Социологические основания политики

Каждая подсистема человеческого социума может сохранить жиз­неспособность и функционировать лишь при условии, что все осталь­ные сферы также выполняют свои функции. Например, очевидна вза­имообусловленность гражданского общества и правового государст­ва. Для выявления сущности политического в целом, политических явлений и процессов необходимо определить тип общества, те соци­альные условия, в которых реально существует это общество.

Поэтому естественно, что гражданское общество представляет собой одну из ключевых категорий современного обществознания. В этом отношении и политология не является исключением. В послед­ние полтора-два десятилетия в связи с расширением демократиче­ских процессов в разных странах и регионах мира, эта проблема приобретает особую актуальность. В конце 80 - начале 90-х гг. по­терпели крушение тоталитарные режимы в восточноевропейских странах и СССР. На повестку дня со всей остротой встал вопрос о гражданском обществе, о его сущности, путях и формах его возрож­дения и укрепления как необходимого условия утверждения демок­ратии. Об этом свидетельствует, в частности, заметный рост у нас интереса как в публицистической, так и научной литературе к дан­ной проблематике.

Возникает отнюдь не праздный вопрос: что такое гражданское общество и какое место оно занимает в общественно-политической системе и жизнедеятельности людей вообще? Существует довольно большой разброс мнений и оценок как в западной, так и особенно в нашей (пока что преимущественно публицистической) литературе. Дискуссионным остается вопрос о происхождении, исторических судьбах и сущностных характеристиках гражданского общества. Часть исследователей считают, что сама идея гражданского общества как независимого от государства образования верна лишь применитель­но к ранней, ’’либеральной” стадии развития капитализма. В под­тверждение этого тезиса приводится довод, что в современных условиях границы между гражданским обществом и государством практически стерлись, что государство, по сути дела, вмешивается в решение всех фундаментальных экономических и социальных проблем. Существует также мнение, которое отождествляет граждан­ское общество с человеческим обществом вообще.

Мысль о том, что общество как таковое тесно связано с государст­вом, сама по себе верна и не подлежит сомнению. Человек по своей природе общественное существо, и невозможно представить его жизнь вне общества, вне многообразных связей с другими людьми. С этой точки зрения общество возникло уже на заре человеческой истории, в глубокой древности. Поэтому применительно к родоплеменному обществу справедливо говорят о догосударственной органи­зации человеческих сообществ. Но это не дает основания смешивать категорию ’’общество” как человеческую общность вообще с катего­рией ’’гражданское общество” как исторический феномен, возник­ший на определенном этапе развития человеческого общества, прежде всего западной цивилизации. Говорить о гражданском обществе можно лишь с момента появления гражданина как само­стоятельного, сознающего себя таковым, индивидуального члена общества, наделенного определенным комплексом прав и свобод и в то же время несущего перед ним моральную или иную ответственность за все свои действия. Путь западной цивилизации к граждан­скому обществу был отмечен острыми и длительными социальными, политическими и идеологическими коллизиями, включая серию широкомасштабных' политических революций. Это был процесс не только экономической, социальной и политической, но также социо­культурной, духовной и морально-этической трансформации. Об этом свидетельствуют как перипетии формирования и развития самого гражданского общества, так и история разработки концепции граж­данского общества в западной общественно-политической мысли.

Понятие ’’гражданское общество” восходит своими корнями к идее ’’полиса” Аристотеля, ’’societas civilis” (гражданское общество) Цицерона и так называемого естественного права. В этой традиции данное понятие имеет в виду не некое догосударственное состояние, а служит в качестве синонима ’’политического общества” и, стало быть, ’’государства”. Гражданское общество и политическое государство представляли собой, по сути дела, взаимозаменяемые термины. У древнегреческих мыслителей политическое охватывало все важ­нейшие сферы жизни сообщества: семью, религию, образование, культуру, искусство и т. д. Они рассматривались в качестве функций, связанных с управлением в узком смысле слова, например составле­нием и принятием законов, войной, дипломатией, ведением повсе­дневных дел и т. д. Быть членом общества означало быть граждани­ном - членом государства и тем самым быть обязанным действовать в соответствии с его законами и без нанесения вреда другим гражда­нам.

