Театрализация политического процесса

Развитие СМИ, особенно телевидения, усилило тенденцию к сти­ранию линии разграничения между программами новостей и раз­влекательными программами. Там, где важность информации опреде­ляется и оценивается ее рекламными качествами, неизбежно растет разрыв между реальным миром и миром, предлагаемым СМИ.

Составители информационных программ, озабоченные соображе­ниями развлекательности, предпринимают все возможное для пре­вращения реальности, которая лишена развлекательности, в нечто развлекательное. Они могут выдумывать материал, искажать факты, опускать ключевую информацию. И это естественно, поскольку, когда главная задача телевизионной программы состоит в том, чтобы завоевать и сохранить аудиторию, существует большой соблазн отбросить или изменить ’’скучные” факты, людей, события, соответ­ствующим образом подправив и "упаковав” их.

Все это способствовало увеличению значения ’’символической политики”, "политики театра”, основанных на образах, или имид­жах, политических деятелей, специально сконструированных на потребу господствующим умонастроениям и вкусам. Под воздейст­вием как объективных изменений в политическом процессе, так и специфики современных СМИ избирательные кампании выли­ваются в своего рода популярные спектакли или даже спортивные репортажи со своими победителями, проигравшими, напряженными перипетиями борьбы. Все это требует от кандидата умения быть чуть ли не актером, вести себя перед телекамерами, сыграть свою роль в спектакле, если он хочет добиться успеха.

В настоящее время существует множество статей и книг с деталь­ными рекомендациями, как показываться на телеэкране, какие ис­пользовать жесты, как говорить и т. д. В одной из своих статей жур­нал ”Камбио-16”, например, давал испанским политическим деяте­лям следующие рекомендации: ’’Выступая по телевидению, кандидат должен говорить не так, как он это делает на публичном митинге, то есть официально, требовательно, высокопарно, а, наоборот, мягким, задушевным голосом, без категорических утверждений, почти умоляюще, избегая громких фраз и глаголов в инфинитиве и импера­тиве, которые являются свидетельством жестокости и прагматизма”.

Для исправления дефектов и ошибок в речи кандидатов исполь­зуется электронная техника, например логометр, исправляющий невнятное произношение, плохую дикцию, быструю речь и т. д. Осо­бенно гипертрофированные формы при создании имиджа приобре­тает ’’конструирование” физических, внешних характеристик канди­датов. В этом плане к настоящему времени утвердилась целая гале­рея образов героев, жестов, мимических упражнений и т. д. Это: знаменитая ’’молодежная” прическа и ’’спортивная” внешность Дж. Кеннеди, "простецкие” манеры и жесты Дж. Картера, не менее знаменитая, почти ’’детская” улыбка Р. Рейгана, которая, несмотря на возраст последнего, превратилась в его ’’товарный знак”, и т. д. Примечательно, что изменение прически того или иного кандидата зачастую преподносится СМИ чуть ли не как сенсация.

Неудивительно, что в избирательных кампаниях элемент регули­рования и манипулирования приобрел столь важное значение. Манипуляторский характер деятельности специалиста по созданию и ’’продаже” имиджей особенно откровенно сформулировал один из помощников Р. Никсона Р. Прайс: ”Мы должны иметь полную ясность в одном: избиратель реагирует на образ, а не на человека. Значение имеет не то, что есть, а то, что проецируется, и... не столько то, что проецируется, сколько то, что избиратель воспринимает. Поэтому мы должны менять не человека, а производимое им впечатление”.

В соответствии с подобными установками в избирательных кампаниях все действия кандидата тщательно режиссируются. Ме­неджеры избирательной кампании, специалисты по средствам массо­вой информации и опросам общественного мнения внимательно конт­ролируют, что говорит и делает их кандидат, куда и как он идет, что могут выявить в его поведении телекамеры и т. д.

