами, которые, с одной стороны, способны расти, а с другой — изменяться.

Указанная связь между человеком и фундаментальными тре­бованиями общественного участия может быть воссоздана с помо­щью принципа субсидиарности (лат. янЬя^сИит — помощь). Джозеф

А. Комончак (Joseph A Komonchak) напоминает, что принцип предо­ставления помощи основывается на нескольких фундаментальных элементах: (1) личность есть источник и цель общества; (2) человек самореализуется посредством социальных связей — он является общественным существом; (3) социальные связи и связи в сообще­ствах существуют для того, чтобы поддерживать индивидуумов;

(1)«высшие» сообщества существуют для того, чтобы выполнять роль помощника по отношению к «низшим» сообществам; (5) со­общества поддерживают человека при принятии им индивидуаль­ной ответственности; (6) стремление помогать является правилом, регулирующим отношения между личностью и сообществом; (7) субсидиарность апеллирует к онтологии человека как «личности». Разумеется личность наделена также и гражданскими правами.