Это определялось тем, что в античности и средние века отдель­ный человек, по сути дела, не мыслил себя вне экономической, со­циальной, социокультурной, религиозной и иных сфер. Эти сферы, в свою очередь, составляли неразрывное целое с государством, с поли­тической системой. Все важнейшие сферы жизни, по сути дела, были пронизаны государственным, политическим началом.

Другими словами, в античности и особенно при феодализме само общество как таковое носило политический характер. Здесь важней­шие институты человеческой жизни, такие как собственность, семья, организация труда, феодальное владение землей, сословия и корпорации, приобрели статус элементов государственной жиз­ни. Через них воплощалось отношение отдельных лиц к государст­венной организации. Индивидуальные члены не сознавали частную сферу. Их судьба была неразрывно связана с организацией или группой, к которой они принадлежали. Показательно, что во фран­цузской теории административной монархии XVII в., например, общество слито с государством, воплощается в нем. Там отсутствует понятие права, предшествующего политическому строю и стоящего выше него. Такое понятие впервые появляется у мыслителей XVII в. Гроция и Жюрье. Его особенностью является отсутствие идеи ин­дивидуальных прав, призванных поставить границы государст­венной власти. Конфликт между отдельным индивидом и государ­ством еще не обнаруживается в то время именно потому, что мысль противопоставить их друг другу не получила признания.

Такой подход в почти неизменном виде сохранился вплоть до XVIII в. Симптоматично, что даже известные мыслители Нового вре­мени Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, много сделавшие для разви­тия идеи личной свободы и гражданского состояния, использовали понятия ’’гражданское общество” и ’’государство” как синонимы. Как считал, например, Ж.-Ж. Руссо, законную силу имеет только та система правления, которая основывается на участии каждого гражданина в решении всех без исключения вопросов, касающихся жизни и благополучия всех членов общества. С этой точки зрения Руссо не видел различий между сферой властных отношений и другими сферами жизнедеятельности людей. Гражданское общество и государство, таким образом, выступают в одном лице.

Тем не менее переход от средневековья к Новому времени озна­меновался вызреванием гражданского общества и, соответственно, выявлением различий между ним и сугубо государственными инсти­тутами. Осознание и признание этих различий постепенно превра­щаются в аргумент против статус-кво и проникаются идеями будуще­го устройства, призванного обеспечить политическое равенство, гражданские свободы, конституционную систему управления и т. д.

Сама концепция индивидуализма, разрабатывавшаяся Т. Гоб­бсом, Дж. Локком, Ж.-Ж. Руссо, Ш.-Л. Монтескье и др., ставила на повестку дня вопрос о свободе личности как члена, гражданина общества, независимого от государства. В итоге традиционная кон­цепция societas civilis, особенно со второй половины XVIII в., стала подвергаться эрозии и, соответственно, пересмотру. Это все более отчетливо стало обнаруживаться и в традиции, представленной Дж. Локком, А. Фергюсоном, С. Пуфендорфом, И. Кантом, физио­кратами и др. Следует отметить, что эта традиция исходила из при­знания факта существования общества уже в естественном состоя­нии. Так, согласно Дж. Локку, общество предшествует государству, оно существует ”по природе”. Государство, по Локку, представляет собой некое "новое тело” с комплексом прав, которые превосходят права отдельных лиц, составляющих его. Если у Гоббса нет ’’обще­ства”, которое предшествует политической власти, то у Локка госу­дарство образуется на основе существующих в естественном состоя­нии общественных отношений. Если каким-либо образом правитель­ство уничтожается, то общество сохраняется со всеми своими есте­ственными законами и правами. Народ, составляющий общество, является сувереном. С образованием государства суверенитет обще­ства переходит к нему, но оно не может полностью поглотить обще­ство. Более того, главная цель государства состоит в защите этого общества. У сторонников этой концепции государство приходит не на смену обществу, а призвано управлять им. Государство - это ин­струмент, с помощью которого общество актуализирует себя. Эта идея особенно отчетливо прослеживается в работах, например, шотландского ученого-обществоведа середины XVIII в. А. Фергюсона.

