Партийные системы

Многообразие исторических, социально-экономических и политических условий, характеризующих нынешнее мировое сообщество, обусловливает возникновение и функционирование различных партийных систем: однопартийных, двухпартийных и многопартийных. В литературе нет однозначного определения понятия «партийная система». Будем обозначать этим понятием совокупность определенных партий и взаимодействий между ними, характерных для данного политического режима. Партийные системы различаются по количеству партий и их качественным признакам. Характер отношений между партиями определяется в конечном итоге сущностью политической системы, составными элементами которой они являются. Вместе с тем партийные системы могут определять тип политического режима.

Демократическим режимам присущи партии, действующие по принципам традиционного европейского парламентаризма. Здесь легализирована борьба за власть; всеобщие выборы являются основой формирования властных институтов; у власти стоят одна партия или коалиция партий, победивших на выборах; правящей партии (или партиям) противостоят оппозиционные; осуществляется правовое регулирование деятельности всех партий. В Конституциях демократических государств определяются главные цели и условия деятельности политических партий, роль их в системе функционирования власти. За формальной демократичностью конституционных норм скрыты механизмы защиты политического господства экономически сильных социальных групп в виде разнообразных ограничений участия в политической жизни партий и других организаций, представляющих трудящиеся слои населения.

В условиях авторитарного и тоталитарного режимов роль партийной системы сводится к орудию поддержки режима, и она зачастую превращается в ядро репрессивной государственной машины.

Исторический опыт функционирования однопартийных, двухпартийных и многопартийных систем показывает, что утверждение той или иной системы зависит большей частью не от характера политического строя, а от конкретно-исторической ситуации, складывающейся в стране. Так, в США дважды существовала однопартийная система: сразу после Гражданской войны, а затем в начале XIX в. С 30-х гг. XIX в. здесь установилась двухпартийная система. Монопартийная, двухпартийная и многопартийные системы существовали и существуют в странах с разными политическими режимами. Следовательно, будет вполне обоснованным подчеркнуть, что уровень демократизации общества не обязательно связан с типом партийной системы. И все же политическая история XX в. свидетельствует, что многопартийность (если она не декоративная) создает более благоприятные условия для демократизации политической, ' да, впрочем, и всей жизни общества.

В этой связи показательна политическая эволюция стран Африки, проанализированная Ю. Н. Юдиным. В первый период становления самостоятельных государств в странах Африки возникла многопартийная система, просуществовавшая недолго. С середины 60-х гг. здесь утверждаются тоталитарные и авторитарные режимы, для которых характерны однопартийные системы либо вообще отсутствие партий. За период с 1964 по 1989 гг. однопартийная система утверждалась на тот или иной срок в 38 странах, а военные режимы, запрещающие партии, — в 20 странах. Одна правящая партия становилась «партией-государством», что привело к глубокому экономическому и политическому кризису.

На рубеже 80-90-х гг. в африканских странах начался процесс отказа от однопартийных систем и переход к многопартийности. В 34 бывших однопартийных системах возникли многопартийные. В подавляющем большинстве из них деятельность партий регулируется законодательством, а в некоторых странах устанавливается определенное число партий (2-3), которые могут быть только общенациональными, а не региональными или религиозными17

Многопартийная и двухпартийные системы могут быть реализованы в различных моделях. В частности, в виде такой, когда постоянно соперничают в борьбе за власть лишь две главные партии, а другие, если они есть, ощутимого влияния на политическую жизнь не оказывают; двухблоковой модели — в борьбе за власть соперничают два постоянных блока партий (скажем, правых и левых партий); системы многопартийного соглашения — у власти стоит коалиция партии, каждая из которых не может самостоятельно властвовать; системы национального согласия — когда, хотя и существуют соперничающие партии, только одна партия постоянно доминирует над всей политической системой; системы кооперации партий, характеризующиеся соглашением главных политических партий и фактическим исчезновением оппозиций.

В бывших социалистических странах многопар тийность выглядела в основном внешней формой противоположного содержания — господства одной коммунистической партии. В условиях демократизации социалистических режимов возможны свои модели многопартийной системы: 1) система партии-гегемона, осуществляющей ведущую роль, опираясь на соглашение с рядом других партий и общественно-политических объединений. 2) система партий национального согласия, при которой хотя доминирует партия социалистического выбора, но она вступает в коалицию с поддерживающими ее другими партиями и общественно-политическими движениями. Иными словами, осуществляется коалиционный способ функционирования государственной власти. Признается законность оппозиционной партии, представляющей отдельные группы интересов.