Одержимость внешними показателями и театральностью нашла наиболее законченное выражение в Р. Рейгане. Как утверждал один из сотрудников штата по проведению избирательной кампании Р. Рей­гана 1976 г., эта кампания напоминала ’’голливудскую картину”. Рейган, продолжал этот деятель, ’’проводит кампанию подобно опер­ной звезде в концертном турне. Он играет свою роль так долго, что это (то, что он играет) кажется ему реальным. Его выступле­ния отличаются тщательной инсценировкой. У него всегда открытое улыбающееся лицо. Он легко парирует вопросы репортеров и кор­респондентов”. Одним словом, он ’’стопроцентный американец”, открытый, простой человек, ’’хороший парень”.

Эти особенности СМИ, достигшие своей наиболее завершенной формы в США, во все более широких масштабах перенимаются пар­тиями и политическими деятелями европейских стран. Здесь посте­пенно также внедряются американские стандарты политического маркетинга. В данной связи ведущие органы СМИ обратили внимание на роскошную постановку церемонии посещения Ф. Миттераном после своего избрания на пост президента усыпальницы выдающихся деятелей - Пантеона. Совершенно сознательно республиканскому зрелищу был придан характер какого-то священнодействия на глазах у всей Франции. Под звуки ’’Гимна радости”, который исполнял под дождем Парижский хор, телезрители увидели президента, в одино­честве шествующего среди холодного мрамора надгробий. Словно по мановению волшебной палочки, у него в руках возникали одна роза за другой, которые он возлагал на надгробия Ж. Жореса, Ж. Мулена и др. Покоренный зритель, как отмечает Б. Ридо, забывал о хорошо поставленном освещении, о подозрительной толкотне операторов с телекамерами. Все было направлено на то, чтобы показать как бы самую душу Миттерана, приобщить каждого гражданина к интимной сущности вождя в момент его молитвы.

Очевидно, что уходят в прошлое выступления политических деятелей с импровизированных трибун и напыщенные ходульные речи, а также ’’ораторский стиль” ведения кампаний. Вместо них политику избирательной кампании формируют специалисты по опро­сам общественного мнения и исследователи рынка.

Все это способствует тому, что средства массовой информации концентрируют внимание на наиболее драматических событиях и действиях, значительно обедняя и упрощая действительное положе­ние вещей в стране и в мире. Так, освещение избирательных кампа­ний зачастую ограничивается сообщениями о том, где кандидат нахо­дится и перед кем он выступает. Характер повседневного проведения кампаний заставляет кандидатов иметь заранее подготовленную речь, которая с незначительными модификациями повторяется на следующих друг за другом выступлениях. Для репортеров эти речи дают мало нового материала. Обвинения и контробвинения между кандидатами носят более драматический характер, и они более привлекательны для передачи через средства массовой информации. В результате для более сложных проблем остается мало места.

Это особенно верно в отношении телевидения, где потребность в эффектных, бросающихся в глаза визуальных передачах отодвигает на задний план действительно актуальные социально-экономические и политические проблемы. Внимание концентрируется на второсте­пенных вопросах и малозначащих противоречиях между партиями, а то и отдельными политическими деятелями, на хорошо известных или импозантных личностях, на всем том, что выглядит драматиче­ски, зрелищно, отвлекая внимание общественности от главных проблем, стоящих перед обществом.

Чрезмерное значение придается фактам, не имеющим сколько-нибудь заметного влияния на общественную жизнь. Как утверждал французский обозреватель журнала теленовостей П. Саба, телепере­дача должна быть прежде всего зрелищной, ее конструкция зависит в большей степени от материалов, имеющихся у редакции, нежели от ’’реальной иерархии событий дня”. Крайне схематизируя события или решения, прибегая к рекламному стилю политических заявлений (например, ’’французский народ - особый народ”, ’’французские трудящиеся - лучшие в Европе”, говорил Жискар д’Эстен), ’’полити­зированным” формам рекламных объявлений, политическая информа­ция превращается в ’’товар” с хорошими рыночными возможно­стями.

В итоге наблюдается тенденция к преобладанию студийных пере­дач над прямыми. По существу, телевидение, как и пресса, прибегает к реконструкции событий в студийных условиях и не демонстрирует их в процессе. Все меньше и меньше следуя за реальной действитель­ностью, телевидение проявляет тенденцию привлекать ее в теле­студию в час выпуска новостей. Отодвигая на задний план тради­ционные информационные передачи, доминирующее значение приоб­ретает тенденция к организации событий в самой студии. Это более надежно, это проще снимать, это непосредственно транслируется в эфир, создавая иллюзию подлинности. В итоге логика телевидения берет верх над логикой жизни.

