Религиозный аспект политической культуры

Показательно, что нередко/формирование той или иной нации, ее вступление на общественно-историческую арену обосновываются ссылками на некое божественное провидение. В поисках аргументов часто обращаются к Библии, особенно где говорится, что бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов только один, наделяя его своей благодатью. Крайние формы этого мифа отводят другим народам и странам лишь роль фона, на котором разворачивается история того или иного богоизбранного народа. Исто­рия дает много примеров, свидетельствующих о том, что идея вели­чия и богоизбранности была присуща чуть ли не каждому великому народу, особенно в период его восхождения.

Покажем это на примере русского и американского народов. Так, автор ’’Сказания о князьях Владимирских”, говоря о преемствен­ности мировых монархий древнейших царств до Римской империи, выводил основы современной ему власти от римского императора Августа. Согласно этому сказанию, Русь является законной наслед­ницей всех древних мировых монархий. Естественно, Рюрик, поло­живший начало династии Рюриков, правивших Русью до восхожде­ния на престол династии Романовых, ведет свой род от самих рим­ских императоров. Постепенно сформировалась идея Москвы как третьего Рима - наследницы Рима и Константинополя, столицы Вос­точной Римской империи.

Показательно, что наряду с символами самодержавия и народ­ности в формировании и укреплении русского государства и завое­вании им новых земель, стран и народов важную роль сыграла пра­вославная церковь. Она давала русским духовную опору, чтобы про­тивостоять мусульманскому Востоку и католическому Западу, которые на тех или иных исторических этапах представляли угро­зу их религиозному и государственному существованию. В целом, хотя принципы веры и не преобладали над политическими, религия часто использовалась для обоснования власти и притязаний сначала русских князей, а затем и московских царей.

Пропагандируя грандиозную концепцию, рассматривавшую Москву как "новый Вечный город, наследницу Рима и Константино­поля”, церковная иерархия постоянно предупреждала царей об их священном долге превратить Московию в ’’новую христианскую им­перию”, при этом сколько-нибудь четко не обозначая ее границы. Следует отметить, что эта доктрина сыграла немаловажную роль в экспансии и утверждении многонациональной Российской империи на бескрайних просторах Евразийского континента. Поэтому можно утверждать, что в формировании идей о величии России, ее мас­штабности, патриотизме и преданности отечеству - Руси-матушке, особом пути России и т. д., составляющих важнейшие компоненты политического сознания россиян, немаловажную роль сыграла и пра­вославная вера. В этой связи нельзя не упомянуть, что многие атри­буты и символы православной церкви стали одновременно и симво­лами российской государственности. Здесь можно упомянуть, напри­мер, храм Василия Блаженного, возвышающийся на главной площа­ди страны рядом с Кремлем, да и храмы в самом Кремле, взорванный большевиками храм Христа Спасителя, Исаакиевский собор, Оптину Пустынь. Симптоматично, что церковь возводила в ранг святых вы­дающихся деятелей, которые в строгом смысле не являлись ее слу­жителями. Речь идет, например, о равноапостольных Кирилле и Мефодии, св. Владимире, Александре Невском и др.

Что касается США, то с самого начала формирования американ­ского национального сознания важнейшим его компонентом стало убеждение в особом пути развития Америки и ее роли в мировой истории. Казалось, что сама природа и мировоззрение эпохи предна­значили английские колонии в Северной Америке для "великого эксперимента”. Подобно более ранним утопиям, в воображении ев­ропейцев ХУИ-ХУШ вв. Америка представлялась сказочным остро­вом, отделенным от остального мира морями и океанами.

Историки и духовные вожди сначала колоний, а затем незави­симого американского государства представляли дело таким обра­зом, что американцы с самого начала преследовали ясную и осознан­ную цель - претворить в жизнь идею божественного провидения, по­строить на американской’ земле божественный "град на холме” в пример всем другим народам мира. В конечном счете была сформули­рована грандиозная религиозная философия истории и прогресса, согласно которой Америка представляет собой высший этап разви­тия человечества и последнюю лучшую надежду всех людей. Харак­терно, что, обосновывая исключительное место Америки в мировой истории, автор Декларации независимости США, третий президент

Америки Т. Джефферсон в 1785 г. предлагал изобразить на государст­венном гербе страны взятый из Библии образ сынов Израиля, идущих за лучом солнца. Почти все отцы-основатели Америки были глубоко убеждены в том, что ей уготована особая судьба, особая, божествен­ная миссия.