О возможности многопартийности в переходный период от капитализма к социализму писал бывший лидер испанских коммунистов С. Каррильо в своей книге «Еврокоммунизм и государство». Он представил ее в виде новой политической формации, блока сил труда и культуры, включающего вместе с Коммунистической партией конфедерацию различных политических партий и организаций.

Это, по мнению С. Каррильо, не какая-то временная коалиция, а объединение, основанное на постоянном стремлении к реализации общих идеалов, предполагающее самостоятельность и независимость каждой входящей в «формацию» партии и организации18.

С точки зрения политологического анализа, представляет интерес объяснение социально-политических факторов утверждения различных типов партийных систем и неоднозначного влияния последних на политический процесс.

Если говорить о многопартийности, то эта система обусловлена комплексом факторов: социальных, национальных, идеологических и религиозных, исторических, наконец, институциональных. Многопартийность прямо связана и отражает многообразие социальных слоев с пересекающимися интересами и низким уровнем напряженности социальных противоречий и конфликтов. Она в немалой степени может быть обусловлена неоднородным национальным составом населения, предполагающим партийную представленность интересов этнических групп. Возникновение многопартийности детерминируется идеологическим и религиозным плюрализмом, а также в значительной степени стимулируется пропорциональным представительством и выборами по мажоритарной системе (М. Дюверже). Каждый из указанных факторов в настоящее время дает о себе знать в российском многопартийном спектре.

Бесспорный плюс многопартийности — оптимальная возможность представления многообразия групповых интересов в политике и реализации потенциала политической коалиции, необходимой для разрешения социальных конфликтов. Негативная ее сторона — источник известного противодействия агрегации (обобщению) интересов и стабильности парламентского большинства.

Несмотря на многие негативные, антидемократические стороны однопартийной системы, она вполне оправданна и даже необходима при определенных условиях, в особенности в социально однородном обществе. По мнению Шварценберга, однопартийность может выступать средством интеграции нации, служить своеобразным тиглем, в котором выплавляется единство разобщенных социальных и национальных групп. Единственная партия содействует преодолению раскола в обществе, смягчает проявление факторов, разобщающих людей в моральных системах, используется для легитимации авторитета руководства и вовлечения масс в политический процесс19.

Не следует недооценивать возможности однопартийной системы как инструмента экономической и социальной модернизации и целесообразной политической мобилизации. Сказанное не учитывается радикальными критиками господства одной партии. Они сосредоточивают внимание только на его отрицательных аспектах. Конечно, однопартийность — реальный фактор авторитаризма и тоталитаризма. Тем не менее не всегда он реализуется. Народно-республиканская партия, основанная Кемалем Ататюрком, с 1923 по 1946 гг. была единственной в Турции, и она не стала тоталитарной ни по своей идеологии, ни по структуре20.

Анализ партий и партийных систем будет незавершенным, если оставить в стороне вопрос о будущем партий. В зарубежной политологической литературе (да и в некоторой отечественной) распространяется мнение, согласно которому престиж политических партий в настоящее время начал падать. А известный немецкий социолог и политический деятель Р. Дарендорф высказывается более категорично: в следующее столетие уже не будут существовать партии, принадлежащие к тому или иному лагерю, в том числе к социалистическому, так как все они будут каким-то образом конвергированы в одну «политическую смесь» («политический коктейль»).

О потере партиями былой роли в политической жизни пишут другие западные политологи. Массовые крупные партии «с самыми широкими полномочиями в области объяснения действительности» утратили важное место в общественной жизни ввиду новых тенденций общественного развития, пишут австрийские политологи, сотрудники «Мастерской будущего» при Социалистической партии Австрии21.

Какие же тенденции имеются в виду? Происходящий переворот в системе политических ценностей. Современные ценности, утверждают политологи, не могут быть сведены к консолидировавшим классовым идеологиям. Они связаны с возрастающей индивидуализацией социальной жизни, со стремлением людей к автономности, к организации в небольших коллективах, что приходит в противоречие с традиционным участием в политике как массовых действиях. Классозый конфликт если и существует, то не имеет прежней значимости.

У нас нет оснований отрицать отмеченные изменения в системе политических ценностей в развитых капиталистических странах. Живущим там теоретикам, как говорится, виднее. Тем не менее политические партии во всех этих странах существуют, и роль их в государственной и общественной жизни очевидна. Достаточно сказать, что в подавляющем большинстве западноевропейских стран (если не во всех) в парламентах существуют партийные фракции, и правительства формируются на партийной основе.