Усиливается жажда быстрых результатов, что значительно умень­шает вероятность принятия политическими деятелями долговремен­ных решений в отношении важных проблем, способствует концент­рированию внимания кандидатов во время избирательной кампании главным образом на текущих конъюнктурных вопросах. При множе­ственности кандидатов расхождения между ними по существу основ­ных общенациональных проблем, как правило, незначительны. Поэто­му как в публичных действиях самих претендентов, так и в их осве­щении органами СМИ акцент зачастую делается не на анализе общественной проблематики, не на политической платформе кандида­тов, а на их личности, на их ’’способности” управлять страной, а не на программе такого управления. Разумеется, проблемные моменты сохраняют свою значимость, особенно в периоды кризисов и социаль­но-политической напряженности в обществе, но в очень общей, символической форме.

При таком положении вещей может создаться ситуация, когда победу на выборах одерживает не тот, кто действительно осознает реальные проблемы, стоящие перед страной, и предлагающий наибо­лее оптимальные пути их решения, а тот, кто способен обеспечить себе наибольшую популярность в глазах общественности и, умело используя средства массовой информации, лучше ’’продать” себя и свою предвыборную программу как можно большему числу избира­телей.

Другими словами, телевидение обладает большей способностью подать личность, нежели идею или программу. В результате политика максимально персонифицируется. Политическая жизнь превращается в арену столкновения личностей, которых можно заснять на пленку. Их можно пригласить в студию, побеседовать с ними. Комментарий к их словам заменяет комментарий к событиям реальной жизни. Опросы многочисленных журналистов, прямые опросы зрителей, их телефонные звонки в студию - все это свидетельствует о том, что в политике, которой посвящена передача, оцениваются прежде все­го человек, его способность судить о делах, убеждать людей, его психология и характер и способность владеть собой, но уж никак не его политика.

Зная это, политический деятель зачастую стремится не к тому, чтобы его высказывания передавали суть проблемы, а к тому, чтобы они производили впечатление. В США этот момент приобрел прямо - таки гигантские масштабы на партийных съездах, которые, по сути дела, представляют собой тщательно подготовленные рекламные спектакли. В 1980 г. три основные телесети США израсходовали на освещение партийных съездов 40 млн. долларов. Примечательно, что в освещении съезда республиканской партии принимало участие в общей сложности 12 тыс. человек, то есть в шесть раз больше, чем число его делегатов. И это естественно, поскольку, как отмечает

Э. Костикян, ’’электронная политическая система” вознаграждает ’’исполнителя”, актера, ’’электронную личность”, людей, лучше проявивших себя в ’’электронной политике”, основанной на манипу­лировании настроениями и поведением избирателей.

Все это в совокупности создает возможности для выдвижения на политическую арену малокомпетентных деятелей. Американскую политологию, например, не перестает интриговать феномен ’’канди­дата от СМИ” Дж. Картера. Картера - общественного деятеля, о котором до предвыборной кампании знали не более 1% американцев. Картера - претендента на президентское кресло, достигшего в ходе избирательной борьбы перевеса над всеми соперниками. Карте­ра - президента, который, по словам даже симпатизировавших ему наблюдателей, на редкость быстро обнаружил неспособность руково­дить простейшими государственными делами. Результатом телеви­зионного обмана, подмены содержания формой во время предвыбор­ных кампаний явилось последующее неизбежное разочарование в политике правительства, лидер которого казался таким обаятельным с экранов телевизоров. Именно об этом свидетельствует пример Картера, который не сумел реализовать большинство своих предвы­борных обещаний.

Но это лишь одна сторона деятельности СМИ. Если же взять все доводы и аргументы, изложенные в главе, то можно сделать вывод, что СМИ превратились в одну из важнейших конструкций в инфра­структуре подсистемы политического, взяв на себя существенную роль соединения последнего с гражданским обществом.