Как бы то ни было, постепенно формировалось убеждение в том, что чрезмерно разросшееся государство препятствует свободному волеизъявлению отдельного индивида и реализации его потенциаль­ных возможностей. Как писал Ф. фон Гумбольдт, ’’чем большее действие оказывает государство, тем более схожим становится не только все воздействующее, но и все находящееся под этим воздей­ствием”. В таком государстве о людях забывают ради вещей и результатов их деятельности. ’’Такая государственная система, - считал Гумбольдт, - уподобляется скоплению мертвых и живых орудий деятельности и потребления, нежели множеству действую­щих и потребляющих сил”. Поэтому неудивительно, что постепенно различие между гражданским обществом и государством превра­щается в аргумент против статус-кво и проникается идеями будущего устройства, призванного обеспечить социальное равенство, гражданские свободы и ограниченное конституционное правительство. Приобретшая революционное содержание тема "гражданское общест­во против государства” получила наиболее развернутое освещение в работах Т. Спенса, X. Ходжскина, Ж. Э. Сиэйеса и особенно в прог­раммном документе Великой французской революции - Декларации прав человека и гражданина.

Наиболее радикальную концепцию гражданского общества сфор­мулировал, пожалуй, автор знаменитого памфлета "Права человека” Т. Пейн. У него тема гражданского общества, противостоящего государству, становится центральной. Пейн считает государство необходимым злом: чем оно меньше, тем лучше для общества. Поэтому власть государства должна быть ограничена в пользу граж­данского общества, поскольку каждому индивиду по своей природе присуще пристрастие к обществу. Существуя до возникновения государства, эта естественная социальность предрасполагает инди­видов установить мирные отношения конкуренции и солидарности, основанные всецело на взаимном интересе и разделяемом всеми чувстве взаимной помощи. Чем совершеннее гражданское общество, тем больше оно регулирует собственные дела и тем меньше оно нуждается в правительстве.

Таким образом, государства можно считать законными, или "ци­вилизованными”, лишь в том случае, если они образованы в резуль­тате ясно спрошенного согласия всех индивидов и когда это актив­ное согласие сформулировано конституционно и зафиксировано с помощью парламентарных представительных механизмов. Цивили­зованные системы управления - это конституционные системы управления, наделенные властью через активное согласие свободных и равных индивидов. Такие правительства не имеют прав, они имеют только обязанности перед своими гражданами.

Конкретные правительства не вправе произвольно изменять или расширять свои конституции или нарушать доверие и согласие индивидуальных граждан. Именно в естественном состоянии они обладают постоянным суверенитетом. Всякое нарушение этого естественного порядка и любая попытка воспрепятствовать активно высказанному согласию как основе права есть деспотизм, или агрес­сивное правление, ответственное только перед самим собой. Отсю­да - противопоставление Пейном гражданского общества государ­ству. По его мнению, самоуправляемое общество требует лишь минимума политических механизмов. Пейн был убежден в том, что сокращение власти государства до минимума делает возмож­ным формирование международной конфедерации национально независимых и мирно взаимодействующих гражданских обществ. Национально суверенное государство в таком случае состояло бы из выборного управляющего и гаранта ’’всеобщего мира, ци­вилизации и торговли” гражданского общества. Такая ’’националь­ная ассоциация, действующая на принципах общества”, необхо­дима лишь для того, чтобы обеспечить тот узкий круг обществен­ных услуг, которые само гражданское общество не в состоянии обес­печить.