Некоторые отечественные авторы в вопросе о будущем политических партий солидаризуются с Да-рендорфом и другими зарубежными политологами. В частности, А. Мигранян писал о катастрофическом падениии роли партии на Западе как фактора политической мобилизации, о том, что там «складываются деидеологизированные, ориентированные на конструктивное сотрудничество и выработку консенсуса интересов партии, объединяющие и представляющие многочисленные группы интересов». В этой же работе автор прогнозировал: «Так как в нашей политической системе не существуют антагонистические классы и идеологические течения, то тем более нет необходимости в партиях, которые оформляли бы идеологические цели и политические задачи для тех или иных классов...»22.

Жизнь не подтверждает такой прогноз. В нашей стране после 1988 г. политические и идеологические процессы развивались в противоположном направлении, по сравнению с тем, как полагал политолог. Углубилась социальная дифференциация общества, развернулась политическая и идеологическая борьба. На арену политической жизни вышли многие вновь образовавшиеся партии.

Партийно-политическая палитра, в частности, сегодняшнего российского общества пестра и переменчива. Однако на ней обозначились три группы политических движений и партий: 1) партии правого толка — в основном неолиберальной, антикоммунистической направленности; 2) демократические партии центристского характера; 3) партии левого крыла политических сил — коммунистической, социалистической ориентации.

К первой группе партий следует отнести все те, которые ставят своей программной целью форсированную капитализацию России по западноевропейскому образцу, обосновывая ее необходимостью включения страны в «мировую цивилизацию», а также партии с христианско-демократическими программами. Это, например, Демократический выбор России, Партия экономической свободы, Крестьянская партия России и др. Кроме того, по некоторым основным И программным положениям сходна с ними и Либерально-демократическая партия России. Однако она является ультраправой по своей сути. По своим типологическим признакам все они скорее кадровые партии.

Во вторую группу можно включить партии, в стратегическом и идеологическом плане мало отличающиеся от правых. Они акцентируют свои задачи на демократическом характере процесса модернизации экономической и политической систем России. В их числе Российская социал-демократическая народная партия, Демократическая партия России, Самоуправление трудящихся и др. И ту и другую группу партий можно охарактеризовать как электорально-массовые, близкие к «всеядным». Например, в состав Либерально-демократической партии России наряду с представителями криминально-коммерческих структур входят многие рабочие промышленных предприятий, недовольные социально-экономической ситуацией в стране, определенные группы пожилого сельского населения, инженерно-технические работники.

Левая сторона политического спектра России к началу.1996 г. выглядела достаточно весомо, что выразилось в победе Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ) на декабрьских (1995 г.) выборах в Государственную Думу Федерального Собрания. Немалое число голосов избирателей (значительно более 4%) получил блок «Коммунисты — Трудовая Россия — За Советский Союз». Весьма близка политические позиции к коммунистам занимает Аграрная партия России.

За короткий период времени (последние 5-6 лет) политическая карта российского общества изменялась в направлении: от господства КПСС к массовым общественно-политическим движениям и малочисленным антикоммунистическим партиям, от микропартий — к формирующимся массовым партиям и партийным блокам. Достаточно сказать, что в кампании по выборам в Государственную Думу (декабрь 1995г.) принимало участие 43 избирательных объединения, в большинстве своем образованных на базе политических партий.

Характерна динамика смены политических дихотомий, выражающих линию размежевания политических сил. До августа 1991 г. и после (некоторое время) такая линия определялась дихотомией «коммунисты — демократы», затем она сменилась противостоянием по линии — «реформисты — консерваторы». За последнее время на первый план выдвигается дихотомия «демократы — сторонники авторитаризма», «государственники — сепаратисты», хотя не снимается с повестки дня конфронтация коммунистов и радикал-реформаторов, антикоммунистов.

Политическая расколотость российского общества, перманентно обостряющаяся конфликтность мешает становлению в стране какой-то определенной партийной системы, будь то многопартийной или двухпартийной. Однако ясно, что Россия теперь уже не вернется к однопартийности, к господству любой партии-монстра.

Следовательно, политический процесс в России свидетельствует о том, что партии остаются реальностью современности. Их потенциал пока далеко не исчерпан. Еще многие десятилетия они будут выступать главным объектом политики и служить связующим звеном между гражданским обществом и государством.