Многие исследователи прямо связывают с религией республи­канские и демократические институты Америки. Как утверждал еще известный французский общественный деятель и историк А. де Ток - виль, истинной школой республиканских добродетелей в Америке была церковь. По его словам, религия представляла собой первый из американских политических институтов. Она была республиканской и демократической религией, которая не только включала республи­канские ценности, но и давала первые уроки относительно того, как участвовать в общественной жизни. По словам Токвиля, нравы в большей степени, чем законы или физические обстоятельства, способ­ствовали успеху американской демократии, а нравы коренятся в религии.

Обращает на себя внимание тот факт, что религиозный и социо­культурный традиционализм часто идут рука об руку с социально-­философским и идейно-политическим консерватизмом. Религия всегда служила источником традиционных ценностей. В конце концов религия тесно связана с культурной традицией как часть об­раза жизни в целом. Когда этот образ жизни подвергается опасности, его религиозные и моральные компоненты оказываются опорными пунктами защиты существующей системы и привычного образа жизни. Поэтому вполне объяснима наблюдающаяся у отдельных ка­тегорий населения склонность сетовать в определенных ситуациях на упадок таких традиционных ценностей, как закон и порядок, дис­циплина, сдержанность, консенсус, патриотизм и т. д.

В связи с изложенным обращает на себя внимание тот факт, что конфессиональный фактор зачастую перевешивал в прошлом и в не­которых странах продолжает перевешивать и в настоящее время социально-классовые приверженности. Именно влияние клерика­лизма и конфессионализма на общественное сознание и, соответст­венно, политическую культуру обусловило возникновение во мно­гих странах Западной Европы клерикальных партий разных ориен­таций, роль и значение которых нельзя оценить однозначно.

Были и есть консервативные и даже реакционные конфессиональ­ные партии и организации, но были и есть и такие, которые выступа­ли с позиций социального реформизма (например, социальное хри­стианство). В наши дни христианская окраска помогла ХДС - в ФРГ, ХДП - в Италии и аналогичным партиям в других странах привлечь на свою сторону многих верующих. В них, наряду с консервативны­ми, есть и центристские и либеральные фракции, выступающие за

реформы (например, так называемые ’’социальные комитеты” в ХДС).

Немаловажное место в политической культуре занимает идеоло­гия. Это и естественно, поскольку проблемы идеологии трудно отделить от проблем, касающихся авторитета, власти, властных отно­шений и т. д. Она призвана придавать значимость институциональным отношениям между людьми, объяснять политические реальности в конкретно-исторических условиях. Однако в широком смысле слова идеология, как отмечают Д. Мэннинг и Т. Робинсон, не может обязать человека действовать определенным образом, как это делают право­вые нормы. Не приверженность идеологии, а членство в партии, которая действует именем идеологии, обязывает ее приверженцев принимать политическое решение таким, как оно есть. В отличие от партии, в идеологии нет ни руководителей, ни подчиненных, она имеет только приверженцев. Без дисциплины, связывающей партию, сторонник идеологии рискует быть вовлеченным в вечный спор относительно того, что именно идеология предписывает. Доводы ”о товариществе” и ’’братстве” сами по себе не могут помочь привер­женцам идеологии создать новое общество, но они могут придать их партийным предпочтениям, усилиям, деятельности определенную значимость. Идеология обеспечивает категориями и понятиями, с помощью которых обосновываются или отвергаются те или иные по­литические институты, действия, политический курс и т. д. Но она не может подменять собой политическую культуру как таковую. В условиях одной политической культуры могут сосуществовать несколько конфликтующих друг с другом идеологических и идейно­политических течений, хотя, как это имеет место при тоталитаризме, бывают ситуации, когда идеология стремится полностью подмять под себя политическую культуру.