В дальнейшем эта традиция, в более умеренной форме разработан­ная А. де Токвилем, Дж. С. Миллем и др., исходила из постулата, согласно которому разделение между государством и гражданским обществом является постоянной характеристикой демократической социальной и политической системы.

Другая же группа ученых XIX в. слишком большую свободу гражданского общества стала рассматривать как фактор интенси­фикации конфликтов и обосновывала необходимость более жест­кого государственного регулирования и контроля. Тема ’’государ­ство против гражданского общества” прослеживается в работах И. Бентама, Ж. Сисмонди, П. Пфицера и др. и приобрела более или менее завершенную форму у Л. фон Штейна и Г. Гегеля.

Главная заслуга в разработке концепции гражданского общества в его взаимосвязи с государством, несомненно, принадлежит Гегелю. На основе систематизации всего наследия французской, англосак­сонской и немецкой общественно-политической мысли Гегель при­шел к выводу, что гражданское общество представляет собой особую стадию в диалектическом движении от семьи к государству в длительном и сложном процессе исторической трансформации от средневековья к Новому времени. Социальная жизнь, характерная для гражданского общества, радикально отличается от этического мира семьи и от публичной жизни государства, образуя необходимый момент в тотальности рационально структурированного политическо­го сообщества. Она, по Гегелю, включает рыночную экономику, социальные классы, корпорации, институты, в задачу которых вхо­дят обеспечение жизнеспособности общества и реализация граждан­ского права.

Гражданское общество составляет комплекс частных лиц, клас­сов, групп и институтов, взаимодействие которых регулируется правом, и оно прямо не зависит от самого политического государст­ва. По Гегелю, семья как ’’первый этический корень государства” представляет собой сущностное целое, члены которого рассматри­вают себя в качестве ’’акциденций”, а не как конкурирующих между собой индивидов, связанных неким договором. Что касается гражданского общества, то там дело обстоит иначе. Многочисленные его составляющие зачастую несопоставимы, неустойчивы и подвержены серьезным конфликтам. Оно напоминает беспокойное поле боя, где одни частные интересы сталкиваются с другими частными интере­сами. Причем чрезмерное развитие одних элементов гражданского общества может привести к подавлению других его элементов. Гражданское общество не может оставаться ’’гражданским” до тех пор, пока оно не управляется политическим государством. Лишь верховная публичная власть - конституционное государство - может эффективно справиться с его несправедливостями и синтези­ровать конкретные интересы в универсальное политическое сообще­ство. С этой позиции Гегель критиковал современную теорию есте­ственного права за то, что в ней смешиваются гражданское общество и государство, рассматривается последнее как партнер его поддан­ных и тем самым подвергается сомнению ’’абсолютный божественный принцип государства”.

Хотя Гегель и выступал против ликвидации разделения между гражданским обществом и государством, очевидно то, что степень свободы гражданского общества от государства невозможно сколько-нибудь четко фиксировать с помощью каких-либо общих правил. В конечном счете, как считал Гегель, отношения гражданского общест­ва и государства можно определить с точки зрения политической рациональности, преимуществ и недостатков ограничения самостоятельности, абстрактной свободы и конкурентного плюрализма граж­данского общества в пользу универсальных государственных преро­гатив. ’’Если смешивают государство с гражданским обществом и полагают его назначение в обеспечении и защите собственности и личной свободы, - писал Гегель, - то признают интерес единичных людей как таковых той окончательной целью, для которой они соединены, и из этого вытекает также, что мы можем по произволу быть или не быть членами государства. Но государство на самом деле находится в совершенно другом отношении к индивидууму; так как оно есть объективный дух, то сам индивидуум лишь постольку объективен, истинен и нравственен, поскольку он есть член государ­ства”. В отношении сфер частного права и частного блага, семьи и гражданского общества государство выступает одновременно и как внешняя необходимость, и как имманентная цель. Более того, в государстве в абстрактных терминах воспроизводится идея божест­венности и боговдохновенности, идея нравственного начала. По словам Гегеля, ’’государство само по себе есть нравственное целое, осуществление свободы, осуществление же свободы есть абсолютная цель разума. Государство есть дух, стоящий в мире и реализующийся в нем сознательно”.

Таким образом, идеальное государство у Гегеля представляет собой не радикальное отрицание естественного состояния вечной войны (Гоббс, Спиноза), не инструмент сохранения и завершения естественного общества (Локк), не простой механизм администриро­вания данного природой автоматически саморегулируемого граж­данского общества. Последнее одновременно требует и обеспечивает условия для институционально самостоятельного суверенного госу­дарства, которое соединяет вместе элементы гражданского обще­ства как самоопределяющегося целого и тем самым ведет этическую жизнь к всенаправляющему, более высокого порядка единству. Лишь признавая и удерживая гражданское общество в подчиненном положении, государство может обеспечить его свободу. Государст­во представляет общество в его единстве. Гражданское общество одновременно сохраняется и преодолевается как необходимый, но подчиненный аспект более широкого, более сложного и более вы­сокого сообщества, которое организовано политически.

Особый подход к проблеме гражданского общества прослежи­вается в марксизме. Вслед за Гегелем К. Маркс рассматривал граж­данское общество как исторический феномен, как результат истори­ческого развития, а не как данное природой состояние. Гарантируе­мое государством гражданское общество не приспосабливается к вечным естественным законам. Оно составляет исторически детер­минированные образования, характеризующиеся особыми формами и отношениями производства, классового разделения и классовой борьбы и защищаемые соответствующими политико-правовыми механизмами. Причем само гражданское общество имеет прехо­дящий характер, поскольку оно порождает пролетариат - могиль­щика буржуазного общества, породившего гражданское общество. Строя свой анализ главным образом на способе производства, Маркс, однако, не уделил должного внимания таким элементам граждан­ского общества, как домохозяйство, добровольные ассоциации, средства массовой информации, школы, больницы и т. д. Он игнори­ровал также появление начиная с XVIII в. профессиональных органи­заций инженеров, врачей, юристов, архитекторов и т. д.

В марксистской теории политическое государство выражает об­щий интерес, в то время как гражданское общество - частный инте­рес. Гражданское общество относится к материальной сфере, в то вре­мя как государство составляет надстройку. ’’Завершенное политиче­ское государство, - писал К. Маркс в работе ”К еврейскому вопро­су”, - является по своей сущности родовой жизнью человека, в противоположность его материальной жизни. Все предпосылки этой эгоистической жизни продолжают существовать вне государственной сферы, в гражданском обществе. Там, где политическое государство достигло своей действительно развитой формы, человек не только в мыслях, в сознании, но и в действительности, в жизни ведет двой­ную жизнь, небесную и земную, жизнь в политической общности, в которой он признает себя общественным существом, и жизнь в гражданском обществе, в котором он действует как частное лицо, рассматривает других как средство, низводит себя самого до роли средства и становится игрушкой чуждых сил”. Причем государство относится к гражданскому обществу спи­ритуалистически, как небо к земле в религии.

По К. Марксу, в гражданском обществе в ’’своей ближайшей действительности” человек - мирское существо, имеющее и для себя, и для других значение действительного индивида. В государст­ве же, где человек признается родовым существом, он лишен своей действительной индивидуальности. С этой точки зрения есть ’’разли­чие между религиозным человеком и гражданином государства, меж­ду поденщиком и гражданином государства, землевладельцем и гражданином государства, между живым индивидом и граждани­ном государства”.

Маркс подчеркивал, что социальные структуры гражданского общества не есть самостоятельные образования, порождающие буржуазное общество, а скорее представляют собой формы, в кото­рых возникло буржуазное общество. Другими словами, социальные структуры гражданского общества - скорее результат, а не причина класса буржуазии. Маркс говорил о корпорациях и гильдиях как формах, ”в которых сформировалась промышленная буржуазия”. Он здесь имел в виду то, что эти социальные организации являются не независимыми причинами восхождения буржуазии и порожденными в процессе этого восхождения результатами. Речь идет об ассоциации и корреляции между ними, а не о приоритете гражданского общества. ’’Возьмите определенную степень развития производства, обмена и потребления, - писал К. Маркс в письме к Анненкову от 28 декабря 1846 г., - и вы получите определенный общественный строй, опреде­ленную организацию семьи, сословий или классов - словом, опреде­ленное ’’гражданское общество”. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества”.

Однако в целом Маркс концентрировал главное внимание на выявлении скорее того, как экономика определяет политику, неже­ли на социальной структуре, которую невозможно свести к эконо­мическим классам или экономическим отношениям. В конечном счете Маркс упростил крайне сложную структуру гегелевской моде­ли гражданского общества, сведя последнюю фактически к сфере труда, производства и обмена. Для него гражданское общество составляет форму, в которой осуществляется экономическое разви­тие. Здесь для марксизма характерна тенденция к дихотомизации социальных структур, сведение всех социальных отношений к эконо­мическим, политическим и идеологическим, т. е. элементам базиса и надстройки. Здесь, по сути дела, из поля зрения выпадает комплекс социокультурных, этно-национальных, семейно-бытовых отношений, институтов, обеспечивающих социализацию и воспитание подрастаю­щего поколения и т. д. Во введении к ’’Критике политической эконо­мии” Маркс характеризовал гражданское общество как производное материальных условий жизни и утверждал, что ’’анатомию граждан­ского общества необходимо искать в политической экономии”.

В целом формирование различных вариантов концепции граждан­ского общества неразрывно связано с формированием идеи индиви­дуальной свободы, самоценности каждой отдельно взятой личности. Это верно и применительно к марксистской концепции. Но вместе с тем в марксизме была заложена возможность полного растворения индивидуально-личностного начала в коллективном, будь то в гражданском обществе или государстве. Уже в статье ”К еврейскому вопросу” К. Маркс сетовал на то, что ”ни одно из так называемых прав человека (равенство, свобода, безопасность, собственность. - К. Г.) не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т. е. как индивида, замкнувшегося в себе, в свой частный интерес и частный произвол и обособившегося от общественного целого”.

Отвергая такой подход, Маркс обосновывал мысль о том, что человек может найти себя и освободиться лишь тогда, когда он станет действительно родовым существом. Его спасение - в слия­нии с родом, обществом. Показательно, что классический марксизм предусматривал снятие разделения государства и гражданского общества путем отмирания государства и, соответственно, права. ’’Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильст­венно подавить своих противников, - писал Ф. Энгельс, - то гово­рить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противни­ков, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда госу­дарство как таковое перестает существовать”.

У основоположников марксизма речь шла о построении комму­нистического общества без государства. Вот почему, с их точки зре­ния, применительно к будущему отношения между государством и гражданским обществом теряли всякий смысл. Где нет государства, там нет правовых отношений и правовых институтов, нет там, соот­ветственно, и прав. В царстве свободы вы не вправе поднять вопросы о свободах. Основоположники марксизма были убеждены в том, что в коммунистическом обществе благодаря всестороннему развитию индивидов исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда. Считалось, что в ’’коммуни­стическом обществе, где никто не ограничен исключительным кру­гом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, - как моей душе угодно, - не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пасту­хом или критиком”.

Хотя Маркс и сознавал, что в сфере производства люди не могут полностью преодолеть необходимости, он предполагал также полное отделение управления вещами от управления людьми. Необходи­мость приписывалась только первой сфере. Договорная система имеет смысл в условиях товарного производства и конфликтующих интересов. Там, где нет товарного производства, там нет и конфлик­тующих интересов, следовательно, там отпадает необходимость в каком-либо договорном принципе. Маркс представлял себе общест­во не только без господства, но и без власти. Где нет власти, там никто не нуждается в управлении, стало быть, теряет смысл ’’правле­ние народа”, то есть демократия. Поэтому естественно, что, настаи­вая на необходимости слома старого государственного аппарата, В. И. Ленин вообще не пользовался понятиями ’’гражданское общест­во” и ’’правовое государство”. Считалось, что освобождение челове­чества придет в результате уничтожения классовых различий и после­дующей ликвидации разделения между гражданским обществом и государством, а также достижения координации и объединения лич­ного и коллективного существования. В итоге в условиях реального социализма государство, которое рассматривалось как выразитель и гарант всеобщего интереса, по сути дела, полностью подчинило и пог­лотило все общество. Поэтому неудивительно, что из советского обществознания вообще исчезло само понятие ’’гражданское общество”.

С этой точки зрения не лучше обстояло дело и в западном марк­сизме. Здесь А. Грамши был, по сути дела, последним крупным теоре­тиком, который более или менее серьезно затрагивал проблему гражданского общества. При этом обращает на себя внимание тот факт, что он в разных контекстах по-разному толкует это понятие. Так, у него встречаются пассажи, где государство противопоставляет­ся гражданскому обществу, а в других местах последнее отождеств­ляется с государством. Гражданское общество то включается им в экономические отношения, то исключается и т. д. При всем том Грам­ши считал, что гражданское общество располагается между экономи­ческой структурой и государством. В данном контексте он, по сути дела, отвергает дихотомический взгляд, согласно которому государ­ство противопоставляется гражданскому обществу, которое, в свою очередь, рассматривается как все, что не входит в государство и публичную сферу. У него гражданское общество выступает как нечто промежуточное, связанное как с экономической структурой, так и с государством. Вместе с тем в трактовку рассматриваемого понятия Грамши внес совершенно новый, по сравнению с К. Марксом и Ф. Энгельсом, момент. В отличие от них он считал, например, что гражданское общество принадлежит не к сфере структуры, а к сфере надстройки. Для него гражданское общество охватывает не ’’все материальные отношения”, как говорили Маркс и Энгельс, а идеолого-культурные отношения. Такой подход в принципе вряд ли мог способствовать адекватному раскрытию действительного содержания гражданского общества, его места и роли в общественно-политичес­кой системе.

Обращает на себя внимание также факт отсутствия сколько-ни­будь значительных работ, посвященных специально гражданскому обществу, вплоть до второй половины 70-х гг. нашего столетия и в западном обществознании в целом. Это во многом объясняется тем, что здесь, говоря об обществе вообще, подразумевалось прежде всего гражданское общество. Понимая под обществом независимый от государства комплекс институтов, отношений, норм и ценностей, западная социология, которая, кстати, переживала наибольший расцвет в XX в., не подчеркивала, что общество является граждан­ским. Здесь уместно напомнить, что социология как самостоятель­ная научная дисциплина в лице А. К. Сен-Симона, О. Конта и других основателей возникла в процессе формирования и укрепления граж­данского общества. Определенную роль с рассматриваемой точки зре­ния, по-видимому, сыграли также формирование и утверждение в XX в. ’’государства благосостояния”, которое интегрировало многие функции, свойственные гражданскому обществу. Симптоматично, что практическое исчезновение в каталогах литературы работ, в названиях которых в той или иной форме фигурировало бы понятие ’’гражданское общество”, обнаруживается на фоне всевозрастающего изобилия работ о ’’государстве благосостояния”.

Возрождение интереса к проблеме гражданского общества в западном обществознании в силу причин, о которых говорилось вы­ше, приходится на вторую половину 70-х и 80-